Ницше «у-у-у» Пелевина или Охота на Оборотней

(продолжение, обязанное роману «Священная Книга Оборотня»)

Интереснейший морок под названием «Священная книга оборотня» очень точно отражается в простой русской сказке об аленьком цветочке, которая в свою очередь является лишь «метафорой того, как женщина открывает звериную суть мужчины и осознает свою власть над этим зверем».

В свете этого простого понимания моё утверждение о природе автора как двуединого лисьего и волчьего облика не настолько банально, как кому-то может показаться. И, конечно, не мне с моим топорно-психоаналитическим или реально-практическим методом познания судить о том, чего больше в конкретном Оборотне – Лисы или Волка, какую из своих ипостасей он больше любит, а какую боится. Судите лучше сами:

Волк – Лисе: «В тебе что, нет страха перед звериным в мужчине? Перед мужским в звере? Звериная суть мужчины, ужас первого соития… Ведь это такие страшные вещи. Мне самому, если хочешь знать, страшно бывает глядеть в эти бездны…»

Я лучше расскажу читателям одну малоизвестную, 100% правдивую историю о том, как всем известный писатель Виктор Пелевин в молодости на загородной базе со своими приятелями, наевшись псилобицидных грибов в духе а-ля-Кастанеда, вышел на четвереньках из домика и укусил в прямом смысле немецкую овчарку, от которой все там шарахались. На следующий день, когда Виктор вышел во двор, собака, увидев его, забилась далеко в свой в вольер, что было совсем на нее не похоже.

Не стану поэтому в очередной раз убеждать недоверчивых читателей, что «существование Оборотней намного реальнее человеческого». Наблюдая пышный и живой набор их сугубо человеческих черт (любовь, обиды, ревность, красование, ожидания и т.д.), представленных в романе, ни у кого не должно оставаться на этот счет сомнений. В конце концов, Оборотни всё же еще и люди, а значит, им пока не престало быть Гостями на празднике Бон.

«Ну что ж! – сказал тут Виктору Заратустра. – Тебе бы следовало увидеть и моих зверей, орла моего и змею мою, – равных им не существует теперь на земле. Самое гордое животное, какое есть под солнцем, и самое умное животное, какое есть под солнцем, – они отправились разведать, они хотят знать, жив ли еще Заратустра. Они – мои настоящие звери, я люблю их, но еще не достает мне моих настоящих людей. Смотри, там дорога ведёт к пещере моей: будь гостем её этой ночью. И поговори со зверями о счастье зверей, – пока сам я не вернусь». Я приду завтра.

Теперь я сказал достаточно, и блуждать еще глубже в чужом мороке, предназначенном к тому же отнюдь не для собственного потребления, я не собираюсь.

Я лучше займусь оборотистой практикой. Также как Лиса, пользуясь теннисной терминологией в творческих целях, качественно поднимает любой трудный мяч, попробую и я, в свою очередь, качественно поднять этот брошенный мне пелевинский мяч. Виктор будет первым, кто со мной согласится в этом начинании: «Повторение – не обязательно плагиат, это суть постмодерна, а если шире – основа современного культурного гештальта, проявляющаяся во всем – от клонирования овец до ремейка старых фильмов. Чем еще заниматься после конца истории?»

Я на время перевоплощусь в одного из Оборотней, стану, так сказать их тайным сообщником в том смысле, который сами Оборотни придают этому понятию: «Тайный сообщник – давний испытанный товарищ по странствиям в предгорьях духа».

Пробу своих сил я продемонстрирую на этой, недавно прозвучавшей пелевинской аллюзии оккультистских представлений: «Имя есть суггестивная команда самовнушения, которая в предельно концентрированной форме содержит весь жизненный сценарий». Качественно и повторно поднятый мной, это мяч может выглядеть, например, так: «Имя есть выраженная в коротком музыкальном фрагменте (например, попробуйте чуть пропеть: «А-Ху-Ли»J) суггестивная команда внушения, которая в предельно концентрированной музыкально-лингвистической форме содержит всю непостижимую трагикомичность вызываемой ею судьбы». Честно говоря, когда-то я тоже использовал музыкально-лингвистическую магию слов «мужское» и «женское», чтобы напрямую доносить до человеческих сердец свои мысли, пока позднее благодаря внутренней алхимии не понял, что это не просто красивые метафоры, а именно точные слова.

Ну а теперь, прямо сейчас, в этом тексте, в точном соответствии с доктриной практического реализма, я собираюсь проделать нашу новую, русскую и по-своему великую практику-забаву под именем «хвост пустоты». Итак, еще раз. Я распушаю свой хвост. Я уже постиг, что Мир полон зла и что только Любовь имеет совсем иную природу. Я закрыл все свои счета с миром, вспомнил и покаялся в своих самых главных черных делах, искренне заплакав при этом три раза. Я десять дней постился, а три последних из них и вовсе голодал, думая о непостижимой тайне и бесконечной красоте мира. А затем, в день, следующий за полнолунием, я уединился, зародил в своем сердце истинную любовь максимальной силы (путем принятия на грудь стакана водки, а как еще? :-)) и, громко выкрикнув своё имя, направил её в хвост так далеко, как возможно.

В следующую секунду, друзья мои, я действительно испытал невиданное облегчение, первозданную, дикую свободу, пустоту в голове и теле. После прозвучавшей в пьяном, натужном крике суггестивной команды внушения мой лисий хвост отвалился и исчез в незримом Радужном потоке, а вместе с ним действительно померк и вызывавшийся им Мир. Так вот она какая – тайная дорога к свободе! «Направить любовь в хвост»! Неужели нужно так немного, чтобы «остановился мотор самовоспроизводящегося кошмара», чтобы «навсегда покинуть пространство внутреннего страдания»?

В эту секунду я безошибочно понял, кто я на самом деле и что мне делать дальше. Я – дионисический воин практической философии, попавшийся в Lovушку собственного тела. Под действием европейского наркотика мой онтогенез обратился вспять, а тело предстало тотальной массой женского начала, в которой точечно пульсировал мужской дух. Моё «Я» погружалось в страшное спокойствие полу-распада, в котором отчаянье уравновешивалось яростью. Тело медленно и неуклонно забирало власть у моего духа до тех пор, пока слабеющее сознание не угасло совсем. Но нескольких часов сражения хватило, чтобы обрести одно очень важное прозрение: любая измененка (к которой смело можно отнести и любовь) – это победа тела (женского) и поражение духа (мужского). Поэтому теперь мне надо побыстрее прийти в себя, т.е. окончательно одолеть, обуздать и подчинить всё своё женское, превратив его в послушный инструмент своей воли и разума. Только так можно навсегда выйти из этой общественной уборной, где все с превеликим удовольствием загоняют любовь себе в/под хвост, мороча/дурача других и себя.

Первое, что я вспомнил, очнувшись и выбравшись на чистый воздух, были почему-то слова из одной священной книги о том, что «лучшие из англичан всю жизнь стремятся выйти из чулана (closet) своей души». Может они пришли мне на ум потому, что первым, что я увидел, была странная, иссиня-чёрная, бездомная собака? Она напомнила мне того самого демона, о котором была эта священная книга, – испугавшегося жестокости своих собственных инстинктов и ушедшего жить на окраину мира, в мегаполис, туда, где демоническая реальность блуждает между миром людей и животных. Эта собачка оказалась одинаково неспособной быть диким волком и прирученным человеком. И вот теперь она злорадно смотрит на меня из своего блуждающего небытия, и как бы заранее не то огрызается, не то смеётся, не то завидует. «Позорный Пёс, которому от людей ничего не надо кроме любви и денег :-), где же твоя грозная сила?», – так поинтересовался у неё мой пинок.

Скажу откровенно: практический реализм и звериное чувство мощи захватили меня той утренней зарей всецело и тотально. У меня никогда раньше не было таких ясных и точных мыслей, как в эти славные минуты. И причиной этого прояснения ума было… отсутствие лисьего хвоста. Неужели Пиздец наступил ему в связи с вошедшей в него «истинной любовью»? С настоящей радостью за себя я постиг, как же здорово я вылечился, как мастерски освободился от этих всепроникающих и родственных по своей природе хвостатых и любовных пут! Вся эта чушь собачья, автосуггестия (обращение текста на самого себя), исчезла туда, откуда она и явилась, – в выдуманный, самовнушённый мир хвостоблудия.

Я больше не Писатель, не Лиса, и у меня отрастает теперь совсем другой хвост :-). Поэтому послушайте меня, Лисы всех мастей и оттенков! Опомнитесь, вспомните себя! Сколько можно оглушать, ослеплять, усыплять и обкрадывать себя всевозможными сказками, и особенно о сладости свободы или о спасительности любви? Всё, чего вы добились в этой жизни, всё, чего вы в ней стоите, сделано вашим насилием, вашей ненавистью, вашей войной, вашей кипевшей от злости кровью, вашей волей к преобладанию. В них ваше сердце, в них ваше счастье, в них ваше будущее и настоящая судьба. Всё же остальное – пустота и великое напрасно, и пусть им, а не вам, наступит полный и окончательный Пиздец!

«Что касается современного дискурса, то его давно пора забить осиновым колом назад в ту кокаиново-амфетаминовую задницу, которая его породила». Дорогой Виктор, с практической точки зрения сделать то, что ты предлагаешь, очень сложно (ну, представь!), не лучше ли НАСТУПИТЬ всем этим засранцам… на хвост и заставить жрать собственное дерьмо в приступе раскаяния? Мой друг-оборотень выразился бы сейчас так: «И что я пишу? Нет, что я пишу? Ужас». Да, практический реализм ужасен в своих откровениях, но мне это уже безразлично.

Крепко схватив женскую/человеческую сущность пристальным и злым взглядом; пленив её завораживающим дыханием небытия, я хочу еще раз в ясной и доступной форме открыть всем, желающим остаться верными земной реальности, свою «страшную» тайну, – для чего нужно такое естественное господство мужского духа. Оно нужно для утверждения внутреннего Волка и Сверхоборотня :-). Оно нужно для познания сверхчеловека, освященного волей к власти, вечным возвращением и войной. Так я, вместе с Ницше, отвечаю на вопрос о том, что на самом деле плодотворно:

«Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему»,

«Война и мужество освящают собой всё».

…

(Глядя с высоты шанхайской телебашни я вдруг увидел там, далеко внизу, огромный, рыжий, оторванный лисий хвост! Я долго не мог поверить своим глазам, и лишь спустя некоторое время сообразил, что это просто чей-то рекламный символ, зажигающийся по вечерам над рекой Хуанпо. Рядом с этим рекламным хвостом стоял гигантский морской лайнер, на борту которого крупным шрифтом было написано UTOPIA LINE. Я хорошо умею читать знаки, т.е. не только буквы :-). Я понял – пора закругляться, чтобы не наговорить здесь лишнего и преждевременного :-)).