Стреноженный

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2023:

 

На чтение потребуется два с половиной часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

18+

 

 

 

Зацепившись кормой за берег, на волнах колыхалась лодочка. Сергей наткнулся на неё в темноте и едва не перевалился через низкий бортик. Упёрся руками в днище, пальцы уткнулись в мягкую ткань. Он перешагнул борт, лёг и, нащупав за спиной край ткани, потянул на себя. Последняя его мысль была о том, что покрывало приятно пахнет. Запах настолько умиротворил его, что Сотников улыбнулся. Уснул он почти мгновенно.

Дрёма казалась бесконечной. Он то проваливался в путаницу снов, то его начинал сотрясать озноб, то заливал жар. Дневной свет сменялся темнотой, потом снова становилось светло и снова темнело.

В конце концов он проснулся. День был пасмурным. За пеленой, затянувшей небо, желтел тусклый комок солнца. Лодку прибило к лежащему на мелководье высохшему дереву. Берег в пожухлой траве переходил в полукруг каменистого плёса. Листва деревьев по обоим берегам реки под стать траве – охристо-блёклая. «Сколько же я провалялся, коли уже осень настала?» – равнодушно подумал Сотников, причаливая к плёсу. Вылез на берег, затем вытащил лодку. Достал со дна ткань – белое шерстяное покрывало, от которого исходил необычный, напоминающий о церкви запах. Осмотрел лодку – это была ветхая плоскодонка с позеленевшими бортами.

Прополоскав в реке измазанную глиной одежду, он разложил её сушиться на щебне и отправился искать место для бивака. Плёс ограничивался полосой невысокого обрыва, наверху которого начинался лес. Сотников выбрал место, расстелил покрывало, прилёг. Закрыл глаза. Попытался разобраться в мешанине воспоминаний об угарной, фантасмагорической ночи. Камень, огонь, вопли Тамары, лицо Бурова в свете крохотного огонька, жаба с клювом и – нож в его руке. Всего этого просто не могло быть. Так он думал, однако, чувство вины, засевшее в сознании цепким крючочком, не давало покоя. Что он сделал? Не мог же он кого-то убить? Или всё-таки мог? Огонь был, Буров лежал как мёртвый, Тамара вопила как оглашенная и нож у него в руке тоже был. А потом, что было потом?.. Как Сотников не напрягался, вспомнить не удавалось. В конце концов он бросил об этом думать.

Было ни холодно, ни жарко, насекомые не беспокоили, поэтому вскоре Сергей задремал. Проснулся в начале сумерек: стало зябко. Он вышел на плёс, оделся в почти сухую одежду. Чиркнул зажигалкой. Пожалел, что нет сигарет, но как-то вяло – курить не хотелось. Есть не хотелось тоже. Такое необычное состояние Сотников объяснил себе последствием пьянства. Он поднялся на обрыв и у кромки леса набрал сушняка для костра. Место для ночлега выбрал у выемки в обрыве, над которой нависало корневище поваленного дерева. Принёс туда несколько охапок сухой травы, застелил сверху покрывалом. Разжёг костёр.

Лежал, подперев щёку ладонью, смотрел на огонь. Тусклый день сменила мутная ночь, только вместо солнца из-за облаков просвечивала луна. Как и днём кроме шума реки не было слышно ни единого звука. Сотников уже понял, что никоим образом не мог проспать до осени, хотя всё вокруг говорило об обратном. Впрочем, этот парадокс нисколько его не взволновал. «Значит, так, – думал он с некоторым оживлением, довольный возможностью занять голову, – либо у меня галлюцинации, вызванные белой горячкой, либо – посмертное видение. Какой из этих вариантов правильный мне, по-видимому, решить не удастся – опыта маловато. Вот так, Серёга, и ничего с этим не поделаешь». Он перевернулся на спину и смотрел в мутное небо, пока его не сморил сон. Проснулся от неясных звуков; только забрезжило. Сергей приподнял голову, осмотрелся: невдалеке несколько человек переходили реку. Тёмные силуэты проследовали друг за другом и исчезли на другом берегу в предрассветных сумерках. «А где же Харон с лодочкой?» – пошутил сам с собой Сотников и, опустив голову на покрывало, снова уснул.

Проснулся уже днём. Вокруг ничего не изменилось – солнце по-прежнему скрывалось за необычно ровным слоем облаков. Решил взглянуть на то место, где под утро проходили люди. Искать долго не пришлось: на песке с вкраплениями мелкого камня виднелась малозаметная тропинка. Достигнув травы, тропинка превратилась в утоптанную тропу, ведущую в наполовину заросшую просеку. Раздумывая, не прогуляться ли ему по лесной дороге, чтобы взглянуть, откуда шли люди, Сергей вернулся к месту ночлега. Взглянул на реку: на берегу виднелась непонятная бурая кочка, которой там раньше не было. Сергей пошагал к плёсу. В нескольких метрах от воды, безжизненно вытянув лапки, лежал лисёнок. Под шкуркой проступали рёбра, на шерсти – запёкшаяся кровь. Однако зверёк дышал. «Эй, малыш, ты живой?» – обратился к подранку Сотников. Чуть приподняв голову, щенок взглянул жёлтыми страдальческими глазами. Сергей взял его на руки, подошёл к реке и, поддерживая за худые бока, положил в воду. Лисёнок с жадностью принялся лакать; Сотников, зачерпывая воду пригоршней, промывал ему раненый бок. Потом он отнёс щенка в свой бивак и уложил на покрывало.

Он сидел рядом со зверёнышем и думал, что равнодушие его вполне излечимо: ему очень хотелось, чтобы маленький лис (он уже разглядел, что щенок «мальчик») выжил. Лисёнку было месяца три – четыре, из-за болезненной худобы он выглядел неказисто, но окрас имел оригинальный. На грудке располагалось белое пятно в форме стилизованного сердца, разделённое вертикальной тёмной полоской. От «сердца» по шее поднималась струйка белой шёрстки и клинышком выходила к нижней губе, отчего острая мордочка приобретала чрезвычайно дружелюбный вид.

Чтобы занять время, Сергей принялся собирать дрова. Потом наломал веток для постройки шалаша. В очередной раз спускаясь с обрыва, он увидел, что зверёк поднялся. Сделав по направлению к реке несколько осторожных шажков, щенок остановился. Сергей бросил ветки, подошёл. Подняв мордочку, лисёнок взглянул на него с любопытством, без боязни. Сотникову это понравилось, он взял зверька на руки, отнёс к реке. «Поухаживаю за тобой, кутя. Жаль, покормить тебя нечем», – сказал он, опустив щенка у кромки воды. Когда тот начал лакать, Сергей неожиданно захотел пить сам. «Пробило, наконец, а то ходишь тут как мёртвый…» – проворчал он и, присев на корточки, стал пригоршнями пить безвкусную тепловатую воду.

Наступил вечер. У входа в шалаш горел костёр. Сотников разговаривал: «Вот что значит толерантность, друг мой: ты дикий, я цивилизованный, ну… почти цивилизованный, помог тебе, водичкой напоил, и мы уже друзья. И ты в живых остался, и мне повеселей».

На следующее утро Сергею захотелось есть. Напился из реки, но чувство голода это не притупило. В надежде найти грибов или ягод он отправился в лес. Проплутав около часа, ничего съестного не нашёл. Вспомнив о тропе, по которой проходили люди, Сергей вернулся к биваку. Прошёл тропинкой и углубился в просеку. Минут через десять быстрого хода он вышел на опушку леса. Тропа убегала к вновь открывшейся реке, а чуть в стороне, из-за обрыва, выглядывал верх построенного им шалаша. Сотников озадачился, но потом решил, что, задумавшись, где-то свернул и прошёл по кругу.

Чтобы зря не ломать голову, он развернулся и отправился обратной дорогой. На этот раз шёл не спеша, поминутно, оборачиваясь. Просека была почти идеально прямой. Когда он вышел на тот же берег, к тому же шалашу, сомнений у него не оставалось – ни задумчивость, ни лесная дорога к этой галиматье отношения не имели. «Значит, так оно и есть: свихнулся, – решил он. – Или – белая горячка. Хотя, что в лоб, что по лубу. Выходит, я сейчас могу где-то в другом месте находиться? А всё, что я вижу – мираж, глюки. И что ни придумай – всё дрянь какая-то получается. Идти куда-то не имеет смысла: я же слеп в принципе. Но сумасшедший я или нет, питаться-то мне в любом случае нужно. А как же вода? Если бы мне только казалось, что я пью, я бы всё равно ощущал жажду. Выходит, река существует в реальности…» От этой не решаемой, по всей видимости, шарады разболелась голова. Намереваясь вздремнуть, он лёг, закрыл глаза и тут его лизнули в щёку.

Лисёнок смотрел с улыбочкой. Диссонансом к его рельефным рёбрам выпячивалось туго набитое брюшко. «Молодец, нашёл-таки где подхарчиться, – похвалил щенка Сотников. – Слушай-ка, тебе ведь имя придумать нужно. Как считаешь? Так… с чего начать?.. Томпсон, кажется, о лисе писал, но как того лиса звали, не помню. Лис из «Маленького принца» безымянным был. Что ещё?.. Лисицу из сказок Патрикеевной величали, но ты ведь у нас мужичок… Вот что, милый, будешь Патриком. Вполне симпатичное имя. Святой есть почитаемый – Патрик. Понял, Патрик? Смотри, откликайся теперь». Свежеиспечённый Патрик придвинулся к руке Сергея, лизнул ладонь, потом прихватил зубами большой палец и стал его «отрывать».

Горел костёр, Сотников смотрел в огонь. Сидел, пока не стали слипаться глаза. Проснулся, оттого что лисёнок, поскуливая, торкался холодным носом ему в лицо. Сергей приподнялся на локте, огляделся: в том же месте, что и прошлый раз, реку переходили тёмные фигуры. Он поднялся и пошагал в сторону брода, намереваясь поговорить с незнакомцами. На полдороги пришлось остановиться: необыкновенно быстро фигуры растворились в сероватой мгле. Сотников постоял с минуту, вглядываясь в противоположный берег, потом вернулся на место.

На другой день, поутру, когда он умывался у реки, его вдруг огорошила неожиданная мысль. Ситуация имела выраженную символичность: странное безжизненное место, лодочка, которая давно должна была затонуть от ветхости, пахнущее ладаном покрывало, призрачные фигуры, подраненный лисёнок – во всём этом таился скрытый смысл. Может быть, он сейчас в коме, в пограничном состоянии, а Патрик – это знак, что у него ещё есть шанс вернуться к жизни? А может, Патрик как лис из «Маленького принца» напоминает ему об ответственности? Или указывает на его прегрешения, которые он должен осознать? Да, он вёл себя как настоящий скот: глумился над женщиной, помыкал ею, оскорблял, живя, в общем-то, на её счёт. Пожирал её скромные припасы и даже рубля не заплатил. Она, конечно, тоже не невинная овечка, но это его скотства совершенно не оправдывает. Сотникову вспомнилось, как он, пьяный, развалившись в кресле, орёт в приоткрытую дверь: «Поликарп! Ком на шишку!» – и заходится визгливым истеричным хохотом. А вдруг он и есть такой, настоящий, запил вот и вылезло по пьяни его подлое, хамское нутро. А если поглубже заглянуть: как он жил до этого кавардака? что сделал за свои тридцать лет? Хотя по большому счёту дело и в не в достижениях вовсе, а в том, чего хотел достичь, к чему стремился. Ничего он не хотел: не было ни мечты, ни цели, ни желания что-нибудь поменять. И в отношениях – та же история: жил с девушкой и ни разу не задумался – насколько это серьёзно? какое у них будущее? о детях наконец. Да, болтал что-то о собственном бизнесе, об элитной квартире, о каких-то там перспективах, но она его трепотню воспринимала как «белый шум», потому что отнюдь не глупа. Поэтому и ушла. Ладно, признаем: он тридцатилетний инфантильный дурачок, алкоголик и хам. Одним словом, пустой малый. Но ведь и не злодей. Почему же именно за него взялась эта... неведомая сила или что там есть?.. Ведь не Господь же Бог его испытывает, да и Сатане он вряд ли интересен. Мелок он для таких парней. Сотников вздохнул и, скривившись, плюнул в своё отражение.

Взглянув последний раз на шалаш, он тронулся берегом вверх по реке. Лисёнок потрусил следом. Река едва заметно поворачивала влево, но изгиб был совсем незначительным, поэтому место стоянки ещё долго не пропадало из вида.

Прошло около часа. Сотников шагал быстро, Патрик не отставал. Миновали два переката; река стала изгибаться в правую сторону. Никаких видимых изменений – всё та же пожухлая трава, блёклая листва. По-прежнему не было слышно птиц, в реке ни разу не плеснулась рыба.

«Сука!» – Сергей выругался так громко, что испуганный лисёнок отскочил в сторону. Стоя на небольшом пригорке, Сотников смотрел на видневшийся впереди обрыв и шалаш рядом с корневищем упавшего дерева. «Нет, ты видишь, Патрик? Тебя эта херня не удивляет? Мы снова дома! Ура», – вздохнул он и побрёл к опостылевшему биваку. Не оставалось ничего другого кроме как перейти на другой берег. Однако Сотников этот вариант держал на крайний случай: лес на другой стороне реки представлялся ему враждебным, гибельным местом. Он даже не пытался преодолеть свой иррациональный страх, чувствовал, что бесполезно.

Остаток дня прошёл в попытках найти способ вывернуться, выскользнуть из метафизической ловушки. «Но как выскользнешь из собственных мозгов? – ловушка-то в них… или нет?» – раздумывал Сотников, расхаживая взад-вперёд по плёсу. Ничего кроме набивших оскомину пространственных мерностей, чистилищ, темпоральных петель и тому подобной чепухи в голову не приходило. Воздух, холодивший кожу, неровности почвы, камни, ясно ощутимые под подошвой кроссовок – всё говорило о настоящей, твердокаменной реальности. Которой не могло быть.

Наступила ночь. Почти до рассвета он сидел у костра, думал. Потом прилёг и уснул. День обещал быть солнечным. Берег Сакмары едва просматривался за молочным, поднимающимся от воды парком. Сергей, увлечённый необычайно интенсивным клёвом, одну за другой выдёргивал из воды золотистых, как на подбор, крупных рыб. Он подсёк очередного голавля и вдруг почувствовал на другом конце лески небывало мощное сопротивление. Сотников мягко подвёл тяжёлую рыбину ближе к берегу и чуть приподнял над водой. К его удивлению голавль оказался небольшим, а вслед за ним, из воды, показалась голова человека – это был Пётр Скворцов. Он держался за хвост рыбины зубами.

– Тьфу ты, – проворчал Сергей, – я уж обрадовался…

– Из Белого плыву, выпить вот взял. Будешь? – спросил Пётр, выходя на берег. В руках у него была матерчатая сумка, в которой позвякивали бутылки.

Они уселись на берегу, выпили. Скворцов принялся рассказывать об устройстве параллельных вселенных. Рассказывал с таким жаром и живописными подробностями, будто лично присутствовал при рождении Мира.

– Старина Хью гениально всё угадал, – говорил Пётр, – с этим не поспоришь, однако…

– Какой ещё Хью? – перебил его Сотников.

– Эверетт, разумеется, ты что, Серёжа? Так вот… на чём я остановился?.. Да, термин «параллельные» применительно к вселенным не корректен. Это ты правильно подметил. Вселенные возникают и исчезают подобно пузырькам в пене, то бишь в вакууме нулевой энергии в результате квантовых флуктуаций. Но дело в том, – заметил Пётр с глубокомысленным видом, – что, в сущности, все эти так называемые вселенные – фикция. Ничто, рождённое ничем. Полагаю, только мысль может родить реальный мир, а не какие-то там флуктуации.

– Чья мысль? Бога?

– Да как сказать… – протянул Пётр, зажмурив один глаз и скосив другой. – Видишь ли, суть эвереттической трактовки событий сводится к тому, что ни один из возможных исходов квантового взаимодействия наблюдателя и объекта не остаётся нереализованным. То есть наблюдатель меняет реальность – это, кстати, постулат квантовой физики. Так что созидательная, в прямом смысле, мысль теоретически может принадлежать любому человеку.

– Интересно. Только не пойму, к чему ты это всё…

– К тому, что ты, возможно, прыгаешь из одной вселенной в другую, которые сам же и создаёшь. Поэтому всё у тебя перепуталось.

– Ага, Серёга Сотников – демиург. Недурно.

– Что ж, ирония твоя понятна. Давай тогда по-другому. Попав в поле мощного интегрального потока, ты, посредством квантовой корреляции, затягиваешь в него других людей... ну, с кем ты, скажем, в отношениях.

– Какой ещё интегральный поток?

– У термина довольно широкий диапазон применения, так что можешь считать его чисто условным. Скажем так: ты затягиваешь людей в своё пси-поле – теория Дэвида Бома, как ты помнишь.

Скептически покривившись, Сотников пожал плечами.

– Напрасно кривишься: Бом ведь не какой-нибудь там… экстрасенс, прости господи, – учёный с мировым именем. Сошёлся ты, например, с Лидией и она оказалась в твоём пси-поле. Так что Город вовсе не её идея, а твоя. То же самое вышло и с Тамарой.

– Нет, Петя, ты ошибаешься. Никогда, поверь, у меня не возникало подобной фантазии.

– Хм... значит, остаётся одно: Город – творение… как бы это выразиться?.. Источник интегрального потока – он и есть создатель этого фантома. Впрочем, Город может существовать в реальности. Не нашей, разумеется.

– И что это за источник?

– Человек с необычайно мощной ментальностью, с которым ты каким-то образом пересекался. От подобных людей, Серёжа, лучше держаться подальше: будешь как конь стреноженный – рад бы ускакать, да путы не дают. Понимаешь, о чём я?

– Понимаю, только что-то не припомню таких кудесников. Да и вообще… всё о чём ты говорил – вещи чисто умозрительные. И не пытайся сляпать из дурных снов научную теорию – пустая затея.

– Хорошо, сляпаю для тебя что-нибудь более… осязаемое. Ты ведь день потерял, с этим не будешь спорить?

– Не буду.

– И какой из этого следует вывод? А вывод такой: ты стал жертвой диссоциативной амнезии. Поясняю: расстройство памяти формируется на фоне стрессовых событий. Значит, с тобой в тот день произошло нечто травмирующее. Твоя психика блокировала доступ к этой информации. Но, заметь, информация только блокирована, она остаётся в твоём подсознании. То есть ты помнишь и не помнишь. Такая получается вилка. И тогда – возникает мортидо. Думаю, у тебя именно такой случай.

– Мортидо?.. Что-то не припомню.

– Ну… это такая психоаналитическая штука, которая обозначает внутренние процессы человека, направляющие психическую энергию в сторону разрушения и смерти. К примеру, либидозная энергия направлена на развитие и рождение, а эта зараза – на самоуничтожение. Иногда, в лёгких вариантах, человека просто влечёт к теме смерти, ну а в тяжёлых… включается механизм бессознательного разрушения своей жизни. Похоже ведь на твою ситуацию?

– Пожалуй. Но знаешь, Петруха, эти твои… мортидо, как-то оно скучно... Тайны нет, непознаваемого... Вот скажи мне, Богу в твоих теориях места не осталось?

– Как же, знал я одного бога в своё время, – оживился Скворцов. – Он тогда в костромской области заведующим свинофермой подвизался. Посадили потом, – добавил Пётр, усмехнувшись. – Ларёк продуктовый подломал, мать его…

– Ты про какого бога говоришь? – спросил Сергей строго.

– Да про нашего же – с хвостиком.

Тут Сергей заметил, как лицо соседа стало плавно менять черты. Оно, будто подтаивая, уменьшалось и вытягивалось. Затаив дыхание, вглядываясь в меняющиеся черты Петра, Сотников стал понимать: это был вовсе не Пётр, а... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декабре 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: