HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Убит в побеге

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Карина Романова, 29.11.2011
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


 

 

 

Зоя проснулась. Увидев перед собой глаза Виталия, улыбнулась радостной, любящей, счастливой улыбкой. Виталий привлёк её голову к себе, нежно поцеловал в глаза, ещё раз и ещё раз. Зое поцелуи эти были сладки, она блаженно улыбалась, шептала:

– Ну, зацелуешь же, зацелуешь же…

Они с близкого расстояния глядели в глаза друг другу, глядели, почти не моргая, в самую глубину глаз. Оба они молча говорили меж собой. Говорили о той любви, которая снизошла на них, поселилась в их душах, заполнила их сердца так, что не осталось самого малого уголка для сомнений, для заботы или тревоги. Оба они ощущали себя светлыми, чистыми порождениями любви. Им странным и неестественным казалось то, ещё недавнее их состояние, когда они не знали друг друга и не могли даже подозревать друг о друге. Незнание – это, казалось, была какая-то нереальность. А вот нынешнее их состояние – это самая истинная, самая желанная, самая долгожданная реальность. Они вошли в такое состояние, когда перестали быть самими собой, они были сразу всем тем, что предшествовало им из глубины веков и тысячелетий. Они были сразу всеми теми, кто предшествовал им, предшествовал их молодой жизни. Всеми, кто из глубины времён выносил их и вынес к солнышку, к жизни, к любви. И они стали тем звеном в бесконечной цепи предков, крайним звеном, которое выносит к солнцу, к жизни, к любви новое, ещё невиданное в мире дитя человеческое.

– А у нас может родиться ребёнок? – спросил Виталий.

– Может, – просто ответила Зоя. – Обязан родиться, как иначе. Знаешь, всё, что с нами происходит, – это не мы сами, это он, наш будущий дитёнок заставляет нас совершать. Так ведь?

Виталий задумался, согласился:

– Наверное, ты права.

Ему ведь неведомо ещё, кто мы, вольные или не вольные люди, ему пришло время появляться на свет, и он выбрал нас, и он заставил нас поступить именно так, а не иначе.

Хорошие твои слова, – усмехнулся Виталий. – Как же я их понимаю и принимаю всей душой. А вот как поймут это прокуроры и судьи мои? Может, правда на суде свалить мне всё на своё будущее дитя?

Зоя напряглась, посуровела:

– Прекрати. И никогда больше не шути этим. Я тебе запрещаю. Что такое все твои прокуроры и судьи перед новой жизнью? Полное ничто.

– Прости, не подумал, да, полное ничто. Но, понимаешь ли, если у нас с тобой будет ребёнок, то предстоящий суд надо мной – а его мне не избежать, и ты прекрасно знаешь об этом, – это будет уже суд и над ним, даже ещё не родившимся. Мне просто этого не хочется.

– Тебе просто об этом не надо думать. Мы уже договорились, где будешь ты – там буду я. Рядом, недалеко. Понятно тебе это?

– Вполне. Но хотелось бы по-иному, по-доброму, по человеческому как-то.

– Тогда надо было бы отбывать срок до конца, а не бегать по лесам. Отбыл бы, поженились бы, нарожали бы детей…

– Ага, это нам так вроде бы надо, а он, ребёнок наш, задумал по-своему, он увёл нас в леса. Вот сорванец! Вот негодник! Ну, Андрюшка, ну, мальчишечка мой!

– А почему Андрюшка? – совсем уже на смеху спросила Зоя.

– Потому что я давно уже себе сказал: если у меня когда-нибудь будет мальчик, то назову его Андрюшка. Помнишь такую песню; ах, Андрюша, нам ли жить в печали, бери баян и жми на все лады…

– А если девочка?

– Наташка, – не сомневаясь, ответил Виталий. – А лучше, чтобы Андрюшка и Наташка.

– Как, сразу? – с игривым испугом спросила Зоя.

– Хоть сразу, хоть по очереди. Знаешь, мой отец ни разу в жизни меня не поругал, Я ведь бедовый был. Не злой, но бедовый. И вот натворю, натворю что-либо, на меня жалуются, меня ругают, а он отмалчивается. Когда же останемся вдвоём с ним, он меня за голову поймает, в глаза мне глядит, радуется, улыбается, шепчет:

«Ну, Виталик мой! Ну, сынок мой единственный! Ну, крови-ночка моя!» Целует меня…

Дыхание у Виталия прервалось. Он помолчал, справился с собой:

– Думаешь, когда он узнает, что я бежал, что скажет? А я уже знаю что. Всё то же: ну, Виталик мой, ну, сынок мой единственный, ну, кровиночка моя.

Он по-другому не может. Такой уж характер. Нам ведь что с тобой надо? Мы дойдём до отца, я возьму тебя за руку, станем перед ним на колени и я скажу: благослави нас, папа.

А потом втроём сходим на могилу мамы. Может, я и бегу только за этим. Не могу без этого. Мечтаю, как стану перед ним, как он увидит тебя, красоту твою, в какой восторг придёт.

Он же художник у меня. Он был на моём суде. И будто не меня судили, а его. Попрощаться нам позволили после суда. Он опять своё, восторженное: ну, Виталик мой… Правда, попросил:

– Сумей остаться человеком.

– Просьбу его я понял тогда, когда попал в зону. Там не просто остаться человеком, сохранить себя в этом качестве. Но можно. Пройти надо через многое. И если не опустился, не поддался, не поступился своим человеческим достоинством, то и уважать станут, и ценить. Это не просто. Вот уж где испытываются на прочность человеческие твои качества – это в заключении. Там вся фальшь на виду, слабую душонку не прикроешь и не укроешь от глаз. Какая она в тебе – такая и цена тебе.

– Ты так говоришь, что самой захотелось пройти это испытание. Вот каждого бы так…

– Не надо, – не согласился Виталий. – Зачем же? На воле то же самое. Ведь что такое жизнь? Пусть не в целом, а с одной какой-то своей стороны. Это испытание человека на человечность. Там у нас есть один дюже грамотный мужик. Он нам здорово всё про Христа растолковал. Так вот, Христос потому и стал сыном божьим, что достойно прошёл через все искушения и сохранил в себе человека по большому счёту. Вот к чему и надо бы нам всем, каждому стремиться. Из всех испытаний, из всех искушений выйти достойно, остаться чистым, светлым, таким, как тебя задумала природа.

Виталий рассказывал о себе.

Зоя слушала его, она будто входила в какую-то новую жизнь, в не свою среду, в которой ей было очень хорошо, даже как-то благостно. Виталий ли так живописал словом, сама ли она живо воображала, и ей казалось, что это он её личную жизнь рассказывает, а не свою, что это с ней всё было, а не с ним…

Виталий учился в девятом классе. Жил в интернате при школе.

…Проснулся среди ночи от непонятных звуков. И не звуки даже, а какое-то тревожное движение доносилось до него с реки. Прислушивался, казалось, что там, под бугром, не река вовсе, а длинное живое существо, у которого где-то далеко-далеко, куда река течёт, распираясь, есть большая голова, а в другой, в узкой стороне, есть тонкий длинный хвост. Существо это ожило, проснулось, слегка ворочалось, сопело, чавкало…

«Да это же ледоход!» – чуть не вскрикнул Виталий, окончательно проснувшись. Вскочил на ноги, сунулся к окну. Но весенняя сырая ночь была так темна, так непроглядна, что он ничего увидеть сквозь неё не мог. Он слушал, повернув ухо к форточке: там, на реке, всплёскивалась освобождённая вода, сочно похрустывал ломающийся лёд.

Ему четырнадцать лет, всё это время живёт возле реки, а вот начала ледохода ни разу увидеть не доводилось. И на этот раз не удастся, потому что ночь, темнотища кромешная.

 Под окном кто-то остановился. Виталий затаился за шторой. Вот слегка поцарапали по стеклу.

– Кто это? – шелестящим шёпотом выдохнул Виталий в форточку.

– Сынок, это я. Ты тихо, ты не шуми.

– Папка?

– Он самый. Видишь, какое дело, река вскрылась. Ну, мне не спится. Дай, думаю, к сынкову окошку подойду. Как ты тут?

– Нормально. Пойдём вместе к реке сходим, – предложил Виталий.

– Можно. Только не побуди ребят. Ругать нас станут за это.

Виталий вытолкал в форточку куртку, штаны, шапку. Сам же

вроде бы собрался выйти до туалета. Это на случай, если воспитатель проснётся, чтобы не заподозрила того, что он собрался к реке. Благополучно вышел из своей комнаты, прошёл через кухню, приподымая дверь за ручку, чтобы она не скрипнула, открыл её и выскользнул наружу, к отцу, который стоял на крыльце с одеждой в руках.

Отец у Виталия был полуночником. Он сам себя так называл. Ночью он бодрствовал, работал, ходил гулять далеко за село. Днём же, при ярком свете, чувствовал себя хуже, был скован, задумчив.

Наверное, и сыну многое досталось, перешло от отца. Виталию нравилось быть самому с собой, уходить глубоко в себя. А для этого нужно то уединение, которое обеспечивала только ночь.

Отец, бывало, когда Виталий был ещё мал, среди ночи подходил к постели сына, осторожно присаживался на краешек и мог долго сидеть над ним, над спящим, думать о чём-то своём. Если Виталий просыпался, то молча обхватывал рукой отца за шею, клонил голову его к подушке. Отец, также молча, поддавался желанию сына и лежал, пока сын вновь не уснёт, потом тихонько подымался и уходил.

Держась друг за друга, они вышли на бугор к реке. Стояли, прижавшись друг к другу, согреваясь друг от друга, ничего не могли увидеть, кроме ворочающейся серой смутной массы. А может, и серую массу реки не видели, а просто им казалось, что видят.

– Жаль, не днём это началось, – шепнул Виталий.

– Не тужи, – таким же шёпотом откликнулся отец, – так заведено. Река ночью просыпается. В самое тёмное время. Так ей надо.

Порядком продрогнув, они разошлись каждый к себе.

А утром на бугор высыпали люди. Глядели на густой ледоход, подставлялись яркому солнышку, смеялись, радовались – весна пришла. Тут же, захлёбываясь от восторга, носились ребятишки, собаки.

Виталий стоял от всех в сторонке, у самой воды. Он глядел на движущиеся льдины, на противоположный берег, где вода поднялась почти до одиноко стоящего на отшибе дуба.

«А что если сбегать по льдинам туда, к дубу?» – подумал Виталий и ошалел от ощущения опасности, от ощущения отваги в себе. Сделалось даже нехорошо как-то, тоскливо-восторженно, отчаянно на душе. Горячо загуляла кровь по телу, начали подрагивать руки, ноги. «А? Поперёк добегу или нет? Да ерунда, добегу! Ну!»

Почти не помня себя и не осознавая, что делает, он сбросил куртку и шапку, остался в одной тонкой розовой рубашке, поплевал в ладони, потёр их до сухого хруста и прыгнул на большую льдину, которая стояла в метре от берега. Оскользнулся, тут же понял, что в резиновых кедах по льду бегать невозможно, рывком расшнуровал их, сбросил прямо с ног на берег, остался в белых толстых шерстяных носках.

На берегу увидели намерение Виталия, загалдели, зашумели:

– Куда, шальной!

– Вернись, дьявол!

С каким-то бешеным, даже звериным восторгом Виталий протяжно, дико кричал, прыгая с льдины на льдину, не успевал удивляться тому, какие ловкие, пружинистые прыжки ему удавались.

А путь высматривал зорко. Стрельнув глазом в льдину, на которую нужно было прыгать, он почти физически ощущал её вес, её устойчивость, успевал сравнить со своим весом, с той мгновенной нагрузкой, которую получит льдина при прыжке на неё.

Ближе к середине реки вода неслась стремительней, потому льдины здесь плыли реже и увёртливей. Пришлось останавливаться, зорко высматривать каждую льдину, прыгать на более мощную, едва коснувшись ногами малой льдины, промежуточной. Одна льдина подвела. Прыгнул на неё, а она стала тонуть под ногами. Упал на руки, пытаясь остановить заглубление. Не помогло. Зыркнув в одну и в другую сторону, увидел приближающуюся льдину, напрягся, оттолкнулся всеми четырьмя, в прыжке кинул тело на спасительную льдину. И не ошибся на этот раз, льдина была устойчива, чуть качнулась, приняв его тело. Ушиб колено, вскочил, потряс ногой, избавляясь от боли. Прыгнул на следующую льдину…

Ему представлялось, как с берега наблюдают за ним люди, видят это розовое пятно, скачущее с льдины на льдину, поругивают и… восхищаются. Обязательно восхищаются, потому что они – эти люди – любят удаль. Уважают удаль. Это Виталий знал доподлинно, на это, наверное, – показать свою удаль перед всем сельским миром – и рассчитывал.

Ближе к другому берегу льдины опять стали гуще, плотнее, прибиты одна к другой. Бежать по ним сделалось совсем легко. Перепрыгнув кромку воды, оказался на земле совсем рядом с огромным дубом. В изнеможении присел под шишкастым шершавым стволом, прислонился к нему щекой. Судорожно всхлипывал. С лица, из-под волос, стекал, смешиваясь с редкими слезами, пот.

На том берегу к реке тащили лодку. Люди кричали, взмахивали руками. «Деловые какие, – подумал Виталий о тех, кто пытался поставить на воду лодку. – Вас разотрёт вместе с вашей гнилой лодкой. Чего уж вы так, ну, отдохну вот маленько и снова побегу. Не суетитесь вы там».

Он теперь только почувствовал, как устал. Он отдохнул бы с полчасика под дубом, но стал опасаться за людей и лодку. «Ничего, – погладил он ствол дуба, – придётся трогаться в обратный путь. Я к тебе летом приплывать буду».

Того задора, с каким бежал он к дубу, уже не было, а без него, без задора, бежать назад было многократно тяжелее. И всё же на середине реки, почувствовав опасность, вновь сумел напрячься, собраться в единый упругий комок и прыгать, прыгать с льдины на льдину.

Он пробегал мимо лодки, в которой сидели трое мужиков. Один из них замахнулся веслом:

– У-у-у, бес!

Виталий ожёг его таким взглядом, от которого мужик осел и больше не проронил ни слова.

На берегу его обступили. Ругали. Совестили. Тут же стоял отец, он только что прибежал. Отец растерянно глядел на сына, глуповато улыбался, повторял:

– Ну, Виталий… Ну, сынок мой… Как же ты это додумался?

 

 

 


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!