HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Убит в побеге

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Карина Романова, 29.11.2011
Оглавление

4. Часть 4
5. Часть 5
6. Часть 6

Часть 5


 

 

 

Солнышко сваливалось к закату. Его остывающие покрасневшие лучи пробивались между шевелящимися под лёгким ветерком вершинами высоких сосен, косо падали на мелкую лесную поросль, на травянистые пятачки – поляны, где сочные зелёные листья розовели. И лес, и поляна полнились всё углубляющимися, заполняющими пространство тенями.

Они лежали на мягкой травяной постели и спокойно обдумывали и обсуждали редкими словами своё дальнейшее пребывание в побеге.

– Вторые сутки мы вместе, – сказала Зоя. – Думала ли я, что вот так вот, в какие-то одни сутки быть настолько счастливой, настолько любящей и любимой, что подумать страшно.

Ты знаешь, я одного боюсь, я боюсь тех минут, когда ты будешь проклинать моё согласие на твой побег. Как я этого боюсь! Быть виноватой перед кем бы то ни было, даже перед тобой, перед твоими страданиями в неволе, которые неминуемо тебя настигнут, это, по-моему, свыше всяких моих сил.

Если это случится, если ты когда-нибудь упрекнёшь меня, то я… Я покончу с собой. Это не так уж и страшно. Это всего лишь одна минутка. Даже меньше.

– Не надо, Зоенька, – привлёк к груди Виталий Зою, – не надо. В жизни нашей всё ещё будет, будет и будет. И напрасно ты так легко хочешь отделаться от неё, от жизни. Нет, её надо ценить,

и чем дальше, тем ценить дороже. Понимаешь, плохое что-то не может быть бесконечно плохим, оно оканчивается чем-то хорошим, и вот только ради этого, ради даже кратко временного хорошего уже надо жить, уже стоит жить. Другой-то жизни не будет. Ты любишь цветы?

– Ещё бы, очень люблю, как же их не любить, – удивилась Зоя вопросу.

– А за что ты их так любишь? – улыбнулся загадочно Виталий.

– Ну… За красоту. За какую-то неповторимость что ли. За запахи… Трудно сказать, за что. Но люблю.

– Всё верно: и за то, и за другое, и за третье. А я думаю, что любим-то мы их за их кратковременность, ну, за их короткую жизнь. Представь себе, что распустившаяся роза могла бы стоять в вазе в твоей комнате и год, и два, и десяток лет. Ты её так бы любила, как ту, жизнь которой измеряется несколькими днями? Конечно же, нет, ты к ней просто привыкла бы, просто перестала бы её замечать, а может, она тебе так бы надоела, что ты, потеряв к ней всякий интерес, выбросила бы её на помойку. Так или нет?

– Наверное, так, – согласилась Зоя. – Жалко однако.

– Жалко, – согласился и Виталий. – Кого только, тот цветок, который цветёт неизмененно десяток лет, или тот, который цветёт несколько дней? Хорошо придумано природой, очень даже умно придумано – краткость цветения. Это, наверное, и есть сама жизнь. В краткости вся её прелесть, вся любовь ей за то, что она краткая.

– Философ, – потрепала Зоя щепотью короткие волосы Виталия. – Ты, наверное, когда-то будешь очень умным стариком.

Твоим внукам и правнукам очень интересно будет с тобой.

– Может быть. Но что-то никак себя не представлю в роли благообразного и очень умного деда.

Виталий про себя высчитывал путь, по которому им надо пройти. Он пытался взглянуть на лес как бы с большой высоты, пытался представить дороги сквозь него, реки, поляны. Но знал он об этом лесе мало, а потому не мог вообразить его в деталях. Знал он лишь то, что восточнее, километрах в двадцати, сквозь лес проходит железная дорога строго с севера на юг. Неподалёку от железной дороги проходит автотрасса также с севера на юг. Других же, более мелких дорог, он не знал.

Но он знал то, как за эти сутки развернулись его ловцы. Знал, что и железную дорогу, и автотрассу теперь наводнили люди в военной форме и люди в гражданской одежде. Проверяют каждый вагон и каждую автомашину. Люди эти стоят теперь на перекрёстках всех дорог, и больших, и малых. Теперь сделаны засады у мостов, у мосточков и переходов. В населённых пунктах уже успели за день расклеить его фотографии. Даже, наверное, назначили суммы вознаграждения за его поимку или хотя бы за указание места, где он находится. Сегодня ещё не прочёсывали лес, а если и прочёсывали, то не широко. Завтра уже трудно будет остаться в лесу незамеченным. Как быть? Рваться вперёд – это безрассудно, возьмут на первом же лесном перекрёстке дорог. Залечь где-либо в зарослях?

Но для этого надо иметь воду и хотя бы немного продуктов. Того, что осталось в рюкзаке у Зои, хватит ну ещё на день. А дальше что? Можно, конечно, этой ночью сделать обратный ход, вернуться поближе к дачному посёлку, так как там теперь уже всю местность обшарили, залечь неподалёку от дач, днём выследить пустующие дачи, а ночью пошарить там слегка, добыть пропитание. Да, денька два или три протянешь, а что потом?

Так ничего и не придумав, спросил Зою:

– Скажи сразу и коротко: вперёд или назад?

– Вперёд! – не задумалась даже Зоя.

– И с песней? – весело спросил Виталий.

– Ага, с пионерской. С этой, с хорошей: «Взвейтесь кострами синие ночи… » Годится?

– Вполне.

Ещё до побега они уговорились идти к отцу Виталия. Зачем? А за тем, чтобы Виталий мог предстать перед отцом с девушкой, чтобы отец как художник оценил красоту Зои, одобрил выбор сына, чтобы сказал он свои самые ласковые и самые добрые слова: «Ну и Виталик мой… Ну и сынок у меня… »

Виталий понимал, что засада теперь и у отца организована. Выходить туда, к нему – это опрометчиво. Тогда надо выйти на Ольховку, где живёт двоюродная сестра, попросить сё, чтобы она надёжно спрятала их на какое-то время, а сама чтобы связалась с отцом и передала ему просьбу Виталия: пусть он тайно придёт в Ольховку, где они и повидаются, где Виталий и встанет перед отцом с молодой своей женой. Главное, добраться бы до Ольховки, а в ней скрыться можно. Там всего-то шесть дворов жилых осталось, а вокруг холмы, топи, заросшие непроходимым кустарником. Самые волчьи места. Если по-умному, если с подкормкой даже самой малой, то там до самой зимы можно скрываться. А когда поиски ослабнут, то можно будет катнуться куда-либо в сибирскую глухомань, а то и вовсе за границу. Всё можно, лишь бы вырваться из окружения нынешнего, лишь бы оторваться от преследования.

В глубокую тишину леса стали ввинчиваться непонятные клокочущие и тонко свистящие звуки. Воздух наполнялся этими звуками, вибрировал.

– Это что? – насторожилась Зоя.

– Это, Зоенька, вертолёт. Это нас с тобой ищут, – ответил Виталий,

– Я не хочу, – побледнела Зоя, припала к груди Виталия.

– Я тоже не хочу, – вздохнул он, берясь за автомат, – но нас не спросят, чего и как мы хотим. Тихо. Сидим тихо.

Виталий представлял себя сидящим в вертолёте и спрашивал: как смотрится оттуда, сверху их примитивная травяная крыша, под которой скрываются беглецы. Привлечёт ли она к себе внимание людей в вертолёте. На что она похожа. Если люди поймут, что это наспех сделанное укрытие, то они сядут где-то поблизости на поляне и проверят, что там, кто там есть под клоками травы, набросанной на кусты. А могут опуститься пониже и воздухом от винтов разметать эту траву. Что делать? Выбираться из-под укрытия тоже нельзя, сразу же заметят.

Вертолёт на их счастье летел стороной. Раздались щелчки, затем мощный, усиленный многократно громкоговорящим устройством, голос. Голос этот до краёв наполнял, переполнял лес, был слышен, наверное, на десяток вёрст вокруг.

– Внимание, внимание! – ревел вертолёт. – Из мест заключения бежал особо опасный преступник. Вооружён автоматическим оружием. Захватил с собой заложницу. Его приметы: двадцать пять лет, рост выше среднего, волосы русые, нос прямой, черты лица тонкие, спортивно сложен. Особых примет не имеет. Заложница одета в голубой спортивный костюм, в зелёную штормовку, обута в цветные кроссовки. Двадцать лет. Среднего роста. Волосы тёмные, гладкие, лицо смуглое. Просьба ко всем, кто встретит их, сообщить в органы внутренних дел, в сельсовет. Внимание, внимание.

– Вот так-то вот они нас! – воскликнул Виталий. – Вот этого я никак не ожидал! Значит, ты моя заложница! Хитры, однако!

– Папочка мой знает, что делать? Так-то вот, миленький мой преступничек. Значит, держишь заложницей меня. Ход, однако, верный придуман. И волки сыты, и овцы целы. Эх, папочка! Знал бы ты только про свою заложницу. А вообще-то, Виталий, я и есть на самом деле заложница. Мы оба заложники своей любви. Так ведь?

– Так. Точно так! Интересно, однако. Весело даже.

А вертолёт шёл по кругу. Громогласный голос с него предлагал:

– Если нас слышит бежавший, то пусть выходит на контакт с нами. Мы готовы выслушать его требования. Повторяю: мы готовы выслушать его требования. Не усугубляй свою вину. Отпусти заложницу.

Вертолёт улетел, не переставая предупреждать граждан и бежавшего преступника, обещая ему мягкость наказания, если он поведёт себя благоразумно, если отпустит заложницу и явится сам с повинной.

– А что, Зоя, может, это и есть наиболее приемлемый выход для нас. Отдохнём ещё денька три-четыре, налюбимся досыта и пойдём сдаваться. А? – предложил Виталий.

– Иди один, – обиделась Зоя. – Иди, а я найду для себя место на земле.

На ресницах её заблестели слезинки. Виталий смахнул их ладонью, привлёк голову Зои к себе, стал целовать в губы. Зоя не сопротивлялась. Она беззвучно плакала.

С каждой минутой, с каждым часом, с каждым прикосновением друг к другу, с каждым коротким ласковым и каждым затяжным страстным поцелуем они будто врастали друг в друга, справлялись в единое чувство, в единый организм. И этот новый нарождающийся организм, состоящий из молодости и любви, казалось, уже никакая сила не сможет разъединить. Он, этот организм, не раздвоится, потому что по отдельности каждая половина его не сможет жить, погибнут.

Небывалое это чувство единого целого, которое они переживали впервые в жизни, изменяло саму их ещё вчерашнюю суть, само их представление о мире, о человеке, о близком и далёком будущем.

В эти страстные часы им ничего иного от жизни не требовалось, кроме глубинного уединения: оставьте нас в покое, забудьте о нас, не можете забыть – сделайте вид, что забыли. Нас тех, прежних, вчерашних уже нет, нас нет каждого в отдельности, мы есть нечто новое, то, чего мы сами ещё не знаем…

Но живой мир не так-то прост, живой мир ничего не забывает и никого не забывает из всего того, что он сотворил и что существует в нём, может быть, помимо своей воли. И эта его незабывчивость, его властная соединяющая сила всего со всем казалась им великой несправедливостью, великим несовершенством мира, которое, может быть, до них никем не замечалось.

– Вчера мне всё казалось так просто. Уйдём, растворимся, забудем обо всём на свете. А вот… Давит. Давит, Зоенька!

– Не надо. Об этом не надо говорить. Если об этом говорить и говорить, если об этом думать и думать, то… – Зоя вздохнула, припала к уху Виталия, прошептала, – то будет плохо нам обоим. Давай жить так, будто мы никому и ничему не подвластны, кроме нашей любви.

– Давай, – согласился Виталий. – Мы любим друг друга, и это главное, это вершина всего. Влюблённые – это безумцы. Хотя, нет, нет, не так! Влюблённые – это недосягаемая высота рассудка. Это, наверное, дух, возвышающийся над всем и всеми.

– Ты так хорошо говоришь, милый. Я вот так вот тебя слушала бы и слушала бы сколько угодно. И так же вот слушала бы твоё сердце. Какое оно упорное у тебя, как упруго толкается. А моего сердца во мне вроде бы и нет вовсе. Я его не чувствую.

– Есть оно в тебе, я тоже его слышу.

Они слушали сердца друг друга, молча глядели в глаза друг другу, улыбались друг другу одними глазами. И от всего этого им было необыкновенно хорошо, необыкновенно радостно.

– Зоя, мне обидно и совестно перед тобой, – ожил, стал загораться Виталий.

– Что так, милый?

– Понимаешь, вот спрятались, сидим по-воровски! Да что же это такое! Это ведь оскорбительно! Особенно для тебя, для женшины! Прятать свою любовь! Да господи!

Виталий вскочил, начал разбрасывать траву, под которой они укрылись:

– Не хочу! Больше не хочу! Мне тесно! Мне стыдно! Почему я, почему я не могу с любимой женщиной быть на виду у всех, вести себя так, как захочется.

– Не надо! Что ты! Остановись. Вот стемнеет, тогда… – Зоя пыталась остановить Виталия.

– Да плевал я, плевал я на них на всех! Пусть попробуют сунуться! Слышите, вы! Вот он я, идите, берите меня. Попробуйте!

Нет-нет. Зое удалось успокоить Виталия. Она усадила его на старый берёзовый пень.

– Какой ты, однако. Я тебя таким-то вот и не знала. Псих, оказывается. Ни с того ни с сего завёлся.

– Нет, Зоенька, заводиться есть с чего. И ты это знаешь. Я, как вода, перехваченная плотиной. Прорваться бы.

– Так не прорвёшься, – возразила Зоя.

– А как?

– Не знаю. Да это и не главное.

Помолчав, Виталий вздохнул:

– Ты извини, я ведь заводной. Понимаю вот, что нельзя так себя вести, но когда завожусь, то не думаю вовсе, что можно, а чего нельзя.

– Эмоциями своими надо управлять.

– Надо. Да не каждый умеет это. Я не умею. Стараюсь, а не получается.

– Я тебя научу. Веришь?

– Верю.

Лес был посажен давно, лет пятьдесят назад. Сосны вымахали самые настоящие мачтовые, кроны их соединялись, подавив внизу всякую растительность. Между прямыми чёткими рядами сосен на земле лежала толстая подушка из опавшей хвои и мелких веток. По этой подушке было мягко шагать и, главное, беззвучно, ветки в хвое ломались глухо, придавленно.

Выйдя на просеку, они остановились. Виталий ладонями прощупал траву. Листья подорожника стояли высоко, отвердевшие стебли с початками были ровные, без наклонов в ту или иную сторону. Всё говорило о том, что по просеке никто не ходил и не проезжал. Чиркнув спичку, зажав огонёк в ладонях, Виталий посветил на одну колею, на другую. Убедился окончательно, что тут в это лето не хожено и не езжено. Это его устраивало. На изнанках листьев скопились капли росы. Виталий вымочил руки. Если Зоя промокнет, то на заре ей станет холодно. Этого Виталий допустить не хотел. Он предложил:

– Зоинька, только без каприза, давай-ка я тебя понесу на руках. Тебе нельзя мочить ноги.

– Вот ещё! – дёрнулась Зоя.

– Я серьёзно говорю. Мне не в тягость. Я ведь уже нёс тебя по речке. И ничего. А тут мне и вовсе легко будет.

– Тяжело будет, – неуверенно уже отказывалась Зоя.

– Не отказывай. Мне так хочется, – тихо сказал Виталий.

Он закинул за плечи рюкзак и автомат, правую руку подставил под спину Зои, а левую под колени, принял её лёгкое, послушное тело на руки, приподнял, устраивая поудобнее.

Зоя теперь уже умело обхватила Виталия левой рукой за шею и сплела пальцы обеих рук у него на груди.

– Ну вот и умница, теперь мне совсем легко.

Зое было непривычно, она стеснялась и в то же время необыкновенно приятно лежать на руках у любимого. Голова слегка кружилась. Казалось, что Виталий не по земле идёт, а плывёт по воздуху и плотно прижимает её к себе. У него были сухие, но очень сильные руки и плечи. Бугорки мышц перекатывались так, что Зоя ощущала это перекатывание сквозь одежду и вслушивалась в это ощущение, наслаждалась им. Она глядела в небо на покачивающиеся в такт с шагами звёзды и думала восторженно: «Господи, хорошо-то как. Если бы неделю назад мне кто-либо сказал, что я вот так вот, у любимого на руках буду лететь сквозь ночь над землёй, не поверила бы. Такое, наверное, во сне присниться не может. Девчонки говорят, что мужчины ныне перевелись. Нет, девочки, не перевелись. Видели бы вы сейчас нас. Не встретили настоящих мужчин, вот и говорят. А я встретила. Я встретила. И никому ни за что не отдам теперь его. Никому. Вот он. Несёт меня на руках. Сильный. Смелый. Он – истинное счастье моё. Истинное. Я очень люблю его. Очень люблю и верю ему. Господи, пусть это мгновение, эта ночь продлятся вечно. Я очень прошу об этом, Господи…»

Они останавливались, отдыхали и шли дальше.

Небо светлело. Близилось утро. Вдоль просеки поднимался лёгкий туман. И чем больше светлело, тем туман делался гуще, насыщенней. Но вот легко, как сонное предутреннее дыхание кого-то невидимого, но большого, необъятного, потянул ветерок, качнулись вершины деревьев. Туман стало сносить в лес, он пропадал в густых листьях бесследно и беззвучно.

Впереди показалась невысокая насыпь, на которой лежала асфальтовая дорога.

Виталий тут же свернул в лес, в молодой густой березняк.

– Стоп. Зоенька, оглядимся. Давай тихонько подойдём к до роге.

Хоронясь в березняке, подошли вплотную к дороге. Она в оба конца была пустынна, будто так же, как и вся природа, спала, отдыхала от дневного шума и грохота.

И снова шальная мысль влетела в голову Виталия: «А что если выждать здесь машинёнку, пока движение будет редким, турнуть водителя из-за баранки и… Рванём километров двадцать-тридцать и в сторону. Пока заявят, пока… Мы где уже будем».

Понравилась мысль Виталию. Дело за машиной осталось. Только бы она подвернулась, пока он не передумал.

– Зоя, идея. Слушай внимательно. Как только вдали появится машина, оттуда ли, с другой ли стороны, то ты отходишь от меня, выходишь на дорогу и просишь водителя остановиться. Прокатимся, ей-богу.

Только Зоя успела согласиться, как вдали, справа от них, нарастая, послышался шум машины.

– Вперёд, Зоенька! – скомандовал Виталий.

Зоя вышагнула на дорогу, стала взмахивать рукой. Вишнёвый «Жигуль» проскочил было мимо, но, визгнув тормозами, остановился, быстро покатился назад, к Зое. Подрулив к ней, водитель, златозубо улыбаясь, спросил:

– Что «а я всю ночь в саду гуляла, домой тропинку не нашла?» Тебе куда надо?

Водитель был молод, лет двадцати пяти, светловолос, кудреват, одет в шикарный спортивный костюм.

Зоя не знала, что ответить, да и не успела ответить. Впереди, шагах в пяти от машины, на дорогу вышел Виталий. Лицо водителя дрогнуло, сурово напряглось.

– Шеф, тачка нужна на полчасика, – миролюбивно сказал Виталий. Он стоял вплотную к дверце, но так, чтобы водитель не мог его дверцей отшибить.

– Ишь ты, – качнул головой водитель. – Как легко это у тебя: тачку на полчаса.

Виталий понял, что этого на испуг не взять, с этим торговаться не приходится.

– А ну, за борт! – скомандовал он, хватаясь за автомат, пытаясь перекинуть его из-за плеча. Рюкзак помешал ему это сделать сразу.

Дверца машины приоткрылась, водитель сделал вид, что собирается выйти. И тут же сухо и приглушённо щёлкнул выстрел. Виталия будто ударили в правую ногу. Он крутнулся на месте, успев отметить, что в правой руке водителя зажат чёрный пистолет.

Этой секунды вполне хватило водителю: он рванул машину с места, бешено набирая скорость, зигзагами стал уходить, опасаясь, видимо, автомата.

Зоя кинулась к покачивающемуся Виталию, поддержала его.

– Что такое? Что случилось? Виталий!

– Кажется, пулю схлопотал, – морщась от боли, выдавил Виталий.

– Да Господи, что же это такое! – заплакала Зоя.

– В лес, Зоенька. Скорее в лес. Помоги мне.

Опираясь на плечо Зои, Виталий прыгал на левой ноге, волоча правую. Он торопился уйти с дороги в лес.

– Как же это так, Виталий? Миленький мой! Что же это такое, а? – всхлипывала Зоя, изо всех сил помогая Виталию.

– Всё просто, Зоенька. Не только мы… Нас тоже потчуют. Подставился я. Глупец. Давай остановимся здесь вот, на полянке. Поглядим ногу.

Он повалился на траву, хотел поднять штанину, но рана была высоко, пришлось снимать брюки.

Много выше колена пульсировали кровью две тёмные ранки величиной с копейку.

– Почему две? – спросила Зоя.

– Навылет, – сказал Виталий. – Ничего. Лишь бы кость не была задета. Проблема. Без медика не обойтись. Мог бы в живот угодить.

Кровотечение жгутом остановить не было никакой возможности. Теперь только надо надеяться на скорое свёртывание крови. Это Виталий понимал хорошо, осматривая и легко ощупывая тело вокруг ран.

– Ловко он меня срезал. Опытен, гад. Чем завязать, а, Зоенька?

Виталий огляделся, увидел крупные листья подорожника, попросил Зою, чтобы она набрала их. А когда она подала ему, то попросил:

– Отвернись-ка, я продезенфицирую их.

– А как? – спросила Зоя.

– Просто, своей мочой. В детстве, бывало, все раны так лечили, подорожником. И ничего. Любые нарывы вытягивал он в два-три дня. Иного средства у нас нет. И быть не может.

Смочив листья подорожника, Виталий наложил их на раны, вокруг ран.

– А теперь надо бы чем-то завязать.

– Платочек вот.

– Платочек не годится, маловат.

– Тогда… Я сниму рубашку и разорву её. Я скоро, я сейчас.

Зоя отошла за куст, а Виталий сидел, обхватив ногу ладонями, покачивался. Боль стихала, но была ещё настолько ощутима, что ломило само сердце. В ноге в такт с сердцем пульсировал задетый пулей нерв. И боль от этого была схожа с зубной болью.

Зоя разорвала рубашку на полоски и стала бинтовать ногу.

– Потуже, потуже, – просил Виталий.

– А не перетянем?

– Не перетянем. Когда туго, то боль не так чувствуешь. Не судьба, видно, Зоенька, сбегать нам к отцу к моему, на могилку к матери. Не судьба… А жаль. Так хотелось. Как никогда и ничего в жизни не хотелось. А сейчас… Сейчас ещё больше хочется.

Виталий привлёк к себе Зою и надолго замолчал, покусывая губы.

Зоя понимала его состояние и давала ему время вымолчаться.

 

 

 


Оглавление

4. Часть 4
5. Часть 5
6. Часть 6
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!