Тайны Лаврентьевской летописи. Дмитрий Герасимов, автор Поучения Владимира Мономаха и Сказания об Александре Невском

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за апрель 2023:

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Эта история началась в 1791 году, когда действительный статский советник Алексей Иванович Мусин-Пушкин был назначен обер-прокурором Святейшего Синода. С той поры любимое его увлечение – собирание рукописей – счастливо совпало с одной из его обязанностей в Синоде. По повелению Екатерины II старинные документы из монастырей, относящиеся к российской истории, должны быть передаваемы в Синод, и Алексей Иванович надзирал за передачей. Тогда-то ему в руки и попала рукопись на пергаменте, названная Летописью Суздальской.

В то время им и прокурором Военной коллегии генерал-майором Иваном Никитичем Болтиным готовилась к изданию собранная из разных списков «Правда Руская или Законы великих князей Ярослава Владимировича и Владимира Всеволодовича Мономаха». Потому намётанный взгляд и выхватил из столбца рукописи сплошные строки, и разделил их на слова, и перевёл: «Азъ худый, дедомъ своимъ Ярославомъ, благословленымъ, славнымъ, нареченный въ крещении Василий, русьскымь именемь Володимиръ, отцемь взълюбленымь и матерью своею Мьномахы ...».

Под заголовком киноварью «Поучение» этими строками начинался рассказ Владимира Мономаха о своей жизни, испытании её Священным писанием. Рассказ без обозначения границ переходил в письмо Олегу Черниговскому с просьбой отправить к Мономаху вдову Изяслава, юного сына Мономаха, убитого в усобице с Олегом. В конце стояло непродолжительное молитвословие. Говорил не летописец, говорил сам князь – как живой с живыми говоря! Независимый исторический документ! «Поучение» немедленно переводится и издаётся (1793) под названием «Духовная великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха детям своим, названная в Летописи Суздальской "Поучение"». С той поры оно обрело самостоятельную жизнь. Потом летопись по имени её писца монаха Лаврентия будет названа Лаврентьевской. Первая её полная публикация состоялась лишь в 1846 году. Известно, что в 18-м веке рукопись находилась в библиотеке Новгородского Софийского собора, где с неё в 1765 г. в Новгородской семинарии была сделана копия (хранится в БАН под шифром 34.2.32). В 1791 году рукопись в числе других документов при участии митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила (Петрова) была отправлена в Москву. На листе 1 можно было разобрать запись «Книга Рожесвенсково монастыря Володимерьскаго», которая не очень уверенно датируется концом 16-го – началом 17-го века.

 

Вопрос о подлинности «Поучения» не возникал. Рассказ Владимира о своём деятельном простом образе жизни подтверждало «Послание о посте», которое киевский митрополит Никифор написал для князя. События, которые описывал Мономах, подтверждались летописцем в «Повести временных лет». Приятным открытием оказалась высокая образованность князя, приведшего «наизусть» великое множество цитат из псалмов, искусно сплетённых между собой, показавшего близкое знакомство с Василием Великим. Исследователи в 19-м и 20-м веке обсуждали в основном религиозно-нравственные взгляды, заявленные Мономахом, их совместимость с деятельностью князя. Оставалась непонятной причина странного места «Поучения» в летописи. В «Повести временных лет» оно оказалось в середине статьи 1096 года о происхождении половцев и других соседних с Русью народов. Другие летописи эту статью 1096 г. содержат без «Поучения». Радзивиловская, Московско-Академическая, Ипатьевская летописи.

 

Туманный диагноз подлинности «Поучения» оставил академик Д. С. Лихачёв в книге «Великое наследие»: «Можно быть совершенно уверенным, что если бы Лаврентьевская летопись сгорела, то «Поучение» Владимира Мономаха было бы объявлено подделкой, и защищать его подлинность было бы труднее, чем сейчас защищать подлинность «Слова о полку Игореве». «Поучение» никак не отразилось в последующей русской литературе, оно нигде не упоминается: текст «Поучения» разрывает связный, цельный текст Лаврентьевской летописи в рассказе о событиях 1096 года – это, казалось бы, «явная вставка»; частное письмо и автобиография Мономаха, которые имеются в «Поучении», необычны для литературы 11-12-го веков. Объяснить, зачем в конце 18-го века понадобилось сочинять «Поучение» можно было бы так: Мономах – родоначальник московских государей, его шапка – символ монархической власти, и его «Поучение» оправдывало её. Можно было бы привести и много других аргументов в защиту идеи поддельности. По счастью, рукопись сочинений Мономаха сохранилась, и никаких подозрений она не вызывает».

 

То есть жанр автобиографии-исповеди явно преждевременен для литературы Руси 11-12-го веков. Столь важный документ не использовался ни князьями в междоусобных спорах, ни в посланиях духовных лиц князьям. Единственным доводом, что «Поучение» создано именно Владимиром Мономахом, служит наличие самой рукописи. При этом существует множество аргументов в защиту идеи поддельности.

 

Заглянем к киевскому митрополиту Никифору (1104–1121). В начале одного из Великих постов он обратился к Мономаху с «Посланием о посте»: «К тебе добляя глава наша и всей христолюбивей земли се есть...». Следовательно, «Послание о посте» написано не ранее 1114 года, когда Владимир был уже на киевском столе. Поэт сказал: «Есть тонкие невидимые связи меж формою и запахом цветка». Вот и между «Поучением» и «Посланием о посте» есть какая-то тонкая связь. Владимир Мономах, «в санях сидя», подхватывает у Никифора и продолжает тему Великого поста. Князь цитирует именно псалмы, входящие в состав службы 1-й недели Великого поста^[1]. Возможно, в «Послании о посте» есть следы «Поучения», или в «Поучении» – следы «Послания о посте»?

 

Следы нашлись в деликатном порицании Никифором князя и рассказе князя о встрече им послов от братьев на Волге.

Полное название «Послания о посте» – «Послание о посте и воздержании чувств». Отодвинем изыски византийской учёности и многословные похвалы князю за простой аскетический образ жизни. Останется главная часть «Послания о посте». Деликатное порицание князя: «Кажется мне, князь мой, что не будучи в состоянии видеть всего сам своими глазами, ты слушаешь других, и в отверстый слух твой входит стрела. Так подумай об изгнанных тобой, осуждённых, презренных, вспомни обо всех, кто на кого сказал что-нибудь, кто кого оклеветал, сам рассуди таковых, всех помяни и отпусти, да и тебе отпустится, отдай, да и тебе отдастся... Только не опечалься, князь, словам моим: не подумай, что кто-нибудь пришёл ко мне с жалобой и потому я написал это тебе! Нет, так просто я пишу к тебе для напоминания, в котором нуждаются владыки земные; многим пользуются они, но зато и многим искушениям подвержены».

 

Примерами «невоздержания чувств» могут быть трагические судьбы Глеба Минского и Ярослава, сына Святополка II. События 1118–1119 годов. Глеб, сын Всеслава, попытался вернуть часть земель, ранее принадлежавших отцу. Мономах разорил Минск, взял в плен Глеба, осудил его на заточение, где Глеб вскоре умер. С той поры до 1146 года Минск принадлежал Мономаховичам. По каким-то причинам Ярослав, сын Святополка II, сидевший во Владимире Волынском (1100-1118), поссорился с Мономахом и отослал к нему свою жену, внучку князя. Мономах изгнал Ярослава из Руси, а во Владимире Волынском посадил своего сына. В 1123 году при попытке вернуть Владимир Волынский Ярослав погиб, и Волынь осталась за родом Мономаха. Эти походы записаны последними в списке Мономаха. Вероятно, жалоб митрополиту было много. Никифор пишет об «изгнанных», «осуждённых», «презренных».

 

«Поучение»: «Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей, и волость их отнимем; если же не пойдёшь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить». И, отпустив их, взял Псалтырь, в печали разогнул её, и вот что мне вынулось: «О чём печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» – и прочее...». Мономах вспоминает 1099 год. Киевский князь Святополк II (1093–1113) и Святослав Давыдович решили выгнать из Волынской земли сыновей князя-изгоя Ростислава. Усобица длилась до 1100 года, во Владимире Волынском сел сын Святополка II Ярослав.

 

 

 

Диалог «Поучения» с литературными источниками

 

 

Слышать и слушать. Никифор упрекает, князь не умеет слушать. Что князь мгновенно, не раздумывая, реагирует на услышанное: «Ты слушаешь других, и в отверстый слух твой входит стрела».

Мономах своим поведением на встрече с послами отрицает мнение митрополита. Послов он не только слышит, но и слушает. Так как анализирует услышанное: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить». Неумение слушать он приписывает послам, отмечая гневность их речей.

Прощение и прощание. Никифор советует князю: «Отпусти, да и тебе отпустится». Отпущение здесь значит прощение греха, вины. Мономах рассказывает: «И, отпустив их, взял Псалтырь». Здесь отпущение использовано в значении прощания.

«Не печаль» и печаль. Никифор: «Только не опечалься, князь, словам моим». Мономах: «И вот что мне вынулось: "О чём печалишься, душа моя?"».

Никифор советует: «Подумай об изгнанных тобой». А князь уже в 1099 году подумал об изгоняемых, «случайно» открыв Псалом 41. Ст. 6: «О чём печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» Псалом описывает душевное настроение и обращение к Богу изгнанника. Царя Давида, изгнанного сыном Авессаломом. В случаях, приведённых выше, старшие изгоняли младших в роду. Мономах нашёл случай обратный, изгнание отца сыном.

Не забыл князь и про «стрелу» Никифора, цитируя далее стихи 14-15 псалма 36: «Оружие извлекли грешники, натягивают лук свой, чтобы пронзить нищего и убогого, заклать правых сердцем. Оружие их пронзит сердца их, и луки их сокрушатся». И этот нелепый диалог состоялся при жизни авторов? Прим.: «Послание о посте» сохранилось в рукописях 15-16 вв. Текст «Послания о посте» взят из книги Н. М. Карамзина «История государства Российского».

 

Кстати, гадание Владимира Мономаха имеет двойника, опять-таки связанного с Волынью. Волынский свод Ипатьевской летописи пишет о тёзке Мономаха, о волынском князе Владимире Васильковиче (1249–1288), бывшим «великим книжником и философом». Он, размышляя о постройке крепкого города, развернул наудачу «Пророческие книги». Открылась 61 глава книги Исайи: «И созиждут пустыни вечные, запустевшие прежде, воздвигнут и обновят грады пустые, опустошённые в роды». Князь вспомнил, что места по реке Лесне, прежде населённые, после деда Романа уже 80 лет опустелые. Князь велел срубить город, который назвал Каменец. Вероятно, читатель заметил разницу между двойниками. В первом случае речь об изгнании, во втором – о заселение опустелого края.

След Волынского свода имеется и в письме Мономаха. Д. С. Лихачёв заметил близость слов Мономаха своему врагу Олегу (именно врагу) о гибели сына словам Даниила Галицкого (1201–1264) перед битвой, но своим союзникам полякам: «...аще мужь убьен есть на рати (в битве), то кое чюдо есть?». Мономах – Олегу: «Дивно ли, оже мужь умерл в полку (в сражении) ти? Лепше суть измерли и роди наши». Перевод: «Дивно если муж пал на войне? Умирали так лучшие из предков наших». Лихачёв предположил: «Мономах переделал традиционную формулу ободрения воинов перед битвой. Князья обычно говорили воинам перед сражением: «Что удивительного (разве это чудо?), что муж убит на войне?» Этим они стремились вселить бесстрашие в своих воинов». Однако случайность залёта крылатого выражения из Волынского свода в «Поучение» маловероятна, учитывая уже совпадение с гаданием по книге. Можно утверждать, что сюжет гадания и крылатое выражение заимствованы автором «Поучения» из Волынского свода.

 

Дальнейшие поиски подобных совпадений привели к персонажу «Пространной летописной повести» о Куликовской битве. К тёзке Олега Черниговского (ранее был тёзка Мономаха Владимир Василькович). К «велеречивому и худому» Олегу Рязанскому (1350–1402), якобы сообщнику Мамая. Так охарактеризовал Олега Рязанского автор «Пространной повести». «Ему, исчадию ада и ехидне», автор повести посулил «суд в великий Господень день». «О, враг и изменник Олег, лихоимства являешь примеры, а не ведаешь, что меч Божий угрожает тебе, ибо пророк сказал: "Оружие обнажили грешники и натянули лук, чтоб убивать во мраке праведников. И оружие их вонзится в сердца их, и луки их сокрушатся"». Пс. 36. 14–15. Эти же строки вспомнит «худой» Мономах, провожая послов: «Зачем печалишься, душа моя... Оружие извлекли грешники... Оружие их пронзит сердца их, и луки их сокрушатся». Именно от худого (перев. ничтожного) Олега Рязанского заимствовал «худобу» Мономаху автор «Поучения». Но в значении смирения перед Богом.

 

Оказывается, автор данного опуса принадлежит к собратьям господина Журдена. Тот 40 лет не знал, что разговаривает прозой, а автор, – что подобное явление близко к понятию «дихотомия»^[2].

Историк Шляков Н. В. (1863–1932), изучив «Поучение», особенно вязь цитат из духовной литературы, с удивлением писал: «Поучение» написано очень искусно, дихотомически, и изобличает в авторе знакомство с теорией сочинения и опытность в деле литературном»^[3]. Удивительно, что этого не заметил в Мономахе митрополит Никифор, рассуждая о его добродетелях.

 

Некоторые предполагают, что московский сочинитель сделал Олега отъявленным злодеем, обидевшись на рязанского князя Ивана, внука Дмитрия Ивановича по женской линии и Олега Рязанского. Иван в 1427 году расторг договор с Москвой и некоторое время был подданным Витовта. Рязанское княжество располагалось между Москвой и Ордой, каждый карательный поход Орды прежде всего обрушивался на него. Перед Куликовской битвой Рязань дважды подвергалась разорению. Поэтому Олег не решился выступить открыто на стороне Москвы. После Куликовской битвы он вынужден был заключить в 1386 году договор с Дмитрием, объявить себя его «молодшим братом». Дмитрий отдал за Фёдора, сына Олега, дочь Софью.

Исследователи установили, что Пространная летописная повесть, старшие списки которой находятся в Софийской первой, Новгородской четвертой, Новгородской пятой летописях, написана примерно в середине 15-го века^[4]. Поэтому можно предположить, что «Поучение» создано не ранее начала 16-го века.

«Поучение» своим рождением частично обязано посмертной похвале Владимиру Мономаху в Лаврентьевской летописи. На параллели в их текстах указала Н. В. Трофимова^[5]. Летописец, рассуждая о причинах могущества умершего князя, посчитает, что ими была любовь князя к Богу и соблюдение его заповедей. Летописец, подкрепляя текст библейскими цитатами, отметит в князе те свойства личности, о необходимости которых князь писал в «Поучении». По мнению Трофимовой перекличка с «Поучением» может указывать, что автору похвалы был знаком его текст. На самом деле отсутствие упоминания «Поучения» в посмертной похвале при наличии переклички текстов говорит о том, что текст похвалы первичен. Что автору похвалы неизвестны литературные упражнения князя. Что «Поучение» вставлено в первичный текст.

 

 

 

Геракл (Геркулес) в «Театре аллегорий»

 

 

Продолжим тему о следах Волынского свода в «Поучении». Свод сообщает о любви Владимира Васильковича охотиться: «Сам он был когда-то охотником добрым и храбрым: при охоте на вепря и медведя он не ждал, чтобы слуги пришли ему на помощь, а сам быстро убивал всякого зверя».

Страстным охотником был и Владимир Мономах. «Поучение»: «А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связывал я в пущах, десять и двадцать живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конём, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедро и коня со мною опрокинул»^[6].

Сравним подвиги князя на охоте с подвигами Геракла, героя языческого античного мифа. Дикие кони напоминают кобылиц-людоедов фракийского царя Диомида. Количество коней двадцать. Двадцать воинов не могли поднять дубину, с которой Геракл отправился в конюшни царя. Число десять обязано, вероятно, десяти дням и ночам, которые Геракл проспал после изготовления дубины, набираясь сил для битвы с немейским львом. В мифе Геракл связал стражу конюшни, в «Поучении» князь связывает самих коней. Два тура, метавших рогами князя вместе с конём, заменяют круторогого быка царя Миноса на острове Крит. Быка Геракл победил, ухватив за рога и прижав к земле. Олень, бодавший князя, напоминает мифическую керинейскую лань. Вепрь, оторвавший у князя меч на бедре. В мифе Геракл напрасно пытался победить эриманфского вепря мечом, меч оставлял на шкуре зверя лишь глубокие царапины. Мифическая гидра, которая в схватке оплела Гераклу ноги и кусала панцирь, заменена в «Поучении» медведем, схватившим зубами потник у колена князя. Естественно предположить, что прототипом «лютого зверя», опрокинувшего князя вместе с конём, является немейский лев^[7]. Историк С. М. Соловьёв предполагал, что «лютый зверь» в «Поучении» – волк, Д. И. Иловайский предполагал, что князь встретил барса. «Поучение»: «А из Чернигова в Киев около ста раз ездил к отцу, за один день проезжая до вечерни». Вероятно, это следы упражнений Геракла в беге с конём перед ловлей керинейской лани. Геракл приучился бежать за конём целый день без еды и питья. Можно поверить, что князь сам «приписал» себе подвиги Геракла, подправив их под местные условия, спрятав льва под маской «лютого зверя»?

 

Писать Мономаха с Геракла подсказал рассказ Никифора в «Послании о посте» о простом и аскетическом образе жизни князя. Можно сравнить слова о Геракле Диона Хрисостома, греческого ритора, философа 1 в. н. э., и рассказ Никифора. Дион Хрисостом: «Геракл прошёл пешком всю Европу и всю Азию …Он не боялся ни стужи, ни зноя, не нуждался в подстилках, плащах и коврах, носил косматую шкуру, терпел голод, добрым помогал, дурных карал... Он полагал, что должен не менее упорно бороться и сражаться с предрассудками, чем с дикими зверями и злодеями»^[8]. Никифор: «Что говорить такому князю, который больше на сырой земле спит, дому бегает, платье светлое отвергает, по лесам ходя, сиротинскую носит одежду и только по нужде, входя в город, облекается в одежу властелинскую. Что говорить такому князю, который другим любит готовить обеды обильные, а сам служит гостям, работает своими руками, подаяние его доходит даже и до податей; другие насыщаются, а сам князь сидит и смотрит только, как другие едят и пьют, довольствуясь малой пищей и водою: так угождает он своим подданным, сидит и смотрит, как рабы его упиваются, руки его ко всем простёрты, никогда не прячет он сокровищ, никогда не считает золота или серебра, но всё раздаёт, а между тем казна его никогда не бывает пустой». Где увлечённость Мономаха книгами?

 

Какой ветер странствий занёс Геракла, героя античного языческого мифа, на страницы русской летописи? И кто был спутником героя? Бессмертный Геракл (Геркулес), изгнанный с победой христианства с небесного Олимпа на грешную землю, нашёл занятие в «Театре аллегорий» Византии и средневековой Европы. Вместе с лернейской гидрой, таскавшейся за ним словно собака. Теологи победы Гераклом чудовищ считали прообразом торжества Христа над легионами Люцифера. Геракл выступал олицетворением человеческих добродетелей. Силой, побеждающей чудовищ – человеческие пороки. Желанным «каменным гостем» он пребывал при обряде крещения в баптистерии (крестильном помещении) Пизы (1260). В светском понимании Геракл – достойный подражания идеал правителя. Знал или не знал автор «Поучения», но Анна Комнина, дочь византийского императора Алексея I Комнина (1081–1118), автор «Алексиады» – истории царствования отца, называла Алексея I «новым Гераклом»^[9]. «Поучение» умалчивает, но известно, в 1116 г. состоялся поход рати Мономаха на земли Византии в низовьях Дуная. Мономах помогал зятю Леону Диогену, воевавшему там с Алексеем I. Поход принёс удачу Леону. Алексей Комнин выделил ему несколько городов по Дунаю. Однако когда тот начал обживаться в новых владениях, убийцы, подосланные императором, лишили его жизни. Последовавшие попытки Мономаха военным путём закрепить за собой эти земли не принесли успеха. Историки считают зятя Мономаха самозванцем, что настоящий Леон, сын императора Диогена, погиб ранее.

Примерное время создания «Поучения» совпадает с эпохой Возрождения, XV–XVI века. Ещё в середине 15-го века итальянец Джованни Боккаччо, известный нам по «Декамерону», пишет на латыни книгу «Генеалогия языческих богов», включающую подвиги Геракла. Позднее, благодаря книгопечатанию, книга получила широкую известность в Европе. Известен, например, немецкий печатный перевод книги с иллюстрациями 1474 года.

В эпоху Возрождения Геркулес (Геракл) – жертва популярности среди придворных кругов и общественного мнения Европы. Ему постоянно приходилось играть европейских монархов, меняя своё лицо на лицо очередного монарха. При этом он часто не расставался ни с дубинкой, ни с одеждой античного времени, ни со шкурой немейского льва.

Карла VIII Французского (1470–1498), посетившего Вену в 1490 году, встречало изображение Геркулеса с личиной Карла VIII, возрождающего во Франции порядок.

Изображали на гравюрах «Геркулеса Германского». Так нередко именовали Максимилиана I, императора Священной Римской империи (1508–1519). Тот, будучи знаменитым турнирным бойцом, имел славу одного из лучших рыцарей Европы. И случай на потеху бюргеров. В 20-е годы изображал на множестве напечатанных карикатур вождя Реформации Лютера (1483–1546) в виде «германского Геркулеса». Папа был выставлен на посмешище в виде выделений из носа Лютера. Под рукой Лютера корчился со своими сторонниками, богословами-схоластами, известный тогда противник Реформациии инквизитор Хохстратен^[10].

В 1532 году с личиной Франциска I Французского (1494–1547) Геркулесу пришлось украшать собой триумфальный вход для въезда королевы Элеоноры Австрийской в Руан. Поэты именовали короля «Гальским Геркулесом». Знаменитый французский поэт Пьер де Ронсар уподоблял Геркулесу Генриха II (1519–1559), получившего смертельное ранение во время турнирного поединка. Событие описано в двух романах Александра Дюма «Две Дианы» и «Паж герцога Савойского»

Потрудился он и на полях медалей. В личине Карла IX, как борец с ересью, он побеждал лернейскую гидру – протестантскую церковь. Позднее в роли Генриха IV, приемника Карла IX, сражался с той же гидрой, но обратившейся в Католическую лигу. Затем на медали 1600 года с девизом VINCES ROBUR ORBIS – «Сила, чтобы покорить мир», победил немейского льва – препятствия на пути признания Генриха IV легитимным королём Франции. Об этой поре любителям исторических романов можно предложить «Хронику царствования Карла IX» Проспера Мериме, «Королеву Марго» Александра Дюма.

Около 1600 года усталый Геркулес поселился близ Рима в саду виллы кардинала Пьетро Альдобрандини (1571–1621), племянника папы Климента VIII. Здесь он изображал самого кардинала, которому удалось усилить влияние католицизма за счёт перехода в лоно католической Церкви гугенота короля Генриха IV в 1593 г. и присоединения в 1598 г. Феррары к владениям папы в Италии.

Во Флоренции у Геркулеса была передышка от перевоплощений. Он охотно позировал художникам и скульпторам в собственном облике, заново воссоздавая свои подвиги. Позирует для Антонио Поллайоло (1433–1498), флорентийского живописца периода Раннего Возрождения (1420-е – ок. 1500), в серии «Подвиги Геракла», написанной для правителя Флоренции Пьеро Медичи. Серия не сохранилась, осталась лишь небольшая картина, на которой он в очередной раз сражается с лернейской гидрой. Позирует для скульптора Винченцо де Росси, борясь с царём Диомедом. Статуя «Геракл и Диомед» (1550). Уговорённый скульптором Баччо Бандинелли, позирует для мощной скульптурной группы «Геракл и Какус», поставленной в 1534 г. на площади Синьории во Флоренции.

Культ Геркулеса, человека, совершающего свою жизнь вопреки препятствиям, завоевал всё общество эпохи Возрождения, от правителей до низших сословий. Статуи и картины известных художников, изображения на разного рода листках^[11].

Русь он посетил лишь однажды. Вместе с мастерами, участвовавшими в сооружении храмов Владимиро-Суздальского княжества. Рельеф его единоборства с немейским львом и рельефы трёх кентавров появятся среди рельефов Дмитриевского собора во Владимире на Клязьме (1194–1197).

 

Шла смена эпохи. Возрождение было беременно Новым временем. И прелестные грации-символы Боттичелли, Рафаэля и Кронаха превращались в толстозадых фламандок Рубенса. А рыцари на глазах буржуа становились сумасшедшими донкихотами. Геркулес выкинут из «Театра аллегорий». Рубенс в 1614 году, встретив однажды его пьяным, потерявшим дубинку и львиную шкуру, в компании с нимфой и сатиром, оставит о том воспоминания картиной «Пьяный Геркулес».

 

В 1610 году от ножа фанатика погибнет Генрих IV. Рубенс использует это событие. Он отправит никому не нужного актёра обратно на небесный Олимп. В 1626 году тот позирует Рубенсу для провокационной картины «Смерть Генриха IV и провозглашение регентства». Слева. Геркулес в облике Генриха IV в обнимку с Зевсом и Кроносом, богом времени, возносится после пирушки на небесный Олимп не без помощи Зевесова орла, посланного за пьяницами Гебой, супругой Зевса, оставляя на земле подвыпившую гидру. Справа. Сплошная благопристойность. Королева Мария Медичи, в траурных одеждах, сидит на троне. Две богини подносят ей символы власти. Богиня у ног королевы подносит шар. Другая, над королевой, протягивает руль. Рядом с королевой женщина, приглашающая принять символы власти. Ниже. На коленях народ Франции, просящий королеву принять на себя управление страной. В середине картины две красивые женщины, изображающие богинь, оплакивают короля. Рядом со щитом лежит в золотистых одеждах богиня войны Беллона. Полуобнажённая другая стоит, обнимая копьё с рыцарскими доспехами короля. Они похожи на подружек «доброго короля Анри», у которых он забыл свои доспехи, навестив после турнира. Так французы звали Генриха IV^[12].

 

Вероятно, на отрезке времени от восхода до заката эпохи Возрождения нужно искать спутника Геркулеса на страницы «Поучения». Прекрасно знающего Священное писание. Способного приобрести и перевести печатную книгу с подвигами Геракла, ощутившего его «физическое» присутствие в Европейском Возрождении античности.

 

 

 

Дмитрий Герасимов, автор «Поучения» Владимира Мономаха

 

 

Попасть в Рим, столицу когда-то античной империи, Дмитрию Герасимову помог султан Сулейман Великолепный. В 1521 году турки взяли Белград, нынешнюю столицу Сербии. Сдавшийся гарнизон был уничтожен. Европу охватило смятение и ужас. На очереди были католические Венгрия и Австрия. Папа Климент VII взялся создать коалицию для борьбы с турками. И в 1525 году в Москву прибыло посольство от папы. Тогда же Василий III отправил Герасимова в Ватикан с грамотой, о согласии на участие в Лиге против мусульман. Дмитрия Герасимова описал итальянец Павел Иовий в «Книге о посольстве Василия Великого, государя Московского», созданной по рассказам Герасимова о Московии. Он, епископ и учёный, по поручению Климента VII, сопровождал Дмитрия в Риме и Венеции.

 

«Этот Дмитрий очень порядочно владеет латинской речью, так как в юности он посещал школу в Ливонии, где и получил первоначальное образование; затем, занимая почётную должность в разных посольствах, он посетил очень много христианских стран. Именно, ранее, за свою отменную верность и усердие, он был Послом при королях Шведском и Датском и великом магистре Прусском, а в самое недавнее время при Цесаре Максимилиане; вращаясь при его дворе, наполненном людьми всякого рода, и наблюдая утончённые нравы, он мог очистить свой спокойный и восприимчивый к учению ум от всего, что оставалось в нём грубого. [...] Но кажется, что Димитрий, как человек весьма сведущий в делах мирских, а особенно в священном писании, имеет какие-то сокровенные поручения о важных делах, и мы надеемся, что он вскоре изложит их в частных переговорах. Ибо он оправился от лихорадки, постигшей его вследствие перемены климата, и вернул прежние силы и природный румянец на лице, так что, несмотря на свою шестидесятилетнюю старость, присутствовал, и притом с удовольствием, на папском служении, которое совершалось при торжественной обстановке и при согласной музыке в честь святых Косьмы и Дамиана; кроме того, он ходил в сенат, когда Папа и все чины двора принимали Кардинала Кампеджио, только что вернувшегося тогда из Паннонского посольства; мало того, он с восхищением осмотрел святые храмы города, развалины Римского величия и плачевные останки прежних сооружений»^[13].

 

Известно, Дмитрий Герасимов был переводчиком в посольстве 1517 года в Пруссию. Участие в посольствах в Норвегию и Данию подтверждает С. Герберштейн, посол Максимилиана I, автор «Записок о Московии», с ним Герасимов был знаком лично. Конкретная должность Дмитрия Герасимова во всех посольствах, кроме прусского, неизвестна. Но обхождение, оказанное ему в Ватикане, показало, что доверие именно Герасимову представлять Москву было обоснованным.

 

Исследователи по словам Иовия о «шестидесятилетней старости», полагают, что возраст Дмитрия определён был приблизительно. Что родился он около 1465 года; так как учился в Ливонии, то родом из Новгородских земель. Известно, что Герасимов был автором русской версии грамматики латинского языка «Донатус». Предполагают, первую редакцию «Доната» он написал ещё в Ливонии, и правил её в дальнейшем. Благодаря прекрасному знанию латинского и немецкого, Герасимов в конце 80-х годов оказался при Новгородском архиепископе Геннадии среди создателей полной славянской Библии. Предполагают, что он переводил из Вульгаты (лат. перевод Библии с греческого) отдельные разделы, ранее не имевшие славянского перевода. В 1500 г. он завершил перевод надписаний псалмов из немецкой Псалтири, начатый в 1498 г. толмачом Власием Игнатовым. В 1501 году для Геннадия перевёл антииудейский трактат Николая де Лиры «Contra perfideam Judeorum».

В начале 1500-х годов Дмитрий Герасимов и Власий Игнатов – уже в Москве толмачами на Посольском дворе. Между миссиями занимаются книжной и переводческой деятельностью. Они были привлечены к работе по переводу книг с греческого, которая была поручена Василием III Максиму Греку, прибывшему в 1518 г. с Афона в Москву. Максим переводил греческий текст на латынь, а Герасимов и Власий Игнатов – с латыни на церковнославянский. Герасимов не знал греческого. В 1519 году Максим с помощью русских толмачей завершил перевод «Толкового Апостола», к 1522 году – «Толковой Псалтири». После поездки в Рим сведения о Герасимове пропадают. Его имя не упоминается в связи с притеснениями Максима Грека, случившимися в том же 1525 году. Последнее свидетельство о нём – перевод им с латыни «Толковой Псалтири» Бруно Вюрцбургского для архиепископа Макария Новгородского в 1535 или 1536 году. В приписке к этому труду Герасимов называет себя «Дмитрий, грешной и мало ученый Схоластик, рекше ученик». Дата смерти Дмитрия Герасимова неизвестна. Предполагают, что последние годы он жил и похоронен в Москве.

 

 

 

Дмитрий Герасимов, автор сказания о житии Александра Невского

 

 

Новгородский епископ Евгений (Болховитинов) в своём «Словаре историческом о бывших в России писателях духовного чина» (1818) о переводах Дмитрия Герасимова: «Переводы сии замечательны наипаче потому, что в такое время, когда Россияне всё Латинское считали подозрительным, в Новгороде имели смелость пренебрегать сие всеобщее предубеждение». Слова епископа Евгения подтверждают возможность, что автор Сказания о житии Александра Невского – Дмитрий Герасимов.

 

Автор данной статьи провёл исследование «Сказания». См. Игорь Иванов. «Сказание о житии Александра Невского. Персонажи Галицко-Волынской летописи в сказании об Александре Невском». Опубликовано в журнале «Новая Литература» 22.03.2021.

Выводы автора. Персонажи «Сказания» имеют исторические «прототипы». «Именитый муж Западной страны, по имени Андреаш» – король Венгрии Андраш II, руководитель Пятого крестового похода с 1217 по 1218 годы. «Король страны Римской из Полуночной земли» – Фридрих II, император Священной империи, руководитель Шестого крестового похода с 1227 по 1229 годы. «Муж, старейшина земли Ижорской, именем Пелугий (Пелгусий)» – папский легат Пелагий, руководитель от папы Гонория III в Пятом крестовым походе. Послы от папы к Александру Невскому – «два умнейших (кардинала) Агалдада и Гемонт». Агалдада – кардинал папы Гонория III Уголино деи Конти де Сеньи, итал. Ugolino dei Conti di Segni (ок. 1145–1241). Он же с 1227 года римский папа Георгий IX, вдохновитель крестовых походов в Прибалтике. Гемонт – кардинал Раймунд (Раймонд) из Пеннафорте, духовник папы Григория IX.

В статье установлено, что «прототипом» Невской битвы (1240) взят Пятый крестовый поход – осада крепости Дамиетта (1218–1219) в Египте. Несколько схожий приём – в Лаврентьевской летописи. Для описания разгрома татарами Рязанского княжества использовано описание разгрома византийских побережий в 941 г. дружиной князя Игоря^[14]. Понятно, что автор при создании «Жития» пользовался сведениями западных хроник. Примеры хроник о пятом крестовом походе. «Восточная, или Иерусалимская история», третья часть, Жака Витрийского, принимавшего участие в Пятом крестовом походе. «Дамьеттская история» (Historia Damiatina) Оливера Схоластика. Он, падерборнский каноник и церковный проповедник в Кёльне, был участником осады Дамиетты.

Возможно, что в приписке к переводу «Толковой Псалтири», где Герасимов называет себя «Дмитрий, грешной и мало учёный Схоластик, рекше ученик», след знакомства Герасимова с трудами Оливера Схоластика. Сведения из «Дамьеттской истории» частично были использованы и Жаком Витрийским. Не удалось найти данные о первых печатных изданиях Жака Витрийского и Оливера Схоластика. Ограничимся примером. М. А. Заборов пишет, что «Иерусалимская история» Роберта Реймского (крестовый поход 1096–1099 гг.) впервые напечатана в Кёльне в 1470–1472 годах^[15]. Автор посчитал, что помещать в статье опять материал, ранее опубликованный, «не есть хорошо». Поэтому предлагаю любопытным читателям обратиться за большими подробностями на страницы статьи «Сказание о житии Александра Невского. Персонажи Галицко-Волынской летописи в сказании об Александре Невском».

 

 

 

Что забыл Римский король и римляне на берегах Балтики?

 

 

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон:

В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

            Ф. Тютчев

 

Только в «Сказании о житии Александра Невского» шведы (свеи) названы римлянами, а их предводитель – Римским королём. Цитаты.

«Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из Полуночной земли подумал про себя: «Пойду и завоюю землю Александрову». «После того Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил печать острого копья своего».

Схватка в устье Невы со шведами, католиками по вере, была эпизодом крестовых походов по благословлению папы Римского против язычников и русских схизматиков на северо-востоке Европы. Поэтому православный русский читатель принимал термины «римляне» для воинов, и «Римский король» для предводителя обобщёнными образами враждебной стороны. Действительные значения этих терминов относились не к шведам, а к Священной Римской империи. И автор послал нас достаточно далеко. От Балтийского побережья к берегам Средиземного моря.

 

 

Историко-гастрономическая справка

 

Священная Римская империя была основана в 962 г. саксонским королем Оттоном I после захвата Северной и Средней Италии. Папа Иоанн XII короновал его императором Священной Римской империи, и Оттон I получил титул imperator Romanorum et Francorum (с лат. «Император римлян и франков»). В 10–13 вв. в империю входила Германия, большая часть Италии, королевство Бургундия – восток Франции. Название, известное читателю, обедавшему вместе с Арамисом, по предпочтениям того. Когда ему приходилось выбирать, то он брал бургундское: «Спроси шпигованного зайца, жирного каплуна, жаркое из баранины с чесноком и четыре бутылки старого бургундского!». Автор в своё время предпочитал Чмутовку. Плодово-ягодное 1960 года разлива производства совхоза Чмутово на берегу Оки и сырок «Дружба». Фактически власть императора распространялась на часть Германии. Чехия была в вассальной зависимости, подчинение Италии было силой. Для каждого нового монарха была традиционной следующая процедура: избрание в Германии и коронация папой в Риме. Поездка в Рим требовала много времени. Необходимо было заручиться поддержкой папы. Иногда дождаться смерти или свержения враждебно настроенного папы. От избрания в Германии до коронации папой в Риме будущий император назывался Римский король, реже Король римлян. У этого титула было ещё одно назначение. Для перехода власти от отца к сыну императоры устраивали выборы Римского короля при своей жизни. Поэтому титул Римского короля часто означал наследного принца.

Все эти «титульные» тонкости должны были быть известны Дмитрию Герасимову, бывшему в посольстве к «последниму» Римскому королю, императору Священной Римской империи Максимилиану I (1459–1519). Германскому Геркулесу, как звали его современники. До принятия в 1508 году титула императора он имел титул Римский король. Кстати, к сражению на Неве Александра Ярославича историки сообщают, что Максимилиан I получил ранение в 1490 году при осаде венгерской цитадели. В 1508 году Максимилиан I не смог прибыть в Рим для коронации. Поэтому папа Юлий II присвоил ему титул императора «заочно». Преемники Максимилиана I уже не стремились к коронации. Титул Римский король стал означать лишь наследника престола, избранного курфюрстами при жизни отца.

К правлению Максимилиана I ряд стран покинули империю. Уменьшилось и число германских княжеств, повиновавшихся императору. В 1512 году Максимилиан I меняет название империи. Она стала Священной Римской империей германских народов (лат. Sacrum Imperim Romanum Nations Germanica, нем. Heiliges Rmisches Reich Deutscher Nation). В 1806 г. последний император Франц II отказался от своего титула, и империя формально перестала существовать.

Сейчас мы видим этап Возрождения этого имперского монстра в виде Европейского союза. В 2012 году ФРГ широко отмечала юбилей вручения в 962 г. папой римским немецкому королю Оттону I короны и титула «императора римлян и франков». Политики писали: Евросоюз под нажимом Берлина, играющего в нём первую скрипку, постепенно, но отчётливо эволюционирует в Евроимперию. А в звуках скрипки некоторые услышали марши Третьего рейха. Однако, судя по реакции Берлина на взрыв Северного потока, имперского орла на гербе ФРГ с лёгкой руки украинского посла можно заменить американским стервятником с ливерной колбасой в клюве.

 

 

 

Вставки в Лаврентьевскую летопись

 

 

Доказательства автора о создании «Поучения» и «Сказания о житии Александра Невского» в первой половине 16-го века, около 1535 года противоречат сведениям Лаврентьевской летописи. На последнем листе рукописи Лаврентий сообщает, что он её начал 14 января и закончил 20 марта 1377 года. Там же Лаврентий просит не бранить его за вероятные ошибки, так как переписываемые «книги ветхие, а ум молод, не дошёл». Рукопись оканчивается статьёй 1305 г. Предполагают, «книги ветхие» заканчивались также 1305 годом.

Естественно предположить о вставке «Поучения» и «Сказания» в рукопись в середине 16-го века. На такую возможность указывают исследования Г. М. Прохоровым содержания Лаврентьевской летописи и ее состояния^[16]. Он установил, что в рукописи листы 153–164 с известиями о завоевании Руси татаро-монголами заменялись. Возможно, некоторые из них не один раз. Не первоначален и лист 167, с рассказом о восстании против бусурман в 1262 году в Ростово-Суздальской земле. Лист вклеен в рукопись, текст покрывает его не целиком, оставляя в конце значительный пробел, и написан этот текст почерком, отличным от предыдущего.

 

Именно в этих пределах, с листа 159 об. по 164 об., Прохоров выделил связное, непрерывное повествование о трагических событиях 1237–1239 годов. «Повесть о Батыевом нашествии на Русь», так назвал повествование Прохоров. Особого заголовка в летописи у неё нет; начинается она со слов: «Того же лета на зиму придоша от восточной страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии Татари».

Отличительной особенностью шести листов повествования перед предыдущими текстами рукописи было наличие тридцати трёх разновеликих вкраплений из предыдущих разделов Лаврентьевской летописи. Например, для описания разгрома татарами Рязанского княжества использовано описание разгрома византийских побережий в 941 г. дружиной князя Игоря. На остальные же листы – в рукописи 173 листа – приходится не более полутора десятков несомненных повторений периодов, фраз или оборотов.

Обильное заимствование конкретных подробностей убеждало Прохорова, что повесть создана не современником событий, а переписчиками в 1377 году. По мнению Прохорова, предыдущий текст, вероятно, полный ощущения безнадёжности борьбы с татарами, не соответствовал историческому моменту и настроению общества в 1377 году, когда уже были примеры успешных действий против Орды. Поэтому редакторская работа 1377 года имела целью дать читателю исторические примеры мужественной, вероисповедной и непримиримой борьбы христиан-русских с иноверцами-татарами.

Некоторые исследователи, согласившись с выводом Прохорова о замене листов, выдвинули другие причины замены. Против такой трактовки работы над рукописью выступил Я. С. Лурье. Не отрицая замену листов, он посчитал, что произошла какая-то порча листов. А затем замена их новыми с бывшим ранее текстом, восходящими к тому же ветшанному оригиналу^[17].

 

Многое в рукописи говорило, что она была некоторое время в потрёпанном состоянии. Уже первые исследователи рукописи заметили утрату листов: между листами 9 и 10 – нет 6 листов с текстом 898–921 гг.; после листа 169 – нет 4-6 листов с текстом 1263–1283 гг.; после листа 170 – нет 1 листа с текстом 1288–1294 гг. Прохоровым была установлена вероятность, что рукопись значительное время существовала в тетрадках без переплёта, так как начала и концы некоторых тетрадей были заметно потёрты. Потёрты были также некоторые внутритетрадные листы. С помощью ультрафиолетовых лучей удалось на нижнем поле оборота л. 164 прочесть большую часть стёртой записи, сделанной почерком середины XVIII века: «...т. следующий листы по сему листу переложены». Следовательно, когда-то листы в книге были перепутаны, а затем были разложены правильно, по порядку, запись стёрта.

По замечанию Лурье, если соответствующие листы рукописи были в 18 в. перепутаны и вновь «переложены», это означает, что к тому времени она существовала не как целые тетради, а скорее как отдельные листы. И нынешняя их брошюровка, произведенная в 18-м веке, ничего не говорят о составе тетрадей в первоначальном тексте 14-го века. Какие-то гипотезы о составе этих тетрадей можно было бы строить лишь в том случае, если бы рукопись была освобождена от переплёта и вновь расплетена^[18].

Логично предположить, что одной из причин расплетения рукописи могло быть внесение изменений путём вставки, замены листов.

 

Ещё Д. С. Лихачёв предполагал: «Первоначальный летописный текст заключал, по-видимому, только известие о смерти Александра, житие же вставлено позднее». Основанием для этого предположения Лихачёв посчитал наличие в летописи вставных листов. Особенно вставка 167-го листа, который предшествует тексту «Жития»^[19].

Вставка в рукопись Сказания об Александре Невском не сложна по трудозатратам, так как Сказание находится в конце рукописи. Это тетради 22 со вставным листом 167 (листы 165–168) и 23 (листы 169–170). 1-ый столбец листа 168 заканчивается сообщением о смерти Александра Ярославича. А со 2-го столбца начинается Сказание, оборванное после рассказа о Невской битве. Исследователи делают заключение об утрате 4-6 листов, включая листы, содержащие продолжение Сказания. Следовательно, для вставки понадобилось бы заново написать около 12 листов.

Обычно процедуре объявления личности святым предшествует составление её жития. Объявление Александра Ярославича святым произошло в 1547 году митрополитом Макарием. В 1535 или 1536 году Герасимов переводил с латыни для него, тогда архиепископа Новгородского, «Толковую Псалтирь» Бруно Вюрцбургского. Можно предположить, что и вставка произошла вокруг 1547 года.

 

Если отодвинуть то, что прочитали исследователи между строк повествования о Батыевом нашествии, останется отмеченное ими же. Подчистка биографий Георгия Всеволодовича и Василька Константиновича, частично умалчивая нелицеприятные для них факты, известные по другим летописям, или удобно для себя интерпретируя их. Состояние персонажей, отмеченное Лурье – отчаяние, «страх и трепет». Покорность перед божьими казнями и «напастями», дающими право «внити в царство небесное». Это обстановка для формирования образа князей-страстотерпцев. Неслучайно отрывок, показывающий благочестие великого князя Юрия Всеволодовича, набран из отрывков статей 1015 и 1206 годов, а его молитвы совпадают с молитвами князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Из той же статьи 1015 г. взята за образец фраза для сообщения о смерти князя Василька Константиновича. Можно предположить, что в рукописи отражены общие тенденции, более явно выраженные позднее. Создание образов святых князей периода татаро-монгольского ига. Эти тенденции получили оформление Макарьевскими соборами в 1547 и 1549 годах, когда были признаны святыми Александр Невский, Михаил Черниговский и Михаил Тверской. Признание Георгия Всеволодовича святым благоверным князем состоялось лишь в 1645 году.

 

В отличие от «Повести о Батыевом нашествии», которую нельзя изъять без разрыва повествования, «Поучение» странно увязло не на своём месте. Его легко изъять из текста, не нарушая логику повествования. Трудно понять способ его вставки.

«Поучение» находится в тетради 11 (л. 73-80) и 12 (л. 81-88). Начинается на лицевой стороне 78-го листа с 9-й строки первого столбца, заканчивается 17-й строкой первого столбца на лицевой стороне 85-го листа. Близ него нет ни вставных листов, ни листов, частично свободных от текста. А это может означать, что оно оказалось не на своём месте при первичном создании текста. А это не лезет ни в какие ворота. Поэтому, чтобы протиснуться далее, автор подписал акт капитуляции перед этой загадкой со следующей оговоркой.

Время создания «Поучения» около 1535 года. Тогда, в 20-х годах 16-го века, появился увеличенный интерес к личности Владимира Мономаха, потомка византийского императора Константина Мономаха. Требовались доказательства права великим князьям и государям иметь титул царя русских земель. «Проснулась память» о Прусе, брате императора Августа, предке Рюрика, закреплённая в «Сказании о князьях Владимирских». Результатом обретения памяти стало событие, случившееся 16 января 1547 года в Успенском соборе Кремля. Коронование на царство Гoсударя и Великoгo князя Ивана IV, пoсле кoтoрoгo oн стaл Цaрём всeя Руcи. Митрoпoлит Макaрий вoзлoжил на семнадцатилетнегo юнoшу знаки царскoй власти: шапку Мoнoмаха, ширoкoе oплечье, шитoе зoлoтoм и драгoценными камнями, и святыню – частицу креста, на кoтoрoм был распят Иисус Христoс.

Перечисленные знаки царской власти, согласно «Сказанию о князьях Владимирских», были подарены императором Константином Мономахом Владимиру Всеволодовичу после захвата им земель Фракии, принадлежавших Византии. Митрополит эфесский Неофит, приехавший с подарками, передал мольбу Константина: «Прими от нас, о боголюбивый и благоверный князь, во славу твою и честь эти честные дары, которые с самого начала твоего рода и твоих предков являются царским жребием, чтобы венчаться ими на престол твоего самодержавного царства. Теперь будешь ты называться боговенчанным царём, увенчанный этим царским венцом рукою святейшего митрополита кир Неофита с епископами». Сказание сообщает: «И с тех пор великий князь Владимир Всеволодович стал именоваться Мономахом, царём великой Руси. И пребывал после того во всё время с царём Константином в мире и любви. С тех пор венцом царским, который прислал Константин Мономах, венчаются великие князья владимирские, когда ставятся на великое княжение русское». Вымыслы о происхождении великих князей от Пруса, брата Августа, вошли в «Государев родословец» (1555), «Степенную книгу» и «Чин венчания» Ивана IV на царство в 1547 году.

Так как Владимир Мономах родился в 1053 году, то к моменту смерти Константина Мономаха в 1055 году ему исполнилось два года. В «Поучении» Владимир Мономах сообщает кратко о своей матери, что она «из рода Мономахов». Общепринятая версия, что некая родственница Константина была выдана замуж за Всеволода Ярославича и стала матерью Владимира Мономаха. Есть сомнения, что она могла быть родной дочерью Константина.

Правдоподобней эта история с подарками изложена в других источниках. Своды Никоновский, Воскресенский приводят рассказ о том, что русские войска во времена Владимира Мономаха разорили Фракию и осадили Константинополь. Тогда устрашённый император Алексей Комнин прислал к Владимиру Мономаху ефесского митрополита Неофита и других знатных людей с просьбой о мире и с богатыми дарами: крест из животворящего дерева, золотой венец, золотая цепь и барма императора Константина Мономаха, сердоликовая чаша императора Августа, скипетр и прочее. Неофит торжественно возложил на Владимира венец и барма и назвал его царём^[20]. Если имя митрополита Никифора, деликатно укорявшего князя в «Послании о посте», в переводе с греческого означает «победоносец», то для эфесского митрополита, оценившего по достоинству добродетели князя, якобы увенчавшего его доблестную главу царским венцом, было подобрано имя Неофит, что в переводе с греческого означает «новообращённый», «новонасаждённый».

 

 

 

Гореславичи. Всеволод Ярославич и Владимир Мономах глазами историка Соловьёва и автора «Слова о полку Игореве». Сны и явь.

 

 

Известно, что в 18-м веке рукопись Лаврентьевской летописи находилась в библиотеке Новгородского Софийского собора, где с неё в 1765 г. в Новгородской семинарии была сделана копия (хранится в БАН под шифром 34.2.32). Лаврентьевская летопись и «Слово о полку Игореве» были получены Мусиным-Пушкиным приблизительно в один и тот же период времени. Это начало 1790-х годов. При этом, как установлено в статье «Когда написано «Слово о полку Игореве»?» (журнал «Новая Литература», 04.2020), автор «Слова» использовал текст летописи. Поэтому, возможно, что автор «Слова» читал текст летописи или её копии в Новгороде, что Лаврентьевская летопись и «Слово о полку Игореве» получены из одного и того же источника.

 

«Повесть временных лет», куда вставлено «Поучение», получила своё название по первым словам текста: «Се повести времянных лет, откуда есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити...». Начинается она с призвания варягов (862) и заканчивается временами вступления на киевский престол Владимира Мономаха.

Само выражение «повести времянных лет», возможно, результат знакомства с произведением преп. Анастасия Синаита «Слово о святом собрании»^[21]. Отрывок: «Разве ты не видишь, как обладающие временной и преходящей властью, улучив благоприятное время, мечутся и сталкиваются друг с другом, теснимые, как огнём, гордыми своими помыслами? Каждый из них говорит: «Какое благоприятное время для меня! Как я силён! Как много у меня в подчинении и послушании! Как хорошо идут у меня житейские дела! Я буду богат, обустроен, ограждён, буду грабить и расширять своё могущество, буду впереди всех, прежде чем пройдёт моё время. Не буду ожидать конца, не буду тревожиться, ибо не знаю, что принесёт завтрашний день». Большинство людей подпадают под власть таких помыслов, когда постоянно куда-то спешат, задыхаясь в искушениях и житейских заботах и не достигая цели. Они совсем не заботятся о душе, о смерти, о наказании, о суде».

 

Анастасий Синаит хорошо известен в Древней Руси. Перевод его произведения «Вопросы и ответы» – основа «Изборника Святослава 1073 г.», дошедшего до нас древнерусского сборника, переписанного с болгарского оригинала. Открывает его похвала заказчику – им называется «великый в князих княз Святослав». Некоторые исследователи считают, что «Изборник» принадлежал великому князю киевскому Изяславу Ярославичу, а после его изгнания из Киева переадресован Святославу Ярославичу, ставшему в 1073 году великим князем. На заглавном листе произведения – миниатюра, изображающая Святослава и всю его семью.

 

Поучение начинается со слов: «Я, худой, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов... и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед!»

Пропуск во фразе, занимающий приблизительно четыре с половиной строки, исследователи объясняют ветхостью книг, которые переписывал Лаврентий. Пропуск сделан Лаврентием в местах, где он не смог прочитать текст. Как следует из отрывка, речь идёт о множестве христианских людей, спасённых заботами и молитвами Владимира Мономаха и его отца Всеволода. Однако не все историки разделяют мнение Владимира Мономаха о себе и Всеволоде Ярославиче.

 

Историк С. М. Соловьёв высказал следующее мнение о времени правления Всеволода (1078–1093).

Компиляция рассказа Соловьева. Каково было грабительство тиунов княжеских при Всеволоде, свидетельствуют слова лучших киевлян, что земля их оскудела от рати и от продаж. Уже при Изяславе начались усобицы вследствие изгнания осиротелых племянников. Уже при нём был нарушен порядок преемства, и это нарушение увеличило число изгоев и, следовательно, усилило усобицы, жертвою которых пало три князя. Переходы князей из волости в волость вследствие родовых счетов показали всю невыгоду такого порядка вещей, особенно в княжение Всеволода, когда новые дружинники разорили Киевскую землю. Земля разорялась также ратью, набеги степных варваров не прекращались, и во главе половцев народ видел русских князей, приходивших искать волостей в Русской земле, которую безнаказанно пустошили их союзники. Начались времена, когда по земле сеялись и росли усобицы, и в княжих крамолах сокращался век людской, когда в Русской земле редко слышались крики земледельцев, но часто каркали вороны, деля себе трупы, часто говорили свою речь галки, собираясь лететь на добычу^[22].

 

В усобицах или их последствиях погибли Изяслав, Борис Вячеславич на Нежатиной ниве. Братья Олег, Глеб и Роман. Глеб, выведенный после смерти отца из Новгорода, где сядет Святополк, сгинет при туманных обстоятельствах в Заонежье. Роман, сидевший в Тмутаракани, захочет вернуть своему роду Чернигов, опираясь на своих союзников половцев. Но будет убит ими после заключения мира с половцами Всеволодом. В 1086 г. будет убит сын Изяслава Ярополк Волынский, имевший незадолго до этого конфликт с Мономахом. О причине убийства летописец говорит глухо, по его словам: Нерадец (служитель Ярополка) убил Ярополка, будучи научен от дьявола и злых людей. Череда убийств последует и при Мономахе. В усобице 1096 г. в битве с Олегом погибнет сын Мономаха Изяслав, решивший отобрать Муром, вотчину черниговских князей. В заточении у Мономаха в 1119 году погибнет Глеб Минский, сын Всеслава, решивший вернуть часть земель, принадлежавших ранее Всеславу. В 1123 году погибнет Ярослав, сын Святополка, при попытке вернуть Владимир Волынский.

 

Соловьёв в рассказе воспользовался строками из «Слова о полку Игореве».

 

Съ тоя же Каялы Святоплъкь полеле яти отца своего

междю угорьскими иноходьцы

ко святей Софии къ Киеву.

Тогда, при Олзе Гориславличи,

сеяшется и растяшеть усобицами,

погибашеть жизнь Даждьбожа внука,

въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась

Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть,

нъ часто врани граяхуть,

трупиа себе деляче,

а галици свою речь говоряхуть,

хотять полетети на уедие.

 

Это итог битвы на Нежатиной ниве близ Чернигова. Битве предшествовали следующие события. В 1076 г. умирает Святослав, выгнавший с киевского стола Изяслава. Всеволод садится на киевский стол, но Изяслав с польским войском возвращается на Русь. Всеволод вынужден был уступить киевский стол. Изяслав сел в Киеве, а Всеволоду взамен отдал Черниговскую область, которую сыновья Святослава считали своим наследственным уделом. Олег, посаженный отцом во Владимире Волынском, выведенный оттуда Всеволодом и Изяславом, оказывается в Чернигове у Всеволода. Оттуда бежит в Тмутаракань, где находился Борис, сын умершего смоленского князя Вячеслава. Дядья после смерти брата поделили Смоленск между собой, и Борис оказался изгоем. Олег с Борисом, наняв половцев, идут на Всеволода, севшего в Чернигове. На реке Сожице Всеволод ими разбит и бежит в Киев, прося помощи у Изяслава. Изяслав выразил готовность сложить голову за обиду брата. По летописи Олег предлагал Борису кончить с дядьями миром, так как силы были не равны. Но Борис был непреклонен, предлагая Олегу не вступать в бой. Первым погиб Борис, а Изяслав, не принимавший участия в битве, стоявший спешившись в рядах своих войск, внезапно был поражён копьём в спину всадником, который тут же исчез. Так погиб простак Изяслав. На киевский стол сел опять Всеволод, отдав Чернигов Мономаху, сидевшему там с 1078 по 1093 годы.

 

Строки об Изяславе: «Съ тоя же Каялы Святоплъкь полеле яти отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святей Софии къ Киеву».

 

Если исходить из значения слова «полиелей» (греч. «многомилостивый»), то Святополк повёз Изяслава, своего отца, оказывая ему много милостей. В церкви полиелейным назывался переносной подсвечник, носимый дьяконом. Тогда Святополк повёз Изяслава, своего отца, бережно, словно переносной подсвечник. Поэтому и упомянуты иноходцы, обладавшие ровным ходом.

Читателю, вероятно, известны слова Н. А. Некрасова из стихотворения «Памяти Добролюбова» (1864): «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало». И автор «Слова» и Некрасов использовали строки из 3-ей книги Ездры 14:25 – «Я возжгу в сердце твоём светильник разума, который не угаснет, доколе не окончится то, что ты начнешь писать». Вероятно, что со временем выражение «светильник разума» стало крылатым.

После своего изгнания Изяслав постоянно жаловался и просил помощи и у папы и императора Священной Римской империи.

Строки «Слова» о погребении Изяслава в церкви святой Софии в Киеве не совпадают с известием «Повести временных лет», где под 1078 г. говорится, что Изяслав был похоронен в церкви святой Богородицы. О похоронах в церкви святой Софии (Мудрости) в Киеве сообщает Софийская первая летопись и Новгородская пятая. Предпочтение, отданное автором «Слова» версии Софийской первой летописи перед версией «Повести», вызвано характеристикой, которую летописец «Повести» дал погибшему Изяславу в рассказе о похоронах князя в церкви святой Богородицы: «прост умом». Автор язвительно переправил Изяслава, «светильник разума», учится мудрости у Святой Софии и её строителя Ярослава.

 

Тогда, при Олзе Гориславличи,

сеяшется и растяшеть усобицами,

погибашеть жизнь Даждьбожа внука,

въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась.

 

Вот уже 220 лет со времени публикации «Слова» считается, что под Олзе Гориславличем скрыт Олег. И все эти бедствия, обрушившиеся на русскую землю, дело его рук.

Уже один из первых комментаторов Слова – Н. Ф. Грамматин (1786–1827), указав на сходство прозвища Гореславич в «Слове» и прозвища полоцкой княжны Рогнеды – «Горислава», предложил два объяснения прозвища: неудачи «предприятий» самого Олега или «бедствия», причинённые им Руси. С той поры общее мнение исследователей (В. Н. Перетц, А. С. Орлов, Д. С. Лихачёв, Б. А. Рыбаков, В. И. Стеллецкий, Н. А. Мещерский, В. В. Кусков), что Гореславич – прозвище Олега Святославича. Что прозвище указывает на горе, которое причинил Руси своими усобицами Олег. Что автор Слова осуждает его как инициатора княжеских «крамол». Появились мнения, что автор, осуждая князя, сочувствует его горестной судьбе (Лихачёв Д. С. «Слово о полку Игореве» как художественное целое // Лихачёв Д. С. Избр. работы: В 3 т. Л., 1987. Т. 3. С. 196). Мещерский также допускает, что прозвище Гореславич являться пояснением, сделанным одним из ранних читателей, или отражает использование в «Слове» неизвестного нам текста XI в. об усобицах 1078 г.^[23]

 

На правильное прочтение имени Ользе указал мне при одной из встреч М. А. Булгаков. Он заметил, что написание имени Ользе похоже на написание имени Алоизий, у поляков -– Alojzy (Алоиз). Имя одного не слишком приятного его знакомого. Бывший с нами в компании профессор-германист Я. Д. Розенталь уточнил, что на самом деле это немецкое мужское имя Alois, происходящее от древневерхнемецкого «Alwis» – «весьма мудрый». Имя, созвучное названию местности Алезия во Франции, район Дижона. Там в 52 г. до н. э. Цезарь разбил галльские войска во главе с Верцингеториксом. Победу римлян обеспечили наёмники – конница германцев. Вспомнились слова Владимира Мономаха из «Поучения»: «... чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран». Очевидно, что Олзе («весьма мудрый») Гориславлич – Всеволод. И назван он так в противовес простаку Изяславу.

 

Отсюда, от «весьма мудрого» Гориславлича с весьма поучительным Владимиром Мономахом – прямая дорога к гл. 23 Евангелия по Матфею, главе, включающей наставление Иисуса Христа о фарисеях; семикратное «горе вам, книжники и фарисеи, горе вам, вожди слепые».

Наставление Иисуса Христа.

1 Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим

2 и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи;

3 итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте;

4 по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их…

Семикратное «горе вам, книжники и фарисеи, горе вам, вожди слепые», см. Ст. 13.

Примечание. Моисеево седалище – место для поучения населения, предназначенное для контакта с народом. Для людей, облечённых властью, вершить суд – решать дела общества. То есть орган, сочетающий законодательную и исполнительную власть.

 

Очевидно, что автор «Слова» принадлежит к Новому времени. Новое время стесняло и вытесняло Небесное Царство в качестве силы, воздействующей на пространство культуры. Этими тенденциями можно объяснить уход в «Слове» образов христианской культуры в иронический подтекст, мир аллюзий, и нарочитое выдвижение на передний план языческих богов.

Приглашаю читателей прочитать мою статью «Когда написано «"Слово о полку Игореве"»? Журнал «Новая Литература», 04.2020. Некоторые вопросы использования «Поучения» в «Слове» рассмотрены в статье подробнее.

В какое время столь резкую, но скрытую характеристику Всеволоду и Владимиру Мономаху, родоначальнику московских государей, мог дать автор «Слова»? Предположительно, во время правления... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: