Окно в Энцелад

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за август 2023:

 

На чтение потребуется 10 часов | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Усталое солнце повисло над дрожащим в восходящих потоках воздуха горизонтом. Покинутое облаками, оно натужно покраснело к концу дня и теперь стремилось поскорее отойти к заслуженному отдыху, не подозревая, что его с нетерпением ждут на другой стороне Земли.

Щурясь от косых лучей, Анастасия покачивалась в салоне служебного «гелика» и смотрела в окно. Ее везли в город на улицу Дыбенко, где располагалась квартира ее родителей. Перед тем как запрыгнуть в автомобиль, она убедилась, что на место дежурства прибыли несколько новых сотрудников. Теперь Смолова и Снежану будут охранять двое на лестничной клетке, двое у входа в подъезд, двое на крыше дома и еще двое станут патрулировать квартал пешим ходом. Когда все прибывшие оперативники заступили на дежурство, Анастасия со спокойным сердцем кивнула коллеге за рулем, и черный внедорожник вырулил со двора.

Дорога не заняла много времени, и через каких-то полчаса Гонцова уже поднималась в лифте, держа в руках книжку-раскраску и новый набор цветных карандашей. Мать встретила ее приветливой, теплой улыбкой, дочь – буйным ликованием и оглушительным визгом, а отец холодной отстраненностью, ставшей в последнее время такой привычной.

Антонина Васильевна, одетая и обутая, принялась показывать дочери, что приготовила на ужин и чем следует покормить Лидочку, но Анастасия слушала вполуха – мысли по-прежнему витали вокруг молящейся Снежаны. Наконец родители ушли, и она вручила Лиде карандаши с раскраской, но девочка отказалась рисовать и предложила вместе посмотреть мультик. Можно и мультик, решила Анастасия, и усадила дочку в кресло перед телевизором, а сама села на диван. Не прошло и пяти минут, как девочка соскочила с кресла и тоже уселась на диван, прижавшись вплотную к маме. Ей пришлось обхватить Лиду за плечо. Так и просидели в обнимку весь фильм, а когда по экрану поползли титры, она отодвинула девочку от себя, чтобы встать. Анастасия направилась в кухню, и Лида поскакала следом.

После ужина и вечернего умывания настало время укладываться в постель.

– Полежи со мной, пожалуйста, – попросила девочка, – пока не усну.

– Э-э… ладно, – неуверенно ответила Гонцова, – только переоденусь.

Она отправилась в ванную, сбросила джинсы и футболку, одела банный халат и вернулась в спальню. Лида попросила почитать перед сном сказку, и Анастасия не стала спорить.

Читала на автопилоте, механически произнося слова, которые глаза подбирали с глянцевых страниц. Когда очередная библейская история подошла к концу, она захлопнула книгу и погасила свет.

– Спокойной ночи! – сказала Лида и взяла ее за руку.

– И тебе, – ответила Анастасия, отчаянно борясь с желанием выскользнуть из мягких нежных пальчиков.

Она твердила себе, что поступает плохо и несправедливо, отгораживаясь от собственного ребенка стеной, но отвратительные, бросающие в дрожь воспоминания вот уже восемь лет вставали перед глазами, всякий раз предъявляя одни и те же аргументы. Те самые, актуальность которых не имеет срока давности. Возражать против них можно много чего, но все доводы разума застревают где-то глубоко внутри, неспособные прорваться сквозь колючую проволоку жесточайшей раны.

От неприятных мыслей отвлек короткий вжик телефона. Свободной рукой Анастасия полезла в карман халата и выудила мобильник. Иконка в верхнем левом углу сигналила о только что пришедшем мейле. Анастасия скользнула пальцем по экрану и ахнула: долгожданное письмо от Оганяна.

Григорием Оганяном звали ее старинного друга из отдела кибербезопасности ФСБ. Опытный программист и прекрасный знаток компьютерных сетей (а выражаясь просто – грамотный хакер), он согласился помочь приятельнице в ее долгом поиске. Но об их контактах и о том, чем именно Григорий занимался помимо своих служебных обязанностей, никто, естественно, не знал. Ни один человек. Заметать следы он умел.

Анастасия открыла мейл и принялась жадно читать. Нескольких коротких строк тотчас взволновали ее – сердце застучало, а руки задрожали. Торжествующее злорадство нахлынуло высоченным цунами, захлестнуло, завертело, уволокло в свои темные, мрачные глубины. Анастасия заскрежетала зубами, предвкушая долгожданную месть; ее возможность наконец забрезжила на горизонте, хотя по-прежнему оставалась труднодостижимой.

Объект поисков нашелся в Германии, во Франкфурте. Его ДНК всплыла в базе данных тамошнего института репродуктивного здоровья, защиту которой Оганян успешно взломал. Об этом Григорий и сообщил в письме, а под конец добавил, что теперь занимается другими базами – полицейской и налоговой, – чтобы собрать об объекте полный пакет информации.

Восемь лет поисков завершились триумфом: обнаружился след. Когда его местонахождение подтвердится, останется приехать и сделать то, о чем она грезила уже не один год. Особенно когда поняла, что месть вполне реальна и осуществима, если набраться терпения. Кто ищет, тот найдет.

Высвободив вторую руку (к счастью, Лидочка уже спала), Анастасия настрочила ответный мейл со словами благодарности и просьбой продолжать сбор информации.

День заканчивался удачно!

Хищно улыбаясь, Анастасия медленно поднялась с кровати и на цыпочках покинула спальню. Затворив за собой дверь, она тотчас направилась в кухню, где в одном из шкафов родители хранили спиртное. Отец почти не пил, мать наливала себе бокальчик легкого вина лишь по праздникам. Среди батареи початых бутылок Анастасия отыскала армянский коньяк – самое то! В бутылке осталось меньше половины, но ей хватит. Она угостилась рюмочкой ароматного коричневого напитка, опрокинув в себя содержимое залпом прямо возле шкафа. Тут же налила вторую и с ней отправилась в гостиную. Там она погасила люстру, но оставила включенным торшер в дальнем углу, чей мягкий, уютный свет наполнил комнату, окрасив стены в янтарные цвета. Устроившись полулежа на диване, она принялась цедить коньяк, глядя в потолок.

Скоро внутри стало горячо, тело расслабилось, в голове закружился туман. В его завихрениях мелькали кровавые сцены из трэшевых ужастиков, но в ее собственном исполнении. Анастасия не считала себя жестоким человеком, но в то же время была абсолютно убеждена, что право на беспощадную месть она заслужила, – болью, страхом, позором и унижением. Она оплатила счет наперед, и теперь настала пора получить товар.

Анастасия понимала, что путь к исполнению заветной мечты будет долгим и трудным. Потребуется решить массу технических вопросов разной степени сложности, прежде чем справедливость восторжествует, и получение шенгенской визы еще не самый трудный из них. Основная сложность состоит в том, что с нынешней степенью допуска к секретности срок невыезда для нее составит года три, если она уволится сейчас, и это в лучшем случае. Ожидание продлится, и такая перспектива удручала. Но с другой стороны, она прождала уже восемь лет – подождет еще три. Будет трудно, но она сможет. Да и на месте следует быть крайне осторожной: садиться за решетку она не собиралась – какая же это была бы в таком случае справедливость? Нет, все необходимо сделать грамотно и умело.

Интересно, изменится ли после этого что-то в ее отношениях с Лидочкой?

Гонцова не заметила, как заснула. Пустая рюмка выпала из ослабевших пальцев и покатилась по ковру, но девушка спала, прикрыв глаза изгибом локтя. И снилась ей не молящаяся Снежана, не «туристы» и не сцены долгожданной мести, а детская ручка в ее ладони и звонкий девчоночий смех…

 

 

*   *   *

 

Утро следующего дня выдалось пасмурным, но по-прежнему жарким. Тучи дождя совсем не обещали и на него даже не намекали, просто укрыли небо плотным ковром, за которым едва угадывался солнечный диск. Воздух стал душным, влажным и липким как мед.

Гонцова проспала, и теперь ворчала на мать, которая не стала будить ее ни ночью, когда с отцом вернулась от гостей, ни утром. Анастасия проснулась от Лидочкиного визга – девочку затаскивали в ванную умываться, – и часы показывали начало десятого. Кое-как одевшись и наскоро перекусив, она выбежала из квартиры, на ходу отправляя заказ в «Яндекс-такси». Машину ждать долго не пришлось, и вскоре ее везли по проспекту Косыгина в Янино; туда же должны были в назначенный час прибыть люди из ГРУ. Гонцова надеялась оказаться на месте первой, чтобы успеть перекинуться парой слов с Никитой, прежде чем Снежану увезут. Не то чтобы это было необходимо, но отчего-то хотелось. К тому же она предполагала, что Смолов вызовется сопровождать Снежану, и предвидела возможные возражения грушников: объект-то секретный. А потому присутствие Гонцовой было бы желательно, чтобы предотвратить возможные конфликты.

Таксист домчал вовремя. Расплачиваясь за поездку, Анастасия увидела в окне подруливающий к подъезду черный минивэн с тонированными стеклами. Из него показались двое высоких крепких мужчин и коренастая, плотно сбитая женщина – естественно, одетые в гражданское.

Анастасия догнала их у самой двери в подъезд. Представилась, показала удостоверение. Грушникам она была знакома, Одинцов проинформировал. В полном молчании они поднялись на третий этаж, и Гонцова постучала в дверь. Тишина. Она постучала вновь, и опять ни звука.

– Есть запасные ключи? – осведомился старший из группы, капитан Лысенко.

– Да, минутку, – ответила Анастасия, засовывая руку в карман джинсов.

Отчего-то возникло неприятное предчувствие – ничем не подкрепленное, но все равно неприятное. Пальцы одеревенели, слушались плохо, но связку на брелке она все же выудила и вставила ключ в замочную скважину. Поворот, щелчок, и дверь распахнулась.

Гонцова вошла первой, грушники переступили порог следом. В прихожей она застыла и нахмурилась, прислушиваясь к тишине. Военные тоже насторожились, достали оружие. Один из них направился в кухню, другой в ванную; Лысенко приблизился к двери в спальню, а Анастасия вошла в гостиную.

На диване она обнаружила Снежану. Рыжеволосая женщина в помятом сарафане (спала она в нем, что ли?) сидела на софе с отрешенным видом и едва слышно нашептывала молитву. В кресле напротив нее кто-то находился, из-за высокой спинки Анастасии была видна лысая макушка.

– Никита? – неуверенно позвала Гонцова.

Молчание. Она сделала шаг вглубь комнаты, потом еще.

– Никита, это ты? – спросила она, подходя ближе к креслу.

Снежана, казалось, не замечала ее присутствия, поглощенная бесконечным «Отче наш». Сидящий в кресле хранил безмолвие. Анастасия сделала еще шаг – теперь профиль Никиты был виден отчетливо. Он замер, устроив руки на подлокотниках, и смотрел прямо перед собой. Губы его беззвучно шевелились.

Гонцова похолодела, сглотнула. От волнения на миг закружилась голова, ее повело, но она быстро восстановила равновесие. Подойдя к креслу вплотную, наклонилась и заглянула в лицо Смолову. Его глаза, безжизненные и стеклянные, смотрели в никуда, с губ слетал едва слышный шепот. Анастасия приблизила ухо, прислушалась и разобрала обрывки знакомых фраз: «…сущий на небесах…», «…хлеб наш насущный…», «…царствие Твоё…».

– Господи, нет… – пролепетала она и выпрямилась. – Не может быть!

В гостиную вошел Лысенко, за ним коренастая женщина и третий грушник.

– Она здесь? – спросил капитан, подходя ближе, и остановился как вкопанный.

– Никита, т-ты слышишь м-меня? – дрожащим голосом выдавила Анастасия.

– Да, – ровно ответил тот.

– Что ты делаешь? – чуть не плача воскликнула она.

– Молюсь.

Грушники удивленно переглянулись и вопросительно уставились на фээсбэшницу.

Анастасия смотрела на молящегося Никиту и сжимала кулаки, не зная, что сказать, что сделать, не зная даже, что чувствовать. Внутри пронесся вихрь разнообразных эмоций, в основе которых фундаментом лежала полнейшая обескураженность. На мгновение мелькнула мысль, что Смолов придуривается, и это вполне могло бы быть правдой (такой пранк в его вкусе), но глаза Никиты – неживые глаза манекена, или робота, который пытается имитировать человека, – сметали прочь любые сомнения и недвусмысленно заявляли о том, что его обработали так же, как и Снежану.

– Разве пациентов двое? – с недоумением в голосе проговорил Лысенко.

Анастасия поморгала, потрясенно посмотрела на капитана и хрипло ответила:

– Теперь да…

Хмыкнув, капитан подошел к Снежане, заглянул в лицо ей, затем Никите. Выпрямился и пожал плечами.

– Двое так двое, – сказал он, – больше материала наберется. Завьялов, Бахтина, выводим обоих.

Грушники взяли подопечных под руки, позвали по имени и велели идти с ними. Никита и Снежана безропотно подчинились; поднялись со своих мест и, не переставая шептать молитвы, поплелись за военными в прихожую. Гонцова ошарашенно побрела следом.

Следуя приказу, мужчина и женщина принялись обуваться. Тут Анастасия не выдержала и схватила Никиту за плечи, развернула к себе.

– Эй, очнись, Никита, очнись! – крикнула она ему в лицо.

Смолов опустил на нее глаза и безучастно сказал:

– Я не сплю.

– Скажи, как это произошло? – кричала Анастасия, не отпуская его рук.

– Что?

– Почему ты начал молиться?

– Потому что это хорошо.

– Ты же неверующий!

– Теперь верующий.

Гонцова заскрипела зубами, встряхнула его и процедила:

– Они побывали здесь, да? «Туристы» появились в этой квартире?

– Нет.

– Никита!..

Капитан Лысенко мягко отодвинул Гонцову и взял Никиту под руку.

– Мы поедем в лабораторию, и с ними разберутся, – заверил он фээсбэшницу. – Все будет хорошо.

Бахтина со Снежаной покинули прихожую, Лысенко с Никитой и Завьялов двинулись следом. Анастасия вышла вместе со всеми и захлопнула дверь.

– Погодите, я с вами! – воскликнула она и достала ключи, чтобы запереть квартиру.

– Не положено, товарищ майор, – твердо ответил Лысенко, стоя на ступеньках лестницы.

– То есть?!

– Мы отправляемся на секретный объект, – пояснил капитан, – и у вас не хватает допуска. Вы не можете ехать с нами.

– Но…

Лысенко мотнул головой и пошел вниз по лестнице, уводя за собой молящегося Никиту.

Анастасия застыла на площадке с ключами в руках, растерянно глядя им вслед. Ей казалось, что здание качается, как палуба корабля во время шторма. Она прислонилась к стене, закрыла глаза. А потом, зарычав, с размаху ударила кулаком в стену.

– Блин, твою ж…

Она сморщилась от боли, на разбитых пальцах выступила кровь. Перебинтовав рану носовым платком, Анастасия отперла дверь и вошла обратно в квартиру.

 

 

*   *   *

 

В комнате висела неприятная давящая тишина. Тройной стеклопакет скрадывал звуки с улицы, из кухни доносился тихий, едва слышный гул работающего холодильника. Гонцова стояла у окна и сжимала кулаки, беспомощно глядя вслед отъезжающему от дома минивэну. Сердце колотилось в груди, разгоняя по телу адреналин. Девушка нервно переминалась с ноги на ногу и перебирала в уме варианты действий. А заодно пыталась разобраться в себе, в истоках бурлящих в ней чувств. Такого странного винегрета из эмоций она не испытывала никогда: ярость, отчаяние, горечь потери. Что это? Откуда? Превратившаяся в зомби Снежана ее, безусловно, впечатлила, но когда таким стал и Никита…

Отчего-то ей дико хотелось быть сейчас рядом с ним, сделать что-то для него, помочь вернуться обратно в нормальность.

Когда машина ГРУ скрылась за углом, Анастасия взяла себя в руки и смахнула выступившие в уголках глаз слезы. Затем сняла с кисти платок, промыла и обработала рану, наложила пластырь. И лишь после этого достала из кармана телефон и набрала Свиридова.

– Слушаю! – ответил густой бас.

Гонцова подробно рассказала о состоянии Смолова и о том, что его увезли вместе с Покровской. Подполковника новости, казалось, не удивили, будто он ожидал подобного исхода. Лишь похмыкал, ругнулся, а потом сказал:

– Что ж, подождем результатов обследования, Одинцов обещал отзвониться на днях. Кроме того, его люди побывали в лаборатории Штейна и нашли там кое-что интересное. Он тебе при встрече расскажет.

– Любопытно, – согласилась Анастасия, – но Семен Борисович, у меня просьба…

– Слушаю.

– Мне необходимо быть в курсе обследования пострадавших прямо сейчас, так сказать, в реальном времени, я должна присутствовать… находиться там.

– С какой целью?

– Чтобы знать все детали, самой наблюдать…

– Майор, люди из военной разведки знают свое дело, ваше присутствие там совершенно излишне. Вы же понимаете – секретность.

– Да, товарищ подполковник, понимаю. – Анастасия тяжело задышала, голос ее перехватило от неожиданной мысли, молнией сверкнувшей в голове. – Но…

– Что «но»?

– Кажется, я знаю, как вернуть Максима в норму, как вытащить его из зомбического состояния. Я могу помочь, но я должна быть там!

Свиридов молчал, ждал продолжения, а может, размышлял над словами подчиненной, но безмолвствовала и Гонцова, ожидая реакции начальника. Потом не стерпела, добавила:

– Пожалуйста, Семен Борисович, это очень важно, очень!

– Чтобы вам позволили прибыть на их объект, мне необходимо получить санкцию на повышение вашего допуска…

Анастасия зажмурилась на несколько мгновений, затем открыла глаза и ответила:

– Понимаю. Сделайте это, пожалуйста. Мое личное присутствие необходимо для успешного проведения расследования.

Подполковник молчал почти минуту, затем Анастасия услышала его вздох, и густой бас произнес:

– Я поговорю с Одинцовым, попробуем решить в течение дня.

– Спасибо, товарищ подполковник!

Начальник отсоединился, Гонцова вернула телефон в карман. Закусив кулак, она принялась расхаживать по комнате, глядя в пол. В голове понесся табун мыслей, от топота их копыт застучало в висках. Осенившая ее идея казалась безумной, даже нелепой, но не попробовать было бы глупо, она бы себе такого не простила. Однако попытка возможна лишь при новом уровне допуска, а это означает в итоге… продленный срок невыезда. Мелькнула мысль перезвонить подполковнику, пока не поздно, и, извинившись, отозвать свою просьбу. Да, Свиридов покрутит пальцем у виска, но по большому счету ничего не изменится: она продолжит работать как работала, в нужный момент подаст рапорт об увольнении, выждет три года и… обретет, наконец, душевный покой. Шанс еще есть, но звонить нужно прямо сейчас.

Анастасия застыла посреди комнаты, медленно запустила руку в карман и вынула мобильник.

Какое ей, собственно, дело до Снежаны, Макса, Никиты? До сейда, «туристов», вспышек на Энцеладе? Да, это часть ее работы, но зачем влезать в это глубже необходимого – разве у нее нет своей жизни? Нет, ради чего жить? Есть, конечно: семья, пусть и отношения с родителями оставляют желать лучшего; Лидочка, с которой… все еще сложнее, чем с родителями; и, наконец, самое главное – мечта, которую она в обозримом будущем сможет осуществить. Разве этого мало, чтобы сидеть на жопе ровно и просто исполнять свои служебные обязанности?

Анастасия «разбудила» экран смартфона, приблизила палец к иконке быстрого дозвона под названием «Шеф». Ну же, еще не поздно!

– Черт, твою мать! – выдохнула она и отшвырнула телефон на софу.

Запустила пятерню в короткие темные волосы, провела ладонью ото лба до затылка и обратно. Снова выругалась, когда поняла, что решение уже давно принято, а все остальное просто афтершок. Лгать самой себе – последнее дело. А значит, надо честно признать, что оказаться рядом с Никитой и помочь ему есть именно то, чего она сейчас по-настоящему желает. Гораздо сильнее, чем всего остального.

Так тому и быть.

Анастасия вздохнула, прошагала к софе и подхватила телефон. Всунув его обратно в карман, отправилась в кухню заварить себе кофе.

Четверть часа спустя она с чашкой в руке устроилась в кресле, где еще недавно сидел Никита, и включила телевизор. Лениво переключая каналы и потягивая кофе, Анастасия гадала, когда прилетит весточка от шефа. Но весточка пришла от оперативника Сергея, который вместе с напарником встретил Снежану вчера утром.

– Ну? – вскрикнула в нетерпении Гонцова, когда услышала в трубке неуверенное блеяние лейтенанта.

– Э-э… мы отыскали таксиста, который вчера привез Покровскую… – проговорил Сергей.

– И? Что он рассказал?

– Ничего, товарищ майор. – Оперативник испуганно сглотнул. – Он… мм… скончался прямо при нас, сердечный приступ. Мы пытались помочь, неотложку вызвали, но…

Гонцова нахмурилась, поражаясь собственному спокойствию. Не то чтобы ей было наплевать, вовсе нет; просто она этой неожиданной и в то же время ожидаемой трагедии совершенно не удивилась. Вдруг в душе заскреблось, зацарапалось: выходит, бедняга умер по ее вине. Но разве могла она не отдавать приказа допросить водителя?

– Я поняла, Сергей, – мрачно ответила Гонцова, – спасибо за информацию.

Она отключилась и угрюмо уставилась в экран телевизора. Некая неведомая сила, которую она недолго думая окрестила «рукой Нергала», продолжала бесцеремонно уничтожать свидетелей, которые могли вывести на «туристов». Обследование зомбированных, по всей вероятности, приоткроет завесу тайны, даст какую-то тоненькую ниточку, которая, если действовать осторожно, может приблизить следствие к решению загадки.

Никита стал зомби. Почему? Как? Связано ли его состояние с состоянием Снежаны? Не исключено, что да, – поскольку иначе получается странное совпадение. Но как именно связано? Не мог же он заразиться. А вот если в квартире ночью побывали «туристы», то все вставало на свои места. Однако никаких видимых признаков ночного визита пока не обнаружилось…

Поток мыслей прервался, когда на экране после очередного нажатия кнопки пульта возник одетый в рясы священник. Пробежавшая внизу строка сообщила, что выступает протоиерей Андрей Волоколамский. В верхнем правом углу экрана светилась эмблема телеканала «Спас». Сложив пухлые руки на животе, пышнобородый мужчина теплым, мягким голосом вещал:

– Очень часто люди задают вопрос: «Почему я должен молиться? Разве не достаточно просто верить в Бога и любить его внутри, в сердце? Зачем Богу наша молитва? Что это такое вообще – молитва?» И правда, Господу наша молитва не нужна. Она нужна прежде всего нам, людям…

Анастасия поставила опустевшую чашку с кофе на стол и прибавила громкости в телевизоре.

– Молитва – это беседа человека с Богом, – продолжал протоиерей Андрей, – это тот наиважнейший для нас сокровенный момент, когда мы, смертные, но преисполненные духа люди можем вступать в непосредственный контакт с высшим существом – с Богом, с нашим Создателем. Это есть открытие своего сердца перед небесным Отцом, и такой разговор есть важнейшая потребность верующей души, а потому отсутствие желания молиться свидетельствует о недобром. Ведь и внутри отношений между людьми нежелание общаться свидетельствует об охлаждении любви. Если человек любит Господа, он будет молиться – долго, часто, истово. Без такого общения голодает человеческая душа, нищает, увядает.

Протоиерей выдержал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанных слов, дать слушателям прочувствовать их глубину. Пригубив из стакана с водой, он продолжил:

– Иной говорит: «Молиться нет времени, я очень занят, даже на сон остается мало времени». Но не напрасно говорил святитель Феофан: «Никогда не отговаривайся тем, что для молитвы у тебя времени нет. Значит, не любишь Бога, если не любишь молитву; значит, у тебя что-то другое важнее оказалось». Мы не должны забывать, что минуты молитвы – главные в нашей жизни и никоим образом нельзя это время занимать чем-то иным. И только тогда, когда человек все к Богу относящееся будет ставить на первое место, только тогда он сможет жить как истинное чадо Церкви, как настоящий православный христианин. Молитесь, братья и сестры, молитесь! Аминь!

Анастасия выключила телевизор, в комнате повисла тишина. Она встала и прошлась по гостиной; в голове мысленным эхом звучали слова священника, вспомнились Снежана с Никитой. Интересно, ведомо ли владыкам, что на самом деле происходит в мире, когда верующие молятся? Известно ли, что возникает в их головах и куда оно уходит? Энтузиазм, пылкость и рвение, с которыми священнослужители всех религий призывают верующих к молитвам, наводят на невероятную мысль: да, известно! И не только священнослужители – во многих религиозных писаниях о важности ежедневной молитвы говорится неоднократно. Да что там ежедневной – почти два миллиарда человек Богу кланяются по пять раз в день. Кажется, будто о существовании сейда люди знали еще издревле. Но как такое может быть?!

Мысли прервал протяжный звонок в дверь. Гонцова насторожилась: гостей она не ждала. Достав на всякий случай пистолет, она на цыпочках переместилась в прихожую, заглянула в окуляр глазка и невольно ахнула. Вот так сюрприз!

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в августе 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: