Окно в Энцелад

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за август 2023:

 

На чтение потребуется 10 часов | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Персонал только начинал появляться в коридорах и лабораториях института. В столовой было тихо и пустынно, мало кто предпочитал завтракать на службе, а потому большинство мест пустовало. Гонцова и Виктор Сергеевич расположились за одним из столиков в самом углу, негромко переговариваясь. Она вяло жевала бутерброд и запивала йогуртом, полковник ограничился чашкой чая.

Анастасия едва держалась на ногах; бороться с усталостью после бессонной ночи, полной стрессов и переживаний, стоило немалых сил. В глазах чесалось, будто песка насыпали.

– Можем подвести итоги, – сказал полковник, допив чай и отставив чашку. – Зомбическое состояние, в котором пребывают уже пятеро несчастных, передается от человека человеку во время сна. Есть ли иной способ заразиться, неизвестно. Но незащищенный прямой контакт таковым, скорее всего, не является: я только что сам встретился с Бахтиной и Завьяловым, они уже здесь, в отделе охраны, и оба чувствуют себя превосходно.

Анастасия кивнула и устало проговорила:

– Да, это именно сон, причем в пределах какого-то радиуса…

– И составляет он, – продолжил за нее Одинцов, – минимум шесть метров: столько отделяет боксы от стола, за которым заснул Вадим. Точный охват заражения неизвестен, так как между столом сомнолога и местом, где спал техник, почти двадцать метров. Сам измерял.

– Если провести эксперимент, можно определить максимальный радиус точнее, – бездумно изрекла Анастасия.

– Ага, сначала найдите добровольцев, – криво усмехнулся полковник.

– Черт, я несу чушь, – сокрушенно признала она и потерла лицо ладонями, – мне надо поспать.

– Отдыхаем до обеда, – жестко отрезал Одинцов, – к этому времени мне обещали налаженный регистратор, так что в час дня подъем, и работаем.

– С удовольствием. Где тут у вас можно прилечь? Желательно подальше от боксов.

Полковник усмехнулся, а Гонцова подивилась самой себе – у нее еще хватало сил шутить.

– На нижнем ярусе у нас комната отдыха, даже массажное кресло имеется. Я вас туда провожу, а сам в кабинете лягу.

– Спасибо, Виктор Сергеевич…

 

 

*   *   *

 

Урвать для сна удалось чуть больше трех часов. Когда в комнату, где она спала на раскладушке, громко постучали и позвали ее по имени, Анастасия приподняла веки и тихо застонала. В голове стоял туман. Первые несколько секунд она пыталась сообразить, где находится и почему. Когда все встало на свои места, Анастасия крикнула в сторону двери, что будет готова ровно через пять минут.

Пока плескала холодной водой себе в лицо, вспомнила, что снились ей кресты и полумесяцы. На мгновение стало страшно – она выпрямилась, вгляделась в свое отражение в зеркале и прислушалась к собственным ощущениям. Но тут же с облегчением отметила, что неодолимого желания молиться не испытывала.

Кое-как приведя волосы в порядок и закинув в рот мятную жвачку, отперла дверь и поздоровалась с Бахтиной. Женщина хмуро кивнула в ответ и проводила майора обратно в лабораторию.

Зал был полон людей в белых халатах. Свободных стульев и столов почти не осталось, в воздухе висел гул взволнованных голосов. За окнами пяти боксов, безучастные ко всему, кроме бесконечных молитв, находились пятеро пациентов, или зомбомолов, как их про себя прозвала Анастасия. Она прошла к окнам, взглянула на Никиту. Тот лежал на кровати, сложив руки на груди, словно покойник, смотрел в потолок и шептал молитву.

В душе разлилась тоска, сжала железными тисками горло, заставила судорожно сглотнуть. На глаза навернулись слезы, но Анастасия тотчас смахнула их быстрым движением руки. Накатило неодолимое, страстное желание войти в палату к Никите, поговорить с ним… не чтобы выведать что-то, а просто поговорить.

И заодно испробовать свою идею и вытащить на свет Макса.

От мыслей отвлек зычный голос полковника, который громко звал ее по имени. Гонцова обернулась и кивнула ему в знак приветствия. Мужчина выглядел бодро, будто только что как следует выспался и теперь был полон сил и энергии.

– Доброе утро! – весело бросил он ей, когда она приблизилась.

– И вам того же, – в тон ему ответила Анастасия.

– Что снилось? – с ухмылкой осведомился Одинцов. – Часом не кресты?

– Не поверите, но да, они самые. И еще полумесяцы.

Полковник посерьезнел, а Анастасии вдруг стало смешно. Она глупо хихикнула и сжала губы, борясь со смехом.

– Вы серьезно? – нахмурился мужчина.

Гонцова наконец совладала с приступом и ответила почти без улыбки:

– Абсолютно. Но молиться не хочу, я в порядке. После всех этих жутких ночных рассказов не удивительно, что такое снится. А вам?

– Ничего, – помотал головой Одинцов, – спал как убитый. Кстати, знакомьтесь. – Он обернулся и указал рукой на молодого человека за своей спиной. Тот склонился над столом, колдуя над неким кубическим устройством размером с баскетбольный мяч. На лицевой стороне прибора мерцали два сенсорных экрана, а под ними протянулся ряд едва заметных кнопочек. – Это Олег Вышинский, наш лучший инженер-программист.

– Очень приятно, – сказала Анастасия, пожимая протянутую руку.

Вышинский эхом повторил формулу вежливости и ярко улыбнулся в ответ. Высокий, смазливый и светловолосый, он мало походил на инженера-программиста, скорее на кинозвезду или поп-певца. Одет он был в белые льняные брюки и обтягивающую голубую рубашку, расстегнутую на три верхние пуговицы. На выпуклой, прокаченной груди поблескивал в свете потолочных ламп золотой крестик.

– Вы занимались регистратором? – зевнув, осведомилась Гонцова.

– Он! – ответил за Вышинского полковник и с гордостью пояснил: – И довольно успешно. Настрочил программку, которая позволяет через удобный пользовательский интерфейс визуально отслеживать движение сейд-частиц.

– Ну значит, мне можно не представляться, – с усмешкой отозвался инженер, – вы, Виктор Сергеевич, все про меня рассказали. У девушки, наверное, вопросов не осталось.

– Остались, – возразила она, – и очень важные.

Вышинский выпрямился и сделал удивленное лицо.

– Я весь внимание, – сказал он.

– Как так сталось, что вам удалось беспрепятственно работать с регистратором и не умереть? И удивительно, как прибор вообще оказался в ваших руках?

Второй вопрос она адресовала полковнику. Ей показалось крайне странным, что некая сила, с маниакальным упорством блокировавшая доступ к флешке Александра Смолова и в конце концов уничтожившая ее, совершенно проигнорировала регистратор, который наглядно демонстрировал то, что Смолов-старший обосновал теоретически. Анастасия озвучила свои мысли, и Вышинский с Одинцовым изумленно раскрыли рты, озадаченные ее вопросами.

Инженер ответил:

– Я и не подозревал, что работа с этим прибором и создание программного обеспечения к нему может стать смертельно опасной.

– Может, может, – неохотно признал полковник. – Но ведь все обошлось.

Вышинский округлил глаза и уставился на начальника.

– Я что, мог погибнуть? Это правда?!

– Расслабься, – Одинцов похлопал его по плечу, – ты жив-здоров и полон сил, работал с прибором уже несколько дней, и все у тебя в порядке.

Инженер побледнел и вернулся к регистратору, качая головой. Анастасия решила напомнить полковнику про свои вопросы.

– И все же, Виктор Сергеевич, – сказала она, – есть у вас какие-либо предположения?

– Давайте-ка отойдем в сторонку, не будем мешать Олегу, – предложил Одинцов и, взяв Анастасию под руку, отвел ее в дальний угол зала. Там вполголоса заговорил: – Да, майор, предположения есть. Наши ребята изъяли регистратор из лаборатории Штейна сразу после убийства физика, об этом, думаю, можно было догадаться…

– Я так и думала, – будто оправдываясь, сказала Гонцова, – но меня удивляет, что «рука Нергала» допустила это. Почему? Не вяжется со всем, что происходило, пока я и Смолов пытались добраться до библиотеки, чтобы прочесть содержимое флешки.

Полковник скрестил руки на груди, принялся задумчиво теребить кончик носа, погрузившись в молчание. Гонцова терпеливо ждала ответа, то и дело поглядывая в окно на Никиту – тот по-прежнему лежал в кровати в позе покойника.

– Мы можем строить догадки о том, – наконец заговорил Одинцов, – что из себя представляет сила, которой вы придумали этот жуткий эпитет. Я понятия не имею, что она есть такое и как действует. Но предполагаю, что как сам Штейн, так и все, что с ним связано, включая регистратор, по какой-то неведомой причине оказались недоступны ее воздействию. Обратите внимание, ведь физик не задохнулся, не попал под трамвай и на голову ему не свалился кирпич – его банально застрелили, как обычного банкира, отказавшегося делиться с «крышей». Просто пустили пулю в лоб, и все!

– Вот и я об этом! – развела руками Анастасия. – И дело не только в способе убийства. Штейн все время занимался своим регистратором почти беспрепятственно. В разговоре с нами он упомянул мелкие неприятности, которые с ним то и дело случались во время работы, но не более того. Словом, Штейн, как и Смолов, недоступен прямому воздействию силы – это факт. Но что между ними общего?

– Хм… – Виктор Сергеевич задумался, его взгляд уплыл в сторону, но через несколько мгновений сфокусировался на собеседнице. – Попробую выяснить.

Ничего не объясняя, он вынул телефон, набрал номер и, когда на том конце ответили, заговорил:

– Зоя, срочное дело… пробей-ка мне Сергея Исаковича Штейна… да, того самого… ага… все, что найдешь, любую мелочь от частоты стула до судимостей. Да, прямо сейчас… все, до связи.

Он спрятал телефон и не без гордости заявил:

– Зоя – лучшая в нашем киберотделе. Может узнать все, что вообще можно узнать. При наличии достаточного времени, разумеется.

Наши тоже не лыком шиты, подумала Анастасия, вспомнив Оганяна, но вслух сказала:

– Спасибо, Виктор Сергеевич. Важно понять, с чем предстоит бороться. Если уж мы пока не понимаем, что эта сила на самом деле из себя представляет, то хотя бы выведаем ее слабые места.

Полковник сдвинул лохматые брови и кивнул, на лице проступила обеспокоенность: с таким противником ему сталкиваться еще не приходилось.

– Ладно, идемте обратно, Олег, похоже, уже готов.

 

 

*   *   *

 

Вышинского распирало от гордости, будто регистратор изобрел именно он: стоял подбоченившись и с улыбочкой наблюдал за приближающимися полковником и Гонцовой.

– Все готово! – объявил он. – Внимание на экран, вуаля!

Анастасия посмотрела на монитор – на нем демонстрировалось серое полотно, усыпанное множеством мелких голубых блуждающих точек, в верхнем правом углу светились крупные ярко-красные цифры 0.0 со знаком плюс перед ними. Точки двигались, роились, словно комары над болотом, сходились, но миг спустя разлетались врозь. В их движениях прослеживалась явная хаотичность.

– Что это? – поинтересовался полковник, глядя на монитор.

– Это сейдовый фон, – объяснил инженер, – он присутствует везде, где есть люди. Малые порции частиц как бы самотеком просачиваются сквозь черепную коробку во внешнюю среду, даже когда человек не молится, заполняют окружающее пространство и создают слабый фон. Подчеркиваю, просто фон, а не направленный поток.

– То есть мир вокруг нас все-таки заполнен сейдом? – уточнила Гонцова.

– Да, но фоновый сейд крайне разряжен и находится в постоянном плавном движении, отдельные частицы отражаются от поверхности Земли и медленно уплывают в космос. А теперь смотрите сюда.

Вышинский взял со стола черный цилиндр сантиметров тридцать длиной, по форме напоминающий фонарь, с небольшим раструбом на конце. Из другого конца цилиндра тянулся тонкий провод и входил в USB-разъем на регистраторе. Заметив удивление в глазах майора и полковника, инженер истолковал их реакцию по-своему:

– Извините, наладить систему беспроводного соединения еще не успел, но провод достаточно длинный, так что больших неудобств не создаст.

Анастасия пожала плечами и спросила, указывая на цилиндр:

– Что это у вас?

– Это сейдометр, – он направил раструб в голову Гонцовой и прокомментировал: – Сейчас, если вы не против, я измерю количество выделяемого вами сейда. Нажимаем кнопочку…

Анастасия невольно застыла и напряглась, будто на приеме у дантиста, который поднес жужжащее сверло бормашины к больному зубу.

– Не волнуйтесь, вы совершенно ничего не почувствуете, – успокоил ее инженер и вдавил большим пальцем кнопку на сейдометре. – А теперь смотрите на экран.

Стараясь не обращать внимания на направленный ей в лицо раструб цилиндра, Анастасия скосила глаза на монитор. На нем обозначился контур ее головы, вокруг которой голубым нимбом роился сейд. Цифры в верхнем правом углу показывали значение +1,2.

– Голубой рой точек – мой сейд, это понятно, – сказала она, – а что это за цифры? И что означает плюс?

– Про знак плюс пока ничего сказать не могу, не разобрался еще, – ответил инженер. – А вот цифры… Я немного подкорректировал систему измерения и, вместо того чтобы переводить получаемые результаты в килоджоули, взял за основу условную систему координат. В ней единица примерно равна количеству сейда, выделяемого взрослым неверующим человеком в состоянии покоя в секунду. Вы же неверующая, не так ли?

– Нет, неверующая, – с некоторым смущением подтвердила она, не уверенная, виден ли из-под футболки ее крестик; его она последние восемь лет носила скорее как украшение, нежели как признак принадлежности к определенной религиозной группе, и уж тем более не как символ собственных убеждений.

– Что значит «в состоянии покоя»? – поинтересовался Одинцов, с любопытством наблюдая за голубым роем на экране.

– Это значит, – ответил Вышинский, – когда человек не молится.

– Что будет, если я начну молиться? – спросила Анастасия.

– Попробуйте – увидим.

Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить хоть какую-то молитву, но кроме «Отче наш» ничего на ум не приходило. Она и ее-то помнила с пятого на десятое, но все же напрягла память и начала произносить давно заученные слова.

Рой голубых точек на экране немедленно изменил форму: из торообразного скопления превратился в узкий поток, направленный вертикально вверх и исходящий прямо из ее головы. Цифры показали +4,7.

– Любопытно… – проговорил полковник, не отрываясь от экрана.

Анастасия умолкла – голубой столб тотчас распался и в течение пары секунд вновь превратился в нимб вокруг ее головы. Показатели сейда упали обратно на единицу.

– Теперь взглянем на меня, – сказал Вышинский и, приблизив головку сейдометра к своему правому виску, нажал кнопку. – Смотрите!

Кольцо голубых точек вокруг его головы было заметно плотнее и шире, цифры показали +3,3.

– Вы верующий, да? – догадалась Гонцова.

– Ага. А теперь прочту «Символ веры», – он прокашлялся, закрыл глаза и заговорил: – Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа…

Рой сейда претерпел похожую метаморфозу: голубой столб вырос из его головы и устремился куда-то ввысь за края экрана, а цифры начали расти и через несколько секунд остановились на значении +9,8.

– Во как, почти десятка, – прокомментировал Одинцов, а затем осведомился: – Но что именно означают эти цифры? Количество частиц?

– Как я уже упомянул, это интенсивность потока, то есть условное количество частиц в секунду, – ответил инженер и выключил сейдометр. Вернув цилиндр на стол, он обратился к полковнику и майору: – Вот так функционирует прибор с некоторыми моими доработками.

– Понятно, – кивнул Виктор Сергеевич. – А теперь необходимо измерить наших пациентов.

– Давно пора, – согласился Вышинский. – С кого начнем?

– По очереди, начиная с бокса номер один, – ответил Одинцов. – Снежана Покровская.

 

 

*   *   *

 

Прибор вместе с монитором, сейдометром и блоком питания Одинцов распорядился погрузить на тележку, благо регистратор мог работать от аккумуляторов. Костя проворно и расторопно выполнил поручение, и через несколько минут полковник, майор, инженер и техник, толкая впереди себя тележку, вышагивали по коридору, ведущему из общего зала лаборатории к шлюзам, через которые открывался доступ в боксы. Поскольку опасность незащищенного контакта с пациентами была практически исключена, костюмы биозащиты надевать не стали, а санирование в антисептических тамбур-шлюзах отключили.

Снежана на гостей никакого внимания не обратила. Вопреки обыкновению, она лежала на боку, свернувшись калачиком, и смотрела в стену. Ладони покоились между колен, губы беззвучно шевелились.

– Привет, Снежана, – поздоровалась Анастасия, присев на краешек кровати и пытаясь заглянуть ей в лицо.

– Привет, – бесстрастно ответила рыжеволосая женщина.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Ты голодна?

– Нет.

– Тебе чего-нибудь хочется?

– Нет.

Анастасия со вздохом поднялась на ноги и жестом показала Вышинскому, что пора начинать. Тот терпеливо выслушал их короткий диалог с цилиндром в руках и, получив знак, приблизился к женщине на кровати, направил сейдометр ей в голову.

Полковник изумленно присвистнул, глядя на монитор, а Гонцова раскрыла рот и выкатила глаза.

– Невероятно… – ошеломленно проговорил инженер.

Все уставились на силуэт Снежаниной головы, из которой била толстая струя сейда; частицы мчались так плотно, что, сливаясь, образовывали сплошной голубой поток, который выходил из темени и упирался в верхний край экрана. Показатель интенсивности понесся ввысь и остановился на значении +112,8.

– Да-а уж, – протянул Одинцов, – Папа Римский отдыхает.

– Прямо машина по производству сейда, – произнес Вышинский, и в его голосе смешались изумление и восхищение.

– Идемте к следующему, – морщась, поторопила Гонцова. Эпитет, которым инженер наградил несчастную Снежану, вызвал у нее раздражение.

Костя, ожидавший в дверях, принял тележку и выкатил ее в коридор, а затем направил к соседней двери. Там находился ассистент-сомнолог Вадим. Он стоял, уткнувшись лбом в стену и прижав к ней ладонями поднятые руки. С его губ слетали знакомые слова «Отче наш», пышные усы двигались, будто живые.

– Здравствуйте, Вадим! – поздоровался полковник, переступая порог бокса.

– Здравствуйте.

– Как самочувствие?

– Хорошо.

– Что вы делаете? – непринужденно поинтересовался Вышинский.

– Молюсь.

Гонцова подошла ближе, похлопала ассистента по плечу, тот медленно повернул к ней бледное лицо.

– Скажите, Вадим, а вы знали молитвы раньше? До вчерашнего дня?

– Нет.

Анастасия переглянулась с полковником.

– То есть вы никогда прежде не молились?

– Нет.

– Откуда вы узнали текст молитвы «Отче наш»?

– Слова ниспосланы мне Господом.

– Когда это произошло?

– Во сне.

– Любопытно, – прокомментировал Виктор Сергеевич. – Олег, приступай!

Вышинский направил сейдометр на ассистента, все трое повернули головы к монитору. Изображение, выданное регистратором на экран, походило на то, которое они наблюдали несколько минут назад в боксе Снежаны, за исключением силуэта головы. Интенсивность потока составила +108,5.

– Примерно то же самое, – прокомментировал Одинцов. – Идем дальше.

В следующем боксе их встретила руководитель химической лаборатории Ирина Эглитис. Хотя «встретила» – громко сказано, просто заметила их присутствие. Ее соломенного цвета волосы находились в полном беспорядке, одежда была помята, очки валялись на полу у кровати. Похоже, в четком зрении она сейчас не нуждалась. Женщина скользнула по вошедшим коротким равнодушным взглядом и отвернулась; она вышагивала взад-вперед по тесному пространству бокса, безустанно шепча молитву. Анастасия осведомилась о ее самочувствии и получила стандартный ответ. Оно и понятно: как еще можно себя чувствовать, если получаешь эйфорическое удовольствие от беспрестанных молитв? Ирина в ответ на вопрос майора сообщила, что раньше была неверующей и никаких молитв не знала. Текст «Отче наш» был ниспослан ей Богом этой ночью.

Вышинский измерил генерацию сейда у Эглитис, и картина оказалась в целом идентичной первым двум; интенсивность была чуть меньше, но не на много и равнялась значению +106,9.

Рустам Хайруллин тоже не удивил, показав интенсивность на уровне +113,8. Однако на вопрос Анастасии он сообщил, что верил в Бога с самого детства. Из его коротких односложных ответов удалось выяснить, что особой набожностью он не отличался и мечеть посещал не очень часто. Молился не пять раз в день, как предписывает Коран, а лишь один – перед сном. Теперь же он счастлив, ибо обрел возможность ощущать присутствие Всевышнего беспрестанно.

– А теперь к Смолову, – объявил Виктор Сергеевич, закрывая за собой дверь в бокс Хайруллина. – Поглядим, что продемонстрирует он.

– Вряд ли что-то особенное, – скептически заметил Вышинский. – Как видим, неважно, верующий человек или нет, в таком состоянии все они продуцируют примерно одинаковое количество сейда.

– Заходим уже, – нетерпеливо бросила Гонцова и, щелкнув замком, распахнула дверь в бокс.

Никита все также лежал в постели, сложив руки на груди. Анастасия прошла к кровати, присела на краешек и взяла его ладонь в свою. Она была горячая и липкая от пота.

– Привет, Никита, – сказала она с улыбкой. Ей удалось поймать его взгляд, но толку это дало мало: миг спустя он снова смотрел в потолок.

– Привет, – ответил Смолов.

В бокс вошли полковник и инженер, техник вкатил тележку с оборудованием. Анастасия наклонилась к уху Никиты, шепнула:

– Я соскучилась по тебе…

И тотчас мысленно отругала себя за неуместное проявление эмоций.

Никита проигнорировал ее слова, будто не услышал ничего, – ответом был «Отче наш». Она невольно стиснула зубы. Ей казалось, что она слышит его мысли: «Оставьте меня в покое и не мешайте молиться; я бы сам вас выгнал, но не желаю прерывать молитву – ведь она доставляет неописуемое удовольствие…»

– Никита, где Макс? – спросила Анастасия.

– Макса не существует.

Она оторопела.

– Как это?

– Макс выдумка.

Ну и дела. Похоже, всем зомбомолам свойственно выдавать желаемое за действительное, подумалось Анастасии. Черт его знает, как у них там все устроено, но о Максе Никита знает, хотя оспаривает его право на реальность. Значит, Макс может быть где-то рядом… психологически рядом. Обнадеживает. Тогда определенно стоит попробовать.

– Начинай, Олег, – распорядился тем временем полковник.

Вышинский взялся за сейдометр поудобнее и, направив раструб в голову Никиты, нажал кнопку.

Прибор загудел громче обычного, с надрывом и на высоких тонах. Анастасия резко обернулась на монитор. Там происходило нечто совершенно невероятное.

– Какого хрена… – пролепетал инженер, выкатив глаза и не отрывая взгляда от экрана. Виктор Сергеевич приблизился к тележке с монитором, всмотрелся с прищуром, будто сомневался в том, что видел. Гонцова отпустила ладонь Никиты и привстала с кровати.

На экране от контуров головы поднимался сплошной синий столб толщиной в саму голову – целиком изображение напоминало человека в цилиндре. Показатель интенсивности сошел с ума и понесся ввысь, цифры сменяли друг друга с такой скоростью, что сливались в одно мутное пятно. Так продолжалось несколько секунд; вскоре рост замедлился, потом еще, и наконец застыл на значении +9984,5.

Полковник, майор и инженер переглянулись.

– Э-это что вообще… – проговорил Виктор Сергеевич и изумленно уставился на Гонцову, будто она могла знать ответ на его вопрос.

– Почти на порядок больше, чем у всех, – потрясенно выдавил Вышинский и тоже посмотрел на девушку. – Но почему?

Анастасия на мгновение растерялась: казалось, она должна что-то ответить, ведь ей задали вопрос, целых два. Потом пришла в себя, отмахнулась и снова посмотрела на Никиту. Мысли понеслись галопом. Вспомнилась беседа с физиком Сергеем Исаковичем и ее печальный исход. Спрашивается, почему «туристы» не застрелили Макса сразу, хотя опасались неких его действий? Почему ограничились угрозами, демонстративным устранением второстепенных персонажей и взятием заложника? Не потому ли?..

Гонцова взглянула на экран. Огромное число ясно говорило о том, что Никита исторгает неописуемое количество сейда. И при этом молится один, без Макса… наверное. А если бы заражены были оба? «Машина по производству сейда», брякнул недавно Олег. Но здесь уже не машина, а целый завод! К тому же заразный, если спать от него неподалеку. Во что ублюдочные «туристы» превращают людей?! Кто ими руководит? Кому-то же это надо, где-то же есть конечный потребитель человеческого сейда, который высасывает то, что производят живые «машины».

Гонцова сжала кулаки; в груди замолотило, из горла вырвалось тихое рычание. Когда она повернулась к Никите, лицо ее исказилось.

– Майор, с вами все в порядке? – услышала она настороженный голос полковника, но оставила вопрос без ответа.

– Макс, вернись! – громко сказала она, глядя Никите в глаза.

Тяжело дыша и пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев, Анастасия смотрела на Никиту еще несколько мгновений, а затем размахнулась и шлепнула его по правой щеке.

– Макс, вернись! – вскричала она и ударила еще раз и еще.

– Твою мать! – взревел Одинцов и рванулся к ней, схватил за руку и стащил с кровати.

– Макс, вернись! – заорала она что было сил.

– Майор, вы рехнулись?! – Одинцов прижал ее к стене, глаза его метали молнии. – Костя, вызывай охрану.

Техник, до того момента топтавшийся у порога, вдавил мобильную тревожную кнопку у себя на поясе, в отдалении послышался вой сирен. Вышинский растерянно попятился, не зная, что предпринять: неожиданная вспышка агрессии Гонцовой застала его врасплох.

– Все в порядке, Виктор Сергеевич, – все еще тяжело дыша, выпалила девушка, – так надо.

– Что значит «так надо»! – вскричал полковник. – Что вы себе позволяете!

– Простите, я должна была… – выдохнула Анастасия, и вдруг ее лицо засияло торжествующей улыбкой. – Смотрите!

Полковник медленно обернулся, проследил за ее взглядом.

– Опа, больше не молится! – изумленно выдохнул он, увидев Смолова, который сел на кровати, испуганно озираясь по сторонам.

 

 

*   *   *

 

Мир померк, будто утонул, и миг спустя вынырнул совсем другим.

Тесная комната, похожая на больничную палату; высокое, шириной во всю стену зеркало; белый потолок с четырьмя встроенными диодными лампами; незнакомые люди вокруг, громкие разговоры, взволнованные голоса; вой сирен и топот ног. В комнату втискиваются несколько вооруженных бойцов с короткоствольными автоматами в руках. Вот майор Гонцова, ее зачем-то прижимает к стене мужик в черной джинсовой рубашке…

В сознании всплыли воспоминания – чужие, но в то же время свои. Секретный исследовательский центр… Где-то рядом должна быть она!

– Где Снежана? – хрипло выкрикнул Макс, сбрасывая ноги с кровати.

Все присутствующие удивленно воззрились на него. Мужчины выглядели настороженными, почти испуганными, и смотрели на него, будто на инопланетянина. Улыбалась одна лишь Гонцова.

– Добро пожаловать обратно, Макс! – весело бросила она из-за широких плеч держащего ее мужика.

– Макс?! – изумился тот, отпуская девушку.

– Как вы себя чувствуете? – обратился к нему блондин в светлых льняных брюках.

– Прекрасно, – нетерпеливо ответил Макс. – Я спрашиваю, где Снежана?

Мужчина в черной рубашке дал знак бойцам разойтись, а сам подошел ближе, рядом с ним встала майор.

– Привет, Макс, – сказала она с мягкой улыбкой, – не представляешь, как я рада тебя видеть.

– Ты больше не Никита? – подозрительно осведомился мужчина, внимательно вглядываясь в его лицо.

– Кто вы вообще такие? – возмутился Макс, резко вскакивая на ноги и морщась от боли в раненном плече. – И что вы сделали со Снежаной?

– Я – полковник Одинцов. Это – инженер Вышинский. Гонцову ты знаешь. Расслабься, все в порядке с твоей Снежаной, она в соседней палате.

– Вы не хотите больше молиться? – удивленно поинтересовался Вышинский. В руке он сжимал странного вида фонарь, от которого тянулся провод к незнакомому устройству на тележке. Раструб фонаря он направил Максу в голову, а сам обернулся на монитор. Туда же посмотрели Одинцов с Гонцовой. На экране Макс увидел очертания человеческой головы, вокруг которой роилось кольцо голубых точек. В верхнем правом углу горели цифры +1,1.

– Молиться?! – переспросил Макс. – С чего бы?

При этих словах перед внутренним взором всплыла новая порция воспоминаний: выстрел, адская боль в плече; крест, полумесяц, колесо Сансары; «Отче наш, сущий на небесах…», молитвы, молитвы, молитвы; черный минивэн, бледное лицо Снежаны, молитвы, молитвы; одиночная палата с широким зеркалом, молитвы, молитвы…

Среди сумбурного потока образов, смешанных со словами – сказанными и услышанными, – всплыло нечто, воспринятое им из чужого разума; знание, перетекшее к нему во сне от Снежаны вместе с крестами и полумесяцами. Знание о том, что в ближайшее время мир изменится до неузнаваемости. Но каким именно образом, каким? Это очень важно, надо вспомнить во что бы то ни стало…

– Окно в душу Бога! – вдруг выкрикнул он.

Лица окружающих его людей мгновенно посуровели. Гонцова подошла ближе, взяла его руку в свою и заглянула в глаза.

– Что ты знаешь об этом? – с тревогой в голосе спросила она.

– Оно… оно откроется скоро, – неуверенно пролепетал Макс, прислушиваясь к своим-чужим воспоминаниям и наблюдая за плывущими перед внутренним взором картинами.

– Когда? – хором выкрикнули Гонцова и полковник.

– Сегодня, – сказал Макс, подумал несколько мгновений и добавил: – Ровно в шесть вечера.

Все присутствующие обернулись и посмотрели на электронные часы, висевшие над входом в бокс. Голубые цифры показывали 17:15.

 

 

 

Конец второй части

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в августе 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: