Весеннее настроение 2025

* * *

В мой дом весна приходит поздно.
Как в детстве радуемся ей.
Весна приходит осторожно.
Чем осторожней – тем больней.

Душа и тело просят солнца,
тепла и нежащих лучей.
Заглянет солнышко в оконце,
и на сердце уже теплей.

Душа и тело жаждут красок,
цветенья, влаги, майских гроз.
Душа и тело просят ласки,
забыв о таинствах угроз
зимы холодной и суровой.
Уйди, зима, тебе пора
утихнуть, не сказав ни слова.
Уйди, старушка, со двора.
Дай насладиться томной негой
весны и лета милых дней
без вьюги, холода и снега.
Ты будешь тем, зима, милей,
чем дольше длится зной и лето,
когда устанут от жары
душа и тело.
                        Значит это
пришествие твоей поры.

Апрель в Оттаве

            I
Апрель. Ложится поздний снег
на землю, попирая время.
Снегам пришла пора утех,
снега под нежным солнцем млеют.
Безропотно и тихо тают,
водой прозрачною стекая
по жухлым стебелькам травы,
проснувшейся от спячки зимней
в мечтаниях о тёплых ливнях
и возрождении любви.

Апрель. Не оттого ли преет
трава, что выпал снег в апреле?

            II
Капель – созвучна с ксилофоном –
по клавишам весны цок-цок
поёт капель размерным звоном,
сливаясь в тонких струй поток.

Капель журчит, капель ласкает
своим журчанием апрель.
Ей птицы тонко подпевают,
звенит с деревьев птичья трель.

Щебечут птахи, возвратившись
в холодный дом своей весны,
где, много лет тому родившись,
видали девственные сны;
где, много лет тому родившись,
ходить учились и летать
затем, чтоб снова воротившись,
себя на крыльях возрождать.

Щебечут птицы звонкой трелью.
Как ксилофон звучит капель.
И я пою стихи апрелю,
и я приветствую апрель!

* * *

Пролетают гуси вереницей,
машут мне приветственно крылом.
И дрожит дождинка на ресницах,
и весна помянет о былом.
«Здравствуйте! – клекочут в небе птицы, –
Что прошло, то больше не вернуть.
Мы вернулись. Вы же все боитесь,
что не пройден вверенный Вам путь».
Да, боюсь, что не сумею всуе
отмолить у Господа грехи,
на листах судьбы наискосую
написав пасхальные стихи.
Малая стихов последних толика
грусти и тревожности полна.
Строк печальных привкус сладко-горький
принимает новая весна.
Мне бы только горько не страдати,
спать спокойным сердцем по ночам.
Не вернуть судьбинушку воспяти,
не начать ушедшего с начал.

Предпасхальное

Голубизна небес дурманит,
зовя в безоблачную высь.
А мне всё кажется: обманет;
а мне всё слышится: окстись,
не вверься синеве небесной,
наступит завтра серый день,
неторопливый, неприметный,
оставив сумрачную тень
в душе порывисто-открытой,
в душе порывисто-смешной,
старухе пушкинской корыто
оставив вместо неземной
мечты о новых дивных странах,
морских дворцах на берегу,
о жемчугах и о кораллах,
а не мышах в сухом стогу.

И всё ж наступит день тревожный
с голубизной его небес.
Наступит день, и осторожно
покинет твердь земную Бес.
И небо опрокинет тихо
сказания с плохим концом,
уйдут невзгоды, боли, лихо
и Бес с раздвоенным лицом.

* * *

Шумит и буйствует мой ветер –
сегодня песенен и светел.
Он мне шумит мою любовь,
которой не вернуться вновь.
Мой ветер – бунт. Бунтует сердце.
И всё же затихает скерцо
страстей, восторгов и любви.
Зову любовь на визави…
Любовь жива, любовь бессмертна.
И даже если плоть умрёт,
любовь по-прежнему живёт.

В ином неясном измеренье
рассеется в любви сомненье,
и с трепетом очнётся вновь
мечта по имени Любовь.

* * *

Сгустились сумерки. Небесный
округлый шар ночной луны
магнитом зазывает в бездну
глубокой светлой тишины.

Я подожду, уже не время
для глупой спешки и сует.
Моё накопленное бремя
распределю на ДА и НЕТ.

О, ДА – всё вовремя и мило,
счастливо, радужно, светло…
Ох, НЕТ – сурово, некрасиво,
некстати, горько и темно.

И ДА и НЕТ – светло и тёмно.
Свеча сгорающая тает,
но после тлеющие сонмы
от малой искры воскресают.

Луна кругла, как шар небесный,
под утро тоже тихо тает,
но к ночи снова доброй вестью
на небосклоне воскресает.

Сгустились сумерки…

* * *

Начинается время –
зарождается грусть.
Возлагается бремя
на меня. Ну и пусть
в миг рождения вскриком
я озвучила грусть.
Начинала с рожденья
я грустить. Ну и пусть.

В день рождения плачу,
в день рожденья смеюсь,
верю в призрак удачи
и чего-то боюсь.

Грусти долгие годы
мне, так видно, даны.
Грусти томные всходы
мне, как есть, суждены.

Я грущу, улыбаясь
страхам детским в ответ.
Я улыбкой спасаюсь
от неведомых бед.

И когда подступает
неуёмная грусть,
вновь и вновь улыбаясь,
говорю: «Ну и пусть».

Баллада о воине

Поведаю историю, что стоит
тебе, читатель, с грустью рассказать.
Я расскажу, как вышел в поле воин
один на поле боя воевать.

Вздымая гордо к небу меч булатный,
он воевал отважно с силой ратной.

И вот стоит один на поле боя
в доспехах окровавленных, и болью
пронизана его душа, и тело
от боли невозможной омертвело.

Герою память вечная и слава –
воссоздан на холме воитель бравый.
Земля хранит, земля с тех пор покоит
воителя геройский серый тлен.
Дожди осенние, печалуясь, омоют
могилу в ходе долгих перемен
эпох-столетий, месяцев и дней.

Воитель всё стоит на пьедестале,
блестят доспехи, вылитые сталью.
И всё один – опущен меч булатный –
с поникшею печально головой
на круче славы жертвенной и ратной.

Отважному Воителю осанна!
История, рассказанная мной
без изысков, словесного тумана,
могла бы быть, наверное, иной.
Задумался ли ты, читатель мой?