Скрипач

На чтение потребуется 7 минут | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Иллюстрации Саши Николаенко (заявки на иллюстрирование: newlit@newlit.ru)

 

Купить в журнале за май 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Сегодня суббота. С самого утра женщины в доме занимаются стиркой. Пахнет содой и мыльным паром, и редко кто выходит из дома на улицу, чтобы подышать весной. А весна под самыми окнами, разъедая снега, наполняет многочисленные ручейки, которые несут талую воду по склону вниз. В окна дома ярко отсвечивает последний лёд с речки, которая рядом в низине. За речкой высокие тополя и редкий березняк.

Володька, младший сын хозяйки дома Варвары Петровны, топит баню. Он в большой не по росту фуфайке появляется то там, то здесь под окнами, носит воду, собирает дрова, что-то делает под навесом. Потом ему на помощь идёт квартирант Михаил Абрамович, который до войны был скрипачом. Володька пропускает его в баню и быстро закрывает за ним дверь. В бане тесно, мрачновато и пахнет пока что погребом.

– Топим, значит, – с улыбкой произносит Михаил Абрамович и садится на лавку у окна. Оба истопника смотрят на огонь в печке и молчат.

– Топлю, – наконец отвечает Володька, – мыться надо. Вот только дров мало осталось.

– Заготовим, – отвечает ему Михаил Абрамович.

– А может, хватит до тепла, – вслух рассуждает Володька. – В лес ехать неохота, и лошадь надо просить в колхозе.

Михаил Абрамович ничего не отвечает, но хорошо понимает парня. Война. Сейчас в деревне не только мужиков, но и лошадей здоровых нет. Все там – на войне. А Михаил Абрамович здесь, потому что они с мамой Ленинградцы. Их привезли сюда, на вятскую землю, два месяца назад. Таких как они сейчас много по здешним сёлам.

– А вы сегодня на скрипке будете играть? – спросил Володька, отрывая взгляд от пламени в печи.

– Обязательно буду, – ответил Михаил.

– А чего?

– Весну.

– А весна – это, когда жаворонок поёт? – снова спросил Володька.

– Когда душа оттаивает, – ответил Михаил Абрамович.

– Я это тоже понимаю, – быстро начал Володька. – Мы тогда шли на рыбалку, а небо было розовое-розовое. А потом оно поднялось.

И Михаил Абрамович не спросил, что поднялось, потому что понял: так может подниматься только солнце.

– Ну, я, пожалуй, пойду. Только скажи, почему воду носить не позвал? – спросил Михаил Абрамович.

– Мать не велела, – нехотя ответил Володька. – Сказала, что вы слабые ещё оба с тётей Полей.

 

 

Весь субботний день Михаил Абрамович не расставался со своей скрипкой. Несколько раз выходил на крыльцо, чувствовал, как его переполняет солнечный день и не мог удержаться – закидывал седые волосы назад, упирал подбородок в тёплую деку скрипки и начинал играть.

Но, как только кто-нибудь выходил из дома – музыка прекращалась. Михаилу Абрамовичу почему-то становилось неудобно играть на скрипке, когда все заняты тяжёлой работой. Хотя это и есть его работа, за неё он когда-то получал приличные деньги. Но это там, в Ленинграде. Здесь под работой принято подразумевать другое. Здесь от работы у людей болят руки по ночам. А у него от работы было волнение, да иногда уставали пальцы левой руки.

Хотя Володька тоже в чём-то талантлив. Михаил Абрамович видел его прекрасные рисунки в старом альбоме на столе, но с детства Володьку приучают к тяжёлому крестьянскому труду, и не понятно – правильно это или это губительно для юного таланта. Ясно одно, что здесь иной мир, иные представления о жизни и её ценностях.

Там, откуда приехал Михаил Абрамович, умение красиво и точно излагать свои мысли ценилось так же высоко, как здесь ценится умение колоть дрова или косить сено.

Хлопает дверь за спиной у Михаила Абрамовича. Вслед за этим некрасивым звуком в сенях появляются две большие корзины с бельём, а следом за корзинами выходит на крыльцо раскрасневшаяся от стирки Варвара Петровна.

Михаил Абрамович кладёт скрипку на узкую деревянную лавку возле стены и быстро идёт к корзинам, чтобы помочь Варваре Петровне донести их до колодца. Сейчас чистая вода только глубоко под землей, там, куда не проникают тёплые апрельские лучи.

Пока Варвара Петровна полощет бельё, Михаил Абрамович наблюдает за ней. Ей около сорока, она худая, высекая и сильная. Её лицо, как у многих женщин сейчас – строгое и печальное, но отчего-то красивое. Волосы Варвары Петровны иногда выпадают из под платка золотисто-русыми прядями. Мешают ей работать. Она то и дело ловко подтыкает их под синий платок.

Варвара Петровна – добрая милая женщина, но Михаил Абрамович никогда не смог бы полюбить такую. Она говорит каким-то грубым, почти мужским голосом, а когда вдруг заплачет – то всем в доме делается не по себе. Ему порой очень хочется сказать Варваре Петровне что-нибудь приятное, но он знает, что это будет расценено как ухаживание, а ухаживать за солдатками здесь не принято, так же, как говорить о прекрасном, когда кругом горе. Когда-нибудь, конечно, это всё пройдёт, жизнь станет другой, но сейчас нужно следовать здешним правилам жизни.

 

В баню Михаил Абрамович ходит последним, после того как сносит туда свою маму. Мама не может ходить: у неё дистрофия. Носить маму на руках тяжело, но ведь и мама его вот так же когда-то носила. Она носила его несколько лет, пока он был маленьким, а сейчас он ухаживает за ней. Так устроена жизнь.

Когда после бани Михаил Абрамович кладёт маму на кровать, мама всегда целует его в лоб и произносит своим дрожащим от волнения голосом: «Спасибо, сынок». От этих слов у Михаила идут мурашки по коже. Мама ему благодарна. Она его любит.

 

Потом в баню идёт Михаил Абрамович. Пройдя предбанник, седой скрипач приоткрывает дверь в баню. Из неё вырываются клубы пара и обжигают лицо. Он машинально отклоняется назад, отступает немного и кладет скрипку на полку в углу предбанника. Она, расставшись с ласковым теплом его руки, жалобно всхлипывает. Михаил Абрамович оборачивается и спрашивает: «Что с тобой, милая?». Но скрипка ничего не отвечает, только жалостливо смотрит на него из темноты, поблёскивая коричневым лаком.

Он резко открывает дверь и скрывается в клубах пара, который приторно пахнет берёзовым веником.

Моется он долго почти без мыла – только горячей водой и щёлоком. Потом начинает задыхаться и понимает, что пора. Володька уже, наверное, вышел на улицу слушать музыку.

На улице его ошпаривает вечерним холодком и каким-то особым ночным запахом оттаявшей земли. Голова у Михаила Абрамовича становится светлой, и весна наполняет душу тихой мелодией забытых чувств, рождает в сердце что-то новое, что трудно выразить словами. Обнажённый скрипач закидывает волосы назад, чувствуя, как свободнее становится лбу, как подбородок упирается в нежную деку скрипки, и начинает играть весну. Он ощущает ногами холодную землю, вдыхает тревожный весенний воздух и смотрит вверх, туда, где сплелись тонкие ветви тополей. Туда, откуда смотрят на мир блестящие глаза звёзд. Он смотрит в небо и играет.

Странные в этой весенней ночи звуки вырываются из-под смычка и летят, летят навстречу соловьиным трелям. В них звон ручья и всполохи пережитого, в них блестящий под солнцем снег, в них ожидание восторга и сам восторг. И что-то ещё огромное и дорогое, отчего хочется плакать и лететь в манящую бесконечную Вселенную.

 

 

Володька стоит на крыльце, напряжённо слушает скрипку, и ему кажется, что вот сейчас он откроет для себя что-то очень важное. То, ради чего он живёт на земле. Ради чего живут на земле его отец и мать. Ради чего отец убивает на фронте страшных и злых фашистов, которые не хотят приезжать в гости, а хотят владеть всей русской землёй.

Володька видит в темноте тощую фигурку Михаила Абрамовича, и ему не верится, что эти волшебные звуки оттуда, от него. Ему кажется, что они доносятся с неба.

И в это время одна из тонко звенящих нот больно трогает неопытное сердце мальчика. Володьке становится тяжело и больно от повторяющихся и нарастающих звуков. Он тихо всхлипывает и неожиданно для себя начинает плакать. Он плачет за всех. За мать, которая перестала улыбаться и пугает его своим обречённым взглядом. За отца, который обязательно вернётся с войны, потому что и без него уже многие не вернулись. За дядю Никифора, которого арестовали перед самой войной и расстреляли неизвестно за что. За бабку Тоню, которая, наверное, скоро умрёт от старости, и за тётю Полю, которая второй месяц умирает от дистрофии. Он плачет и понимает, что музыка – это не только восторг, но и слёзы, когда неожиданно уплывает последняя надежда на счастье.

Скрипач перестал играть... Мальчик перестал плакать. И на землю вернулась обыкновенная весна – маленькая отдушина в большой и тяжёлой войне.

 

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение мая 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.