Рассказ неофита

 

Купить в журнале за март 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Подозрение в ограниченности моих литературных способностей не отступало от меня в течение всей студенческой жизни. Связанное с этим отчаяние имело, правда, своим происхождением не только понимание хаотичности и бесформенности моего литературного изложения, но и паническую мысль о том, что я, может быть, сам внушил себе идею о своём духовном величии и всё мое жизненное построение основано на песке. Быть может, в действительности, я ничего из себя не представляю и пытаюсь найти оправдание своему бессмысленному и ничтожному существованию путём беспочвенных фантазий. Вся отвратительность этих переживаний состояла в том, что, нападая на меня, они сеяли только сомнения, не приводя меня к каким-то окончательным убеждениям. Моё желание писать боролось с косностью языка, с приступами тщеславия и теперь ещё с нападками отрезвляющего малодушия. Эта пытка подтачивала мою решимость продолжать своё дело и низводила меня в горечь отрицания себя как творческого человека.

Если эти приступы отчаяния происходили днём, то я бросался звонить Мише, чтобы назначить с ним встречу, чтобы не оставаться наедине с самим собой. Эти встречи успокаивали меня, так как из разговоров с Мишей я узнавал об испытываемых им сходных творческих муках, хотя и лишённых самоумалительных переживаний. Делясь с Мишей своими чувствами по поводу бесплодных попыток писать, уничтожающих моё собственное понятие о своей личности, я говорил ему: «Самое страшное, когда стол накрыт, когда уж и двери растворены, и хозяин в нетерпении, а гостя, который обещался прийти наверняка, всё нет и нет. И начинает хозяин подозревать, что его ожидание напрасно, но всё ещё не может отказаться от этого ожидания, потому что отказ от него равнозначен крушению всей жизни. И он, обманывая себя, ждёт гостя в ужасе прозреваемой правды. Ждёт дни и ночи, недели и месяцы, годы и десятилетия, а на дворе тишина. Иногда ему кажется, что уже слышен шум подъежающего гостя; хозяин бежит на крыльцо, а на улице никого нет, и хозяина снова охватывает боль, гнетущая боль…».

Мысль о том, что Миша, писавший, на мой взгляд, довольно зрелые вещи, тоже колеблется и сомневается, льстилась мне подсказкой, что и мои собственные тексты не такие уж плохие и кажутся таковыми только от перенапряжения чувствительности. Когда же мои мучения настигали меня ночью, то тогда мне не было спасения, я погружался на дно никчёмности и обезличенности и всё пытался упрашивать кого-то о прекращении этого состояния.

 

С тех пор, как я начал задумываться над своей жизнью, я стал также почти естественно ощущать определённую силу, осеняющую мой путь. Эта сила имела что-то общее с желанным, хотя и не понятым мною до конца, миром любви, открывшимся мне в моей ранней юности и всё ещё влиявшим на мою нынешнюю жизнь. Этой-то руководящей силе, избравшей меня для высшей цели, я и доверял, её-то я, скорее всего, и был готов заклинать в часы уныния. Но эти заклинания не озвучивались словами, а задыхались в натужных волевых порывах безосновательной надежды, стремящейся выразить одинокий страх и просьбу о поддержке.

Но нужно ли мне было обращаться к кому-либо, если я всё-равно был избран? Не было ли уже существование самой этой потребности проявлением посредственности, тужащейся на не предназначенную ей роль? Может быть, я всего лишь посмешище в руках судьбы, играющей со мной в мячик, показавшей мне приманку любви и упоения творчеством, чтобы затем отнять у меня всё и оставить меня наедине со своими душераздирающими сомнениями?

 

Во время наших бесед с Мишей о творческом предназначении человека иногда затрагивался и вопрос существования Бога. Эта тема имела своим исходным пунктом не какую-либо осознанную потребность в религиозном переживании, а просто холодную любознательность. В то не столь далёкое время между друзьями и родственниками были довольно распространены вопросы типа: «А ты в Бога веришь?» или «А как ты думаешь, Бог существует?» И человек мог с лёгкостью ответить: «Нет, не верю, а ты?» или же «Да, мне кажется, что Бог, наверное, есть». Не имея сколько-нибудь удовлетворительного понятия о Боге, как вопрошающие, так и отвечающие не особенно углублялись в этот предмет; такого рода разговоры можно было сравнить с общением на тему: «Как Вы думаете, существуют ли инопланетяне?»

Так и я в разговорах с Мишей касался этого вопроса как научной гипотезы, представлявшей интерес для ума, но не имеющей никакого отношения к реальной жизни. Конечно, было приятно думать, что, наверное, существует Кто-то, Кто хранит меня, Кто благоволит ко мне и с любовью держит мою жизнь в Своих руках. Но, если этот Кто-то и существовал, то Он представлялся мне Кем-то, только лишь пассивно влияющим на мою жизнь. Это влияние можно было сравнить с огромным механизмом, приводящимся в действие великой неповоротливой машиной; энергия этой машины постепенно теряется в поочерёдно задействованных рычагах и шестерёнках механизма до такой степени, что влияние этой энергии на подключенную к механизму жизнь людей является неизмеримо слабым. К тому же я никак не связывал действие, произведённое в моей жизни любовью, с этим неповоротливым Богом и даже не чувствовал в себе потребность начать думать о Нём как не о бледной идее.

В то время я руководствовался моральными понятиями, большей частью вычитанными мною из романтических книг. Почему они стали мне так близки, я и сам не знал. Мне просто нравилось быть таким, какими описывались герои этих книг: благородным и великодушным. Это благородство распространялось, правда, только на определённую сферу отношений, на верность в дружбе, например, или на презрение к деньгам. Но я считал для благородного человека совершенно естественным иметь любовные отношения с замужними женщинами и свысока смотреть на ординарных, по понятием этого благородства, людей, игравших в жизни второстепенную роль.

 

Как-то раз, беседуя с Мишей на тему сверхрационального начала, должно быть, существующего в жизни, я вдруг начал рассказывать ему об одном происшествии, случившемся с мной в детстве.

Однажды мой отец заглянул со мной в единственную в нашем советском городе православную церковь. Церковь стояла в большом парке, окружённая подозрительными существами: убогими и нищими. Особое, деревянное здание. Перед нищими я всегда испытывал страх, потому что они были жертвами какой-то великой несправедливости, способной уничтожить и мою жизнь колесом несчастной судьбы. По пути к дому, где я жил, на газоне рядом с дорожкой мне часто встречалась многоопытная в горе и отмеченная несчастьем нищенка, истово крестившаяся морщинистой рукой, словно старавшаяся отогнать от себя всё унижение своей жизни. Она бормотала перед собой неразличимые слова, опустив голову к чёрной дыре перевёрнутой шапки. Мне, потрясённому возможностью существования в мире такого несчастья, всегда хотелось обойти её, как опасное животное. Я старался убедить себя, что с мной не может случиться ничего подобного, хотя до конца и не верил в силу такого рода заклятия. В это время отец, обычно ведший меня домой, давал мне копеечку, чтобы я подал её нищей. Я бросал её в шапку, как в пропасть, а старушка, ускоренно крестясь, захлёбывалась мне в спину сладко-грозными словами: «Спаси тебя Бог, деточка!». Я же бежал от неё, как от смерти.

В тот день, когда отец привёл меня в церковь, было солнечно, хотя осенний ветер, казалось, пронизывал душу. Я зашёл в холодную церковь настороженно, зная, что иду в место необычное. В тёмно-золотом свете показавшегося мне бесконечным пространства стояли на коленях редкие прихожанки. От них исходило своеобразное неистовство, которым они сопровождали свои действия: как поклоны с касанием лбом пола, так и громкие молитвенные воздыхания, перемешанные с неразборчивым шёпотом. К своему удивлённому ужасу я узнал в этих наэлектризованных женщинах тот знакомый тип нищенки, которую я встречал по пути к дому и которой я страшился. Печать несчастья, которую они несли на себе, приобрела в церкви какую-то своего рода агрессивность и пестроту. Эти заклинающие свою пропащую жизнь женщины купались в радужных бесформенных пятнах света и тени, разбивающих пространство на калейдоскоп жизни и смерти. Впереди, спиной к прихожанкам, стоял священнослужитель и, умеючи играя голосом, покрывал упорядоченностью своих действий дисгармонию женских несдержанных чувств. Наблюдая всё это и запуганный необычными эффектами, я испытывал робость, как в театре, но здесь уже как бы и сам находясь на сцене. Мне захотелось скрыться и ни в коем случае не обратить на себя внимание этих женщин. Но я чувствовал, что уже нахожусь под чьим-то наблюдением. В почти что пустой церкви с гротескным действием, развёртывавшимся в ней, не было никого, кроме терзающихся женщин, кто бы мог видеть меня. Но тут я заметил, что по краям пространства, где совершалось церковное действие, существовали ещё и стены, отделённые от молящихся женщин тяжёлым сумраком.

На меня со всех сторон смотрело приводящее в трепет своей строгостью множество удручённых лиц, потерявших все соки жизни и впитавших в себя все несчастья бьющих поклоны женщин, хотя и без их экзальтированности. Эти зрящие со стен лица имели какое-то отношение к тем тёмным и страшным существам, которые находились вокруг церкви. Они были неласковы, и их пронзительные взгляды, единственно бывшие живыми в них, буравили меня своим бесконечным осуждением. Я почувствовал вдруг, что они сердились на меня за то, что я ещё не имел отношения к духу несчастной судьбы, притягиваемым ими. Женщины в церкви, пусть и странные, показались мне теперь ближе и роднее, чем эти сверхъестественные лица.

Одна из женщин обратила на меня, наконец, внимание. Грубым, крикливым голосом она сделала замечание моему отцу за то, что отец не снял с меня вязаной шапочки, которую родители мне постоянно надевали, предохраняя меня от простуды. Отец вышел со мной из церкви, и я, опечаленный, особенно громко шурша лежащей на дорожке неживой листвой, пошёл вместе с отцом домой, как после выслушанного и не понятого мной осудительного приговора.

 

По прошествии времени я истолковал эту историю по-своему. В ней я видел подтверждение своего равнодушия ко всему церковному. Хотя я и любил пофантазировать насчёт существования Бога, я в то же время чуждался всего, что было связано с церковью. Дома у нас на религиозные темы говорили редко и обобщённо, а свои знания о религии я получал из школьных учебников. Я лично не воспринимал церковь как нечто политически обусловленное, спекулирующее на людских предрассудках и стремящееся к земным благам, которые приобретались обслуживанием идеологии правящих слоёв. Такое понятие о церкви, сформировавшееся в советском обществе, я считал слишком примитивным, так как не был чужд мистическим ощущениям, не дававшим мне свести потребность человека в вере к такому поверхностному описанию. Но воспитанный на героическо-любовных романах, я видел в церкви своеобразную узду, накидываемую на живой характер человека с совершенно неизвестной целью.

Сам я не встречал верующих людей. О православных священниках шёл слух, что они в своём подавляющем большинстве сотрудники советских репрессивных органов, и слышанные о них безобразия полностью подходили к этому обстоятельству. Положительные вещи я узнавал о баптистах, об их добродетельном поведении, об их стойкости в вере и даже об их мученичестве. Такие односторонние сведения были скорее всего обусловлены приверженностью нашей семьи, ведущей своё происхождение от французских и немецких кальвинистов, протестантской традиции, хотя наша семья и была нерелигиозна. Я уважал страдальцев за веру, но рассматривал это страдание как борьбу за идею, чуждую моему жизненному восприятию. Я слышал о некоторых верующих среди своих родственников, но их вера жила как бы подпольно, да и по возрасту они принадлежали к вымирающему поколению.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению марта 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.