Коронавирус. После.

 

Эти произведения отобраны из 79 заявок, поданных на конкурс фантастических рассказов «Коронавирус. После». Тексты разных авторов, написанные на одну и ту же тему, составили неожиданную и яркую картину. Она разворачивается прямо у нас на глазах и проясняет тенденции в восприятии ситуации. 12 мыслящих очевидцев поделились с нами своим прогнозами. Маловероятно, что каждый из них ошибся.

 

Главный редактор журнала «Новая Литература» Игорь Якушко.

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за февраль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа 45 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

1.

 

Будильник лениво запел синтетическую недомелодию. Необходимость создавать мягкие условия для расшатанной психики стала модной. Это новшество предполагало плавное, почти естественное пробуждение.

Дверь тихо приоткрылась, впуская в спальню, окна которой наглухо закрыты римскими тёмными шторами, острый уголок живого света.

– Нат, вставай, ты хотела на Болотную идти. – Ник ласково погладил жену по волосам цвета спелой пшеницы, беспорядочно разбросанным по подушке.

– Какого лешего… – женщина никак не могла сообразить, где она, и кто смел прервать её драгоценный сон, – я могу в свой законный выходной спать столько, сколько хочу, и ещё немного сверху?

– Спи, родная, только эту адскую машину ты завела сама, – мужчина с удовольствием хлопнул ладонью по макушке переходящего на фальцет будильника, – так всем будет спокойнее.

Через пару минут тонкие пальцы вынырнули из-под одеяла. Медленно потянулись вверх, вытаскивая из сна руки, а за ними и всё тело. Надо вставать. Как там классики называли своих идейных друзей? Соратники, сподвижники. Вот они ждут. Надо выдвигаться.

Ещё через пятнадцать минут, после прохладного душа и горячего фена, Нат готовила завтрак. Фоном бубнил телевизор.

– За последние сутки в стране зарегистрированы 33 558 новых случаев заражения коронавирусом COVID-19. В тяжёлом состоянии на искусственной вентиляции лёгких находятся…

– Это невыносимо, – истерически взвыла Нат, перекрикивая телевизор, – этот бред когда-нибудь закончится?

– …Записаться на вакцинацию вы можете на сайте «Госуслуги». Позаботьтесь о тех, кто рядом.

Это было выше её сил. Нервно щёлкнула красную кнопку пульта и запустила им в Антиваксера. Кот, носящий чудаковатое имя с лёгкой руки любимой хозяйки, только успел сунуть усатую морду в кухню, надеясь позавтракать в компании. Бедолага не ожидал такого жёсткого приёма, мяукнул и спрятался за дверь. Иногда за событиями лучше наблюдать из засады, чтобы в нужный момент выйти победителем.

Из тостера выпрыгнул подрумянившийся хлеб. Зашипела и захрюкала кофеварка, наполняя прозрачную чашу ароматным эспрессо. Хозяйка разложила по тарелкам хрустящие ломти. В центр стола небрежно толкнула извлечённую из холодильника начатую банку клубничного джема и догнала упаковкой сыра для тостов.

– Ник, Лис, завтракать! – и тише прибавила: – Хвосты вам заносить некогда, я уже опаздываю. А потому пошевеливайтесь, дважды приглашать не стану.

В кухню, потягиваясь, вошла Лис – девочка лет пятнадцати в огромной кислотно-розовой пижаме с волосами такого же цвета.

– Ма, ну чё ты орёшь с утра? Твоё деструктивное поведение не способствует успешному перевариванию и усвоению пищи. Хотя… – она прищурила глаза и оттопырила нижнюю губу, – снова варенье и тосты? Мой организм возмущён твоим однообразным меню. Рот однажды рискует слипнуться, и не только он. Вот Аксинье на завтрак мать готовит панкейки с черникой и персиками. А Миладе папа из Франции привёз…

– Хватит! Не нравится – иди жить на выбор хоть к Миладе, хоть к Аксинье. Некогда мне в кухне пропадать. Это бездельницы и дуры вышивают крестиком и борщи готовят, а я судьбу страны и человечества вершу. – Нат разлила кофе по маленьким белым чашечкам, раздражаясь всё больше. – Кстати, джем с тостами – это традиционный французский завтрак, так что, не слипнется.

Лис фыркнула через плечо:

– Подожду, пока ты уйдёшь. Поглощу позже твой фастфуд. Он что горячий, что холодный, всё едино – невкусно и надоело. Васенька, – девушка подхватила с пола пепельно-серого сибирского кота, – пойдём, причешу тебя. Всё равно, кофеин ты не употребляешь.

– Оставь Антиваксера и перестань его Васькой называть! Что за привычка сокращать имена? – гаркнула в спину дочери Нат.

– Да ты себя послушай, мама: Нат, Лис, Ник. Собачьи клички. А Ваську прикажешь полным именем и по отчеству величать?

– Девочки, вы снова успели поссориться с утра пораньше? – Ник занял своё место за столом. Взгляд сканировал тарелки в поисках съестного. – Я только побриться успел, а вы…

– Твоя дочь стала неуправляемой. Когда ты займёшься воспитанием? С ней невозможно разговаривать. Идеи в её розовой голове одна удивляет другую.

– Неплохо, если бы и мать хоть иногда участвовала в жизни дочери. Но ты же мне вручила пищащий конверт на пороге роддома и сбежала на очередную акцию протеста. Как смог, так и воспитал. Кстати, я тоже позавтракаю позже. Овсянку, что ли, сварю. Тосты с джемом вызывают спазм и не лезут в рот. Тем более, мне к 11:30 на вакцинацию. Сегодня первая доза.

– Ник! – женщина побагровела, открыла рот, но не могла подобрать нужного слова, которое бы помогло выплеснуть всё негодование, – ты это специально, ты убить меня хочешь?!

– Нет, хочу, чтобы ты нас с дочерью не убила, шатаешься в толпах таких же безбашенных, как и сама. Скоро и Лис по возрасту сможет получить прививку. В отличие от тебя, человек понимает опасность нового вируса.

Ник неторопливо встал, ожидая, что жена хоть что-то ответит. Но нет. Мыслями она уже была в пути. Не маленькие, сами приготовят. Прислуги в доме нет, в самом деле. Все имеют равные права. И в семье тоже.

 

 

*   *   *

 

Нат вернулась домой поздно вечером. Ник и Лис уже спали. Дочь в своей комнате заперлась на ключ, а Ник лёг в гостиной на диване. Полуночница наскоро умылась и юркнула в постель своей спальни без ужина.

Это была обычная картина, когда в течение дня она где-то перекусывала хот-догами или пирожками, запивая кофе из картонных стаканчиков. Но не в этот раз.

Ноги подкашивались, будто из организма откачали всю энергию. Сильный озноб заставлял ритмично постукивать зубами. Через несколько минут под одеялом стало тепло, даже жарко. Женщина забылась тяжёлым сном.

 

 

2.

 

– Ни-и-и-и-и-к! – Нат, худенькая, с развевающимися волосами, бежала вдоль линии светло-бирюзового океана по белоснежному пудровому песку. – Где ты, Ник? Подожди меня! – Она широко раскрыла рот и глаза, судорожно хватая воздух. Сейчас хрупкая Нат походила на рыбу, выброшенную случайной волной из родной стихии.

День в один момент сменился густой ночью. Ни ветерка, ни шороха.

– Ник, я ничего не вижу, вернись! – Нат остановилась и кричала, подняв голову к небу. – Пожалуйста, прошу тебя, откликнись! – По щекам струились слёзы.

Девушка всхлипывала и снова кричала пока, обессиленная, не опустилась на холодный песок. В небесной темноте будто раздвинули шторы на квадратном окне. Пролился свет, в проёме показался огромный глаз.

Нат не отрываясь смотрела ввысь. Страха не было. Под этим непонятным взглядом она успокоилась. Сосредоточившись в полной тишине и темноте, девушка начала улавливать отрывочные слова, будто никак не связанные смыслом.

– Почему я здесь, и где Ник? Он был рядом.

– Ник не отходил от тебя, пока не пришлось отправиться в инфекционную больницу.

– Он заболел? – лицо Нат вытянулось. Ник здоровяк, она не помнит случая, когда бы он просто простудился.

– Это ты попала в реанимацию. Тяжёлая форма постковидного осложнения. У тебя практически нет шансов.

– Но… – Нат не нашлась сделать ничего более умного, как сильно ущипнуть себя за щёку. Пальцы погрузились словно в поролон и отпружинили обратно, – но как же лазурный океан, песок?..

– Тебя ввели в искусственную кому. В состоянии смертельного сна у тебя есть шанс. Один из миллиона. Нет, не вернуться, но переосмыслить свою жизнь, прежде чем перейти Черту.

– Моя жизнь заканчивается? – голос Нат дрогнул, – а как же моя Лис, нельзя ребёнка оставлять сиротой! А Ник? Он любит меня! Помогите мне, скажите, что я должна сделать, чтобы выкарабкаться?!

Повисла пауза. Вакуум заполнил пространство и само существо женщины. Она молчала, если так можно назвать состояние, когда не даёшь рождаться мыслям. Сколько времени прошло? Минута, неделя, вечность?

– Хорошо, – она уловила знакомую волну, – посмотри на результаты своей деятельности и сама вынеси вердикт, нужна ли ты в физическом мире.

Небесное «окно» стало стремительно светлеть, превращаясь в подобие экрана кинотеатра. Нат по-прежнему лежала на холодном песке, устремив глаза к свету. Тяжёлый сон закрыл её веки.

 

 

3.

 

Ник неторопливо катил инвалидную коляску. Гладкая дорога, залитая бетоном, позволяла, прилагая минимум усилий, передвигаться самому и толкать свою «поклажу». Килограммов восемьдесят, не меньше. Нат, худенькая и сухенькая, в ней осталось чуть менее пятидесяти килограммов. Зато два вмонтированных в спинку кресла баллона с лекарственно-кислородным коктейлем значительно утяжеляли повозку.

За последние сорок лет он привык ко многому. К остепенившейся, когда-то неугомонной Нат, прожигающей жизнь на митингах. Не спать сутками и дежурить у постели жены, делать сложные процедуры, которые когда-то выполняли исключительно врачи в условиях стационара.

Теперь попасть на приём к доктору или пригласить на дом – непозволительная роскошь. Ни средств не хватит у среднестатистического жителя, ни целой жизни – дождаться очереди по предварительной записи. Часто по пути на работу Ник проезжал мимо поликлиники – коробки без окон и дверей, больше похожей на бункер. Врачи для простых граждан стали высшей кастой.

Случилось это после пятой мутации вируса SARS-CoV. Продолжали нарастать протесты ковид-диссидентов, носивших политический привкус. Нат среди них уже не было. Заразившись новой инфекцией на одной из таких стихийных акций, она едва выжила, побывав в коме и оставшись кислородо- и лекарственнозависимым инвалидом.

Врачи выбились из сил. Оставаясь постоянно на переднем крае войны с новым вирусом, не видели осознанного отношения населения к проблеме. Пациенты переносили заболевание, выписывались и уходили из больниц. Медики же постоянно находились в личной «красной зоне»: на приёме в поликлинике, в стационаре, в санатории. Непривитые продолжали заражать окружающих.

В один день все эскулапы покинули свои посты. Чтобы выжить. Произошло то, чего добивались антиваксеры. Государство тоже оставило граждан в покое: возьмите желанную свободу и живите как знаете. Медицину глобально перестроили. Теперь это была совершенно другая система. Человечеству пора повзрослеть или погибнуть.

 

Ник притормозил. Одолевая эту дорогу, старик обязательно останавливался именно у этого вакцимата. Глухое место. Здесь никогда не было очереди. Поставив коляску на тормоз, тяжело поднял уставшие руки и расстегнул молнию на сумке, ремень которой пересекал его по диагонали, отчего он становился похожим на почтальона из прошлого века. Достал аккуратно собранные все свободные наличные. Вставил по одной купюре в приёмник автомата, нажал «Далее». Приятным зелёным загорелась лампочка монитора – запрос принят. «Это хорошо, значит, в наличии, – обрадовался Ник, – иначе, где бы ещё купил». Он подставил раскрытую пасть сумки под окно выдачи. Из него посыпались белые пластиковые полупрозрачные тюбики размером с две фаланги.

– Ну вот, – Ник застегнул молнию сумки, – тридцать доз. Нам с тобой на полмесяца хватит. А если будешь больше дома сидеть, то недели на три, – внимательно окинул взглядом Нат, поправил ей шарф.

– Цепляемся-цепляемся за жизнь, – прозрачным голосом проговорила женщина, сдвинув кислородную маску на подбородок, – зачем это нам?

– Снова за своё? Скажи, для чего я работаю, стараюсь дополнительные заказы брать?

– Потому что государство больше не выплачивает пенсии. Нас, стариков и инвалидов, стало многократно больше. И нет другого выхода, только работать, пока живы. Поехали, ещё назад возвращаться, как бы успеть домой затемно. – Нат спрятала лицо под маску, втянула шею в воротник и поёжилась.

Весь оставшийся путь они молчали. Он – чтобы не сбивать дыхание. Она – потому что на этой прямой ком в горле спазмом купировал голосовые связки.

Он привык не бояться очередной волны, новых мутаций вируса, пандемии, не отпускающей сорок лет. Знал, как почти безболезненно вколоть себе и жене раз в сутки спасительную вакцину. Сыворотка уберегала от гибели истощившийся организм и помогала выработать антитела всего на 24 часа. Он стойко работал в свои восемьдесят на двух работах и не жаловался.

Человек приспосабливается и привыкает ко всему. Кроме одного.

 

Пара остановилась у бесконечного кованого забора. Прутья, увенчанные стрелами, казалось, упираются в самое небо. Ник нажал кнопку переговорного устройства на воротах. Послышался щелчок. Мягко раскрылся сенсорный дисплей. Мужчина прислонил безымянный палец со вшитым электронным паспортом. «Ваш кластер номер 864 439, спуск 953, ячейка 13 967 563». Раздался разрешающий сигнал, ворота медленно поплыли, открывая путь.

Синтетическое покрытие великолепно имитировало весеннюю траву. Сколько хватало глаз, серели геометрически выстроенные небольшие квадратные пятачки с номерами. Супруги могли с закрытыми глазами найти площадку с номером своего кластера. Десять минут в скоростном лифте, спускающемся под землю, и они почти у цели. Теперь ячейка…

Ник устал. Ноги гудели иерихонскими трубами. Суставы беспощадно жгли. Но сейчас он думал о жене, о той боли, что она испытывает последние сорок лет, сгорая каждую минуту в адском пламени осознания непоправимой ошибки и раскаянья. Ник прикоснулся к плечу Нат. Согбенная, маленькая, она была похожа на отставшую от стаи растерянную птицу.

Их окружали стены из искусственного белого мрамора, разлинованные на квадраты. Приглушённый свет позволял чётко видеть бледно-пурпурные номера, мерцающие на каждой ячейке. В длинных плутёмных коридорах они казались живыми горящими свечами.

Посетители остановились у 13 967 563. Нат застыла на минуту, всматриваясь в огоньки, будто хотела прочитать смыл этих давно заученных на память цифр. Протянула безымянный палец и приложила в специальное углубление. Рассеянный фокус светящихся символов сгустился. Пространство начало заполняться осязаемо-невидимым и уплотняться. Через минуту перед ними возникла голограмма.

Стройная пятнадцатилетняя девчонка со вздёрнутым носом, большими синими глазами и пушистыми волосами цвета утренней зари. Лёгкая улыбка касалась пухлых, почти детских губ. У босых ног полупрозрачная табличка: Вознесенская Алиса Николаевна (15.03.2006–12.11.2021).

Ник крепко сжал сухую руку жены. Они не плакали. Лимит слёз, отведённый на их жизни, давно израсходован.

– Доченька, – проскрипел голос Нат, – мы с папой пришли проститься. Всё тяжелее становится преодолевать путь к тебе. Запись на посещение раз в три года. Папа болеет. В любой момент может не хватить денег, чтобы купить суточную дозу вакцины, а значит, мы не сможем выйти на улицу. У меня осталось ещё одно дело. Очень важное. Прости меня, мой Лисёнок. Мы с папой тебя очень любим.

Цифры на ячейке предупредительно заморгали. Это означало – свидание окончено. Всего три минуты. Голограмма так же быстро свернулась, как и возникла. В нос ударил запах дезинфектора, наполняющего помещение холодным туманом.

Старики, не говоря друг другу ни слова, двинулись в обратный путь. Длинный коридор с рядами ячеек. За каждой – чей-то родной, скончавшийся от осложнений после перенесённого вируса SARS-CoV. Скоростной лифт, доставляющий на поверхность. Бесконечный кованый забор, увенчанный стрелами, уходящими в небо.

Прощаться с дорогим, видеть в последний раз – это всегда испытание. Но выбора у них не было. Оба понимали, что такая поездка за город им вряд ли снова предоставится. Ник из последних сил толкал инвалидную коляску и размышлял о том, что на лёгкую электрическую им уже никогда не накопить. Были бы живы дети, родились бы внуки, правнуки, все вместе помогли бы старикам. Но Лис не пережила третью волну, Нат, едва спасли.

И такой бессмысленной показалась ему вся жизнь. Спазм железным обручем сжал сердце. Зачем всё было? Рождение, взросление, надежды. Единственная на всю жизнь любовь. Нат – дерзкая красавица, которую он сумел влюбить в себя и создать семью. Рождение дочери. Где случилась роковая ошибка, после которой вся жизнь пошла под откос?

 

 

4.

 

К остановке беззвучно подъехал муниципальный автобус номер 700. Ник с усилием заталкивал коляску с Нат по выдвижному пандусу. Супруга, вытянув руки и цепляясь за ручки салона, пыталась подтянуться, тем самым облегчить задачу мужу. Пассажиры с уставшими бесцветными глазами наблюдали за попытками стариков забраться в транспорт.

Ехали, не проронив ни слова, крепко держась за руки. Сколько ещё дней отпущено вот так, вместе? Быстро промелькнула картина пригорода. Улицы, как и сам автобус, полупустые. Полужизнь на полувдохе. За большим окном замелькали знакомые улицы, пробудившие тёплые воспоминания. У этой скамейки в парке встречались и гуляли до утра. Казалось, весь мир принадлежит им. Мечтали о великих вещах, делились мыслями в полной уверенности, что всё сложится. Промелькнул Университет, в котором они взрослели, учились, ковали характер.

Остановка «Кинотеатр «Ударник». Это место изменило не только их судьбу. Ник глубоко вдохнул. Сегодня понадобится много сил. Возможно, все оставшиеся. Вперёд! Дёрганно выехал пандус, мужчина осторожно выкатил коляску из автобуса на тротуар.

Болотная, как и сорок лет назад, оставалась людной. Стайки подростков на лёгких ёрслайнах сновали между зеваками. Новая модная игрушка напоминала скейт из их молодости. С той лишь разницей, что доска не касалась земли, а мягко парила в пяти сантиметрах от асфальта, позволяя точно управлять движением с помощью собственного тела. Нат подумала, что сейчас всё человечество взгромоздилось на гигантский ёрслайн и, зависая между небом и землёй, инстинктивно балансирует, не находя выхода и перестав надеяться на спасение.

Со сцены неслись те же примитивные страшилки, призывающие население не прививаться.

– Мир – живой организм. Болеет миллионы лет. Это естественный эволюционный отбор – выживает сильнейший. – Подтянутый высокий мужчина лет тридцати пяти бойко накачивал собравшихся. – Медицина сделала настоящий прорыв. Лечили и поднимали на ноги тех, кто ещё вчера не выкарабкался бы. Население стремительно увеличивалось. Сорок два года назад началась новая эра в жизни вирусов. Ковид-19 пришёл сделать нас сильнее. А вакцины придумали исключительно с одной целью – убить нас, лишних граждан!

– Наверное, поэтому, столько лет государство бесплатно лечило заразившихся. Выхаживало, чтобы потом убить вакциной? – Нат внезапно звонким и громким голосом ответила на речь, лившуюся сверху.

Рядом стоявшие, главным образом, мужчины, обернулись – кто там решился вклиниться? Сейчас полиция не охраняет митинги. Да и прививки больше не уговаривают делать, пункты вакцинирования давно упразднены. Но говорить в главном логове антипрививочников такие речи опасно для жизни.

– Человек, переболевший естественным образом, получает природный иммунитет, – продолжил оратор.

– Привейся мы всем миром тогда, в 2020-м, вирус был бы подавлен в зародыше и исчез бы без следа с лица земли. Сколько вы собираетесь болеть ещё, если вирус мутирует и каждые полгода возрождается новым, ещё более опасным штаммом? – Нат ощутила себя той же молодой и полной сил, только это была анти-она, по своей сути.

На странную старуху в инвалидном кресле с кислородной маской впились взглядами все, кто мог дотянуться.

– Ни для кого не секрет, вы сами можете найти информацию в Интернете, прививки делают из выживших – инвалидов: отказывают почки, печень и другие органы, – повысил голос выступающий.

– Видимо, поэтому, первой же противовирусной сывороткой государство провакцинировало свою Армию, в надежде, что у них всё откажет? – Нат была неумолимой, – и у меня к вам вопрос: какой компетенцией вы обладаете для агитации против вакцинации? Вы учёный-инфекционист, врач со стажем, молекулярный биолог?

– Парни, давайте-ка эту вещунью, пусть отсюда поговорит, если такая смелая, – мужчина со сцены дал знак рукой, указав на место рядом с собой.

Крепкие руки подхватили Нат с креслом и водрузили на сцену. Она и бровью не повела. В молодости и не в таких передрягах бывала.

– Благодарю вас за предоставленное слово, – обратилась она к оратору, приложив руку к груди и чуть кивнув. На её сморщенном лице запылал румянец, глаза загорелись. – Однажды, в моём доме появился котёнок по имени Антиваксер.

Толпа оживилась. Впервые за долгие годы они услышали не лозунги, а простое доброе слово. Послышался смех, посвистывания:

– Прикольная старушка, послушаем. Эй, давай дальше!

– Благодарю, почтенная публика, – ответила Нат, подчёркивая свой возраст старым выражением. – Животное я подобрала на Болотной во время одной из первых антипрививочных акций. Так что можете смело меня называть бабушкой этого течения. Когда-то мы собирались большими компаниями, и нас несло одной волной. Когда на площади собирается масса народу, люди обезличиваются, человек теряет способность индивидуально мыслить, все сознания сливаются воедино. Личности нет – есть толпа. Ею проще управлять, направлять и вливать информацию.

– Тебя опасно заносит, бабуля – послышался басок из толпы.

– Принято, поговорим о вирусе, – живо откликнулась Нат. – Мы так и не смогли докопаться, откуда пришёл этот вирус, и мы не знаем, когда он уйдёт. Но я точно знаю, выздоровление зародится в момент, когда мы начнём исправлять себя, а не создавшую вирус природу. Он всего лишь прожектор, освещающий нас настоящих.

Обернитесь, вы, я, он, – женщина обвела рукой площадь, – мы как дети одной матери, нас не отличить друг от друга – каждый сам за себя. Я тоже считала, что это моё дело, делать прививку или нет. Если заболею, это только моя проблема. А скольких людей за время своей болезни я смогу заразить, и сколько из них не выживет, не думала. Вы сможете дальше жить, если узнаете, количество ваших друзей, родных, или просто случайных прохожих, получивших смертельный вирус и погибших из-за вас?

– Пусть сами думают о своей безопасности. Сидят дома, если страшно, – послышалось из толпы.

– Мы контактируем в аптеке, магазине, учебном заведении, на работе с людьми, которые хотят выжить в этой войне. Дома – семья, ваши родители, старшее поколение со слабой иммунной защитой.

– Лекция ни о чём, иди домой, бабка, – закричал худенький подросток.

– Сколько тебе лет, парень? – лицо Нат посветлело. Мысли ушли к чему-то приятному.

– Пятнадцать, только жить начинаю, в отличие от тебя, – гыкнул пацан.

– Моей Лис было столько же, сколько тебе сейчас. Розовые волосы, синие большие глаза. Она первый раз влюбилась. Ей всегда будет столько же, потому что я заразила её вирусом, вернувшись домой отсюда, с Болотной, после антипрививочного протеста. Врачи сделали всё, что могли.

Над площадью повисла тишина. Нат, воспользовавшись паузой, приникла к кислородной маске. На лбу выступил холодный пот. Слишком много сил уходило на разговор. Собравшиеся повернулись к парню. Мальчишка сник и растворился в толпе. Ясный голос Нат прорезал безмолвие:

– Мне советовали смириться и продолжать жить. Забыть и начать всё сначала. Родить новых детей. Как будто новой жизнью можно заслонить чудовищное преступление. Сделать вид, что ничего не было, это значит, многократно усугубить тот эгоизм, который стал причиной гибели моего дитя.

К сцене со всех сторон подтягивался народ, прислушиваясь к женщине.

– «Возлюби ближнего» – это не просто Заповедь для всех людей, данная более двух тысяч лет назад. Это закон жизни для нового поколения, для вас. Только его исполнение поможет вам выжить. Все проблемы от неправильного отношения друг к другу. Алчность поработила наши сердца. Мы заботимся только о себе. Только когда сможем подняться над эгоизмом, мы сможем управлять своей судьбой. Сотворить это чудо можем, только объединившись.

Делать или нет прививку – это моё личное дело, моя ответственность. Это долг каждого перед обществом. Потому что пандемия касается всех. Я не могу себе позволить стать источником смертельной опасности для любого человека, потому что я винтик общества. Если в организме одна или несколько клеток начинают вести себя как хотят, сами знаете, что происходит. Весь организм погибает. Исправив своё отношение к другим, мы изменим мир. Вирус отступит…

 

 

5.

 

Будильник запел бойкую мелодию. Такая готова за двадцать секунд превратить спящую красавицу в воинствующую Элизабет Суонн. Дверь тихо приоткрылась, в проёме показалась густая шевелюра Ника. Он решительно подошёл к окну и раскрыл тяжёлые тёмные шторы. В спальню потоком пролился солнечный свет и заполнил всё видимое пространство.

– Нат, вставай, ты просила тебя разбудить. – Муж ласково погладил волосы цвета спелой пшеницы, беспорядочно разбросанные по подушке.

– Какого лешего… – Нат никак не могла сообразить, где она, и кто смел прервать её драгоценный сон, – я могу в свой законный выходной спать столько, сколько хочу, и ещё немного сверху?

– Спи, родная, только эту адскую машину ты завела сама. – Мужчина с удовольствием хлопнул ладонью по макушке переходящего на фальцет будильника.

Через пару минут тонкие пальцы вынырнули из-под одеяла. Медленно потянулись вверх, вытаскивая из сна руки, а за ними и всё тело. После прохладного душа и короткой разминки Нат окончательно пришла в себя. Набросив уютный тёплый халат, вошла в кухню и привычно щёлкнула пультом телевизора:

– За последние сутки в стране зарегистрированы 33 558 новых случаев заражения коронавирусом COVID-19. В тяжёлом состоянии на искусственной вентиляции лёгких находятся…

– Целый год страха, неизвестности… – задумчиво произнесла Нат, доставая из холодильника продукты, – это когда-нибудь закончится?

– …записаться на вакцинацию вы можете на сайте «Госуслуги». Позаботьтесь о тех, кто рядом.

Кот радостно влетел в кухню. Он любил быть в центре внимания и завтракать вместе со всеми.

– Васенька, сегодня утро начинается с творога.

Лохматый мяукнул, обвил хозяйку пушистым хвостом и благодарно прижался мордой к ноге. Он помнил, что его подобрала Нат. Кто знает, какая судьба ожидала всклокоченный блохастый комок, если бы девушка не притащила его домой.

Творог, яйца, разрыхлитель, сахар, немного муки, ванилин. На сковороде под прозрачной крышкой румянилась выпечка.

– Мам, а чем это у нас так вкусно пахнет? – округлила глаза девочка лет пятнадцати с волосами цвета утренней зари. Кислотно-розовая пижама оверсайз прятала красивую, уже сформированную фигурку.

– Сегодня на завтрак твои любимые сырники. – Нат подошла к дочери и чмокнула в щёку. – Как спалось, милая?

– Мам, ты в порядке? – брови девочки поползли вверх.

– Не совсем, моя взрослая дочь, – улыбнулась женщина, – скоро всё узнаешь. А пока доставай сметану и заправляй кофеварку. Вместе скорее справимся. Нам с папой нельзя опаздывать, мы на 11:30 записались на вакцинацию.

Когда идеальный завтрак был беспощадно съеден, Лис вспомнила:

– Мам, а что случилось-то? Почему такие перемены? Надеюсь, что эти чары скоро не закончатся, и карета не превратится в тыкву.

Нат зарделась и метнула взгляд на Ника, передавая слово главе семейства.

– Дочь, – мужчина принял пас от супруги, – скоро в нашем доме появится ещё один житель, и тебе придётся немного потесниться.

– Ещё один кот? – хихикнула Лис.

Нат, посмотрела на мужа глазами, наполненными бесконечной любовью.

Ник сгрёб своих любимых девчонок в охапку и прижал к сердцу.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: