Щель

 

Купить в журнале за июнь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Слушая говор колёс непрестанный,

Глядя задумчиво в небо широкое…

 

(И.С. Тургенев).

 

 

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

 

(Народная песня).

 

 

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна…

 

(А. Блок. Незнакомка).

 

 

 

 

Если раньше в мыслях реальная провинция с мифической столицей встречалась, словно реальный Давид с мифическим Голиафом, то теперь на вокзале меня встречала столица реальная вовсе не так, как знаменитый синематографический поезд с исключительно усатыми пассажирами, несколько секунд прибывающий вечно.

Вокзал полон суетной пустоты: приехавшие, отъезжающие, встречающие, провожающие – все безликие, все безымянные, словно музыка и слова совершенно народные, сочинителей, композитора и поэта, не помнили беспамятные да позабыли. А над вокзалом – тяжёлое жёлтое полнолуние. Оттуда – бесконечная плоскость голов. И один-единственный некто маячит несчастно и неприкаянно в безличной и безразличной толпе живых не совсем, не окончательно мёртвых. У вокзальных дверей водоворот, нетерпение, ажитация.

Брезгливо морщась, с розой рифмуя туберкулез, экзему на лбу за Каинов знак выдавая, столица осматривала понаехавших. Их голоса и голоса встречающих сливались в единый утробный звук, с которым соперничал гудок паровоза, напоследок тяжело задышавшего, пар выпуская, и он, смешавшись с туманом, развеялся, словно мечтания провинциала, споткнувшегося о столичные нравы.

 

В этой дерганой сутолоке, суматохе вокзальной неистовой,

в тесной темноте, сквозь которую ни мухе, ни комару не пробиться,

в этой вечности, звонко разомкнутой,

в этом торжище прилагательных, развеянных по ветру,

где существительное не сыскать,

неодолимо желание,

выпростав взгляд из бесчисленности запахивающихся шинелей и восторженности оскалов и сквалыжных улыбок,

встать на ходули, которых нет,

а ещё лучше взлететь, подняться,

чтобы под широкополыми шляпами и платками цветастыми женских глаз, растерянных и заплаканных, больше не видеть,

чтобы свои думы не думать и душою своей о чужие души не шелестеть.

 

Столицу слетаются завоёвывать – время робких прошло – наглые провинциалы. Преуспев, вместе с аборигенами, от них к тому времени не отличаясь, тост во славу языка и гармонии мировой поднимая, бокалы с шампанским до дна осушают. «Недругам – ни дна, ни покрышки», – грубо, просторечно грассируют.

На огонь свечи слетаются юные души трепещущие, мотыльково миры создавая, и вместе со страхами своими сгорают под колокольный звон, возвещающий отпевание только что прибывшего в столицу, чтобы погибнуть. Уже успевшие умереть встретят его, возьмут чемодан, проводят в недорогую гостиницу и выпьют, наверное, пива, шампанское ведь целое состояние, за близкую совместную бескровную смерть, длящуюся бесконечно.

Столица приезжих близоруко рассматривает в лорнет.

И в столичных дворах и в провинциальных хлопочут дворники, коты и воробьи.

Жаркой, потной и пыльной провинции снится столица, светлая, яркая и блестящая. А холодной, промозглой, туманной столице грезится провинция, тёплая, солнечная и зелёная. В провинции вызывают дух великого Македонца, а в столице, оригинальничая – императора Адриана. И здесь и там грезят великими завоеваниями, всемирной отзывчивостью, всечеловеческой миссией, с проливов и Константинополя соглашаясь начать.

В столице – провинции не чета – допьяна уповая, парною кровью упившись, овладев чем-либо, быстро охладевают. Из пены будней, не отстоявшейся, добывают нектар и амброзию, низводя на землю богов, их места занимая. А затем устраивают макабрические маскарады, маски натягивая на голые черепа.

А вы, всё провинция да провинция. Поймите, однако. Провинция не захолустье, но – станция к столице ближайшая. Колокол бьёт. Отправляется поезд. Провинция кончилась – не успел насладиться поездкой, беседой и ужином, вот, и столица: носильщики, извозчики, привокзальная кутерьма.

Провинция и столица совсем не чужие, их и связывает герой своего времени белоснежный болезный Пьеро, своего маленького креольчика ищущий непрестанно на перроне и на вокзале, и на площади привокзальной. Ох, эти столичные сквозняки, выдувающие плоть из одежды и душу из тела. Холодна столица, безжизненна и бледна по-ставрогински, вот-вот повесится.

В провинции кажется: столицы не было никогда, а в столице думается: провинция только пригрезилась. Никак нет. Столица обречена на провинцию, а провинция – на столицу. Вот и она на кочке болотной. Всё вокруг глаголом сжигает.

Милые нежные сумасшедшие в лохмотьях, картузах, высоких тугих воротничках, смокингах и цилиндрах. Красавицы и красавцы, поэты и поэтессы, дамы и господа, не девственницами, не девственниками родившиеся, познающие сокровенные изгибы столичные.

От души делятся хлебом, на слова скупы чрезвычайно. От мира сего, не для мира сего.

В доме, к привокзальной площади примыкающему, в комнате у окна, на втором этаже первое справа, над яркой, броской афишей: последняя, мол, гастроль, старуха слепая носки штопает сыну, в предложенных обстоятельствах жить не посмевшему, его, как и двух парок, не так давно расстреляли.

А он свою жизнь творил, силясь соединить несоединимое, слить неслиянное в эротическую поэму по мотивам им же сотворённого мифа. Его видимая жизнь – отраженье невидимой, потаенной, разгадываемой им же самим. Многим кажется отражением отражений тысяч зеркал, для себя им придуманных. Зеркала эти ценности невообразимой отражают его вместе с другами дорогими.

Кто он, этот шармёр, жрец опустошённых умов и зачервивевших душ? Был или не был? Жизнетворческие сюжеты в этом лучшем из гнуснейших миров преследовали его. Снописцы рядом с ним ночевали. Проснётся: сон записать.

В пальто с воротником из барашка, то ли ступни, то ли копыта в калоши с опушкой упрятаны, а рога шапкой надёжно прикрыты. Бог или дьявол? Не Бог и не дьявол. Или: и Бог и дьявол, не по временам – одновременно.

Нет, и это неверно. Создавший себя из ничего, из праха идеи Бога и осколков идеи его вечного спутника.

Уцелевшая беззубая Морта нити не перекусывает – перерезает. За ней самозабвенно ухаживает не жена сына – вдова. Такое выпало время: парок и тех извели. Что о людях теперь беспокоится.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.