Бегство

 

Печальное повествование

 

Новая редакция

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за февраль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 6 часов 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Жена вела образ жизни полезный и правильный. В меру сил он старался не отставать и, вообще, пробовал жить и писать в прустовском изнемогающем от мелких подробностей бытия, от медово тягучих фраз ритме, стремясь выжать из времени чистые капли вечности, словно из олив – чистое масло. Старался – не получалось.

Как-то внезапно, вдруг ездить с ними дочь перестала, исчезала с друзьями, на смену которым пришёл долговязый переламывающийся в пояснице очкарик, умный, задиристый и ленивый. После этого в жизни жены появились два чётко очерченных круга, которые с его жизненной геометрией не пересекались. Бассейн, фитнес-клуб, сауна – круг, лишь частично пересекавшийся с другим, в котором отмечались дни рождения и другие семейные даты, возведённые в ранг публичности. Особое внимание юбилеям – датам круглым, обкатанным. Кто-то играл роль (очень скоро это стала делать жена) организатора и вдохновителя. Место и время определял юбиляр (разнообразия было немного: пикники устраивались на расстоянии часа машиной для самого отдалённого гостя), а поздравления (общие) и подарок (совместный) были делом отнюдь не простым, творческим, нередко и с подковыркой. Потому как любое (даже самое добровольное, безусловно, спонтанное) объединение человеков вызывает то, чего он не терпел: отношения.

Своих знакомых жена встраивала в придуманную ей же самой иерархию. Были лидеры и болото, свой спичрайтер и свой загонщик, свой мудрец и свой же паяц. С городским сумасшедшим была поначалу проблема: пробовался профессор-геолог, специалист по вечной, как он утверждал, хихикая, мерзлоте. Но тот был слишком печален, и его заменил немолодой гинеколог, который общим мнением объявлен был слишком вульгарным, и приглашать его перестали. Однако тосковали недолго. Первое появление толстого программиста с бабьим лицом всех убедило, что он. В программисте пропадал несомненный талант говорить всё не ко времени и не к месту. Выбор был сделан, покатилось по маслу: юбилеи, пикники и подарки, речи, дети, собачки, мусор после себя не оставляем, вот мешки, по дороге назад у первого поворота мусорный ящик. Наполним его до краёв!

На пикниках он не появлялся, но одним манкировать было никак невозможно. Был её юбилей. Должное надо отдать: ничего делать ему не пришлось, ни резать салаты, ни закупать и мариновать горы мяса. Ему было назначено, сев в машину, приехав на место, пару часов послоняться, стараясь не портить никому настроение. Он честно отыграл свою роль: аплодисментов не сорвал, но и не был освистан. От него ждали тост (кому как не ему сказать тёплые слова в адрес столь всеми любимой), но он промолчал, что было одними расценено как снобизм, другими – оригинальничаньем не слишком уместным. Зато вместе со всеми из пластмассовых стаканчиков выпивал (чего не терпел), пачкаясь, ел шашлык: кусок мяса – лука кружок – половинка маленького помидора. Плохо прожарено, страшно невкусно и неудобно. Все нахваливали. Он молчал. Взорвался лишь раз, когда городской сумасшедший стал расспрашивать, что он сейчас сочиняет. Так и сказал: сочиняет.

От общего круга отделялись в самостоятельные кружки любители пива (раз в две недели вместе ходили в бар, выбранный давно и надолго); любители вина (фестивали вина, презентации бутиков и просто субботний наезд на отдалённые винодельни); создатели леса. О нём жена рассказывала громче обычного. В её восторженной речи вырастал, словно дуб (он напевал: «Дуб ты мой опавший, дуб заледенелый»), стальной пафосный столб. Группа товарищей (иронию жена пропускала мимо ушей, может, вовсе не чувствовала, за годы совместной жизни так и не понял) решила лес насадить. Не просто парк – лес настоящий, ладно, пусть роща. Официальные древосажающие были туда ни ногой. Эту лакуну они и заполнили: выращивали саженцы, день посадок устроили (предложил назвать днём насаждений и порождений; был не понят, отвергнут). Он принял участие: грязными руками принял пластмассовый стаканчик с отвратительным бренди. Всё, что она делала, было законно, полезно и благородно.

– Даже автопробеги по винодельням?

– Представь себе, даже они. Во-первых, полезность вина доказана давно и неоспоримо. Во-вторых, это гораздо лучше, чем корчиться целый день в душном городе.

Дискуссии подобного рода быстро вышли из моды. Жена была всегда и безусловно права. Он всё реже и реже с ней где-либо бывал. Вскоре понял: она его присутствием тяготится, и с радостью освободил себя от повинности сопровождать её, изображая супружество многолетнее, почти безупречное. Однажды к их плотно сколоченной, чужаков отвергающей стае прибило необычную птицу. Кто-то куда-то того пригласил, и вечерний опрос вынес вердикт: принят, с испытательным сроком, конечно. В их кругу, тесном и без лакун, подобного уже давно не бывало. Обычный вердикт был: не наш. За неофита были два обстоятельства. Во-первых, он был несчастен (таких любили), после развода, шумного, с грязнотцой, жена-стерва решила отвоевать всё, что можно, оставив его без штанов. Во-вторых, была у него за плечами история. Наполовину польский еврей (это по матери), наполовину сефард (по отцу). Это было в их кругу неожиданным. Говорил на всех мыслимых языках, иногда одновременно на нескольких. Решающим было: предки его отца были с острова Родос, и он, однажды там побывав (родственников не осталось: одних отправили в газовые камеры оккупировавшие остров немцы, другие успели сбежать), решил поддерживать местную синагогу. Она и впрямь была великолепной. В древности евреи, прибывшие на остров, за пять минут (в карете), за пятнадцать минут пешком от порта туда добирались.

Греческие власти выделяли какие-то деньги на ремонт и поддержание в синагоге порядка. Помогали туристы. Но этого было совсем не достаточно. Решил товарищество организовать. Идея была немножечко сумасшедшей, но сплочённой и несколько уже выдыхающейся стае была в самый раз. Несколько вечеров у телефона, и товарищество спасателей Родосской синагоги пополнилось группой членов. Касса товарищества (крайне скудная даже в жирные годы) распухла, и решено было отправиться всем миром на Родос. Проблема была: коль речь о синагоге, надо как-то молиться. Этого в стае никто не умел. Но такой пустяк преградой быть, конечно, не мог. Нашли раввина, разослали тексты, необходимые и достаточные, назначили дату отъезда. Геллер (он носил фамилию матери) был счастлив. Затеянное было делом благим. Нечего говорить, жена была в первых рядах спасателей синагоги. В речи всё чаще стала мелькать фамилия Геллер, и он её спрашивал:

– Как поживает твой Пфенниг?

– Почему ты не можешь спросить по-человечески?

Была права. Как всегда. По-человечески ни спрашивать, ни вообще говорить не любил, по-своему норовя, как с пфеннигом, немецкой монетой, предшествовавшей в древности геллеру.

Она была готова всегда ко всему: к Родосу, к падению метеорита, к визиту сантехника. Вооруженная знанием дела, если не всегда до зубов, то в степени совершенно достаточной, вступала в переговоры, заранее зная подвохи и выдвигая условия. После первых же фраз сражённые мастеровые, позабыв все свои трюки, замолкали, внимая её наставлениям. На эти сцены можно было зрителей приглашать: мастер-класс. Не менее поучительными были хождения в магазины, чему предшествовал сбор информации. Большие магазины она не любила, наёмным продавцам было не до неё. Купит – отлично, не купит – не страшно. Хозяева магазинчиков её обожали: она ценила их ремесло. Одного старичка, владельца какого-то магазина, умершего от старости, поехала хоронить. Старичок был одиноким, к похоронам были привлечены члены стаи, слетевшиеся на кладбище, удивив немногих знакомых, которые с покойным в конце его жизни поддерживали отношения. Одним словом, его жена (говорил без оттенка иронии) была чудо-женщиной. Беда была в нём: изверился в чудесах, предпочитая реальность, серую, неприбранную, живую.

Когда всё определилось, она (заметил, нервничала слегка) мимоходом спросила, сколько билетов заказывать, мол, полетит ли он тоже? Успокоил, к сожалению, занят. Пусть летит без него, снимет, расскажет. Всё было правдой, кроме вежливого сожаления. Стаю он не любил, внятных аргументов против неё не имея. Но разве всегда нужны аргументы? Из поездки вернулась счастливой и окрылённой. Всё удалось. Было весело, много успели, расчистили сад, освободили от хлама какое-то помещение, теперь уроки можно там проводить, конечно, осталось много работы, главное, в следующий раз чердак расчистить и покрасить забор. Теперь это называлось не просто «съездим на Родос», традиционный термин нашёлся: возрождение удела вдовицы, что в корне дело меняло, придавая необходимую глубину и актуальную значимость. Всё было высказано на полном серьёзе (на что у него с давних времён, а может, и от рождения была аллергия). Раньше жена подобного избегала, а тут от радости и в запале проговорилась. Бывает.

– Представляешь! В день приезда шёл снег! Такое там раз лет в десять бывает!

– Специально к приезду! Природа от вас просто в восторге.

– Опять шуточки? Мы еле добрались! Таксисты боялись ехать. Снег просто великолепен!

– Снег сыпался щедрыми хлопьями.

– Можно и так.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: