Запреты и свобода: «Москва – Одесса»

 

Автор: Вера Круглова

 

Идея проекта: Анна Круглова

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за октябрь 2022:

 

На чтение потребуется 6 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Владимир Семёнович Высоцкий известен как великий поэт и один из ярчайших артистов XX века. Но ценность его творчества ещё и в том, что Высоцкий с журналистской точностью запечатлел самые острые противоречия своего времени, самые яркие его страницы. Благодаря этому мы можем вспомнить, заново пережить или постараться понять события советской эпохи – в зависимости от того, насколько мы сами далеки от неё или близки к ней.

 

 

 

*   *   *

 

 

Песня «Москва – Одесса», вышедшая на миньоне фирмы «Мелодия» при жизни своего автора (редкий в его судьбе случай!), была написана в 1968 году – непростом для В. Высоцкого и всего СССР. Шестьдесят восьмому было суждено стать годом свершений и катастроф: 1 января в эфир впервые вышла программа «Время», 27 марта погиб легендарный космонавт Юрий Гагарин, 18 июня свой первый полёт совершил советский противолодочный самолёт Ту-142, 21 августа наши войска вошли в Прагу, а 29 октября страна праздновала пятидесятилетие комсомола. В список памятных событий то и дело вплетались некрологи: в 1968-м произошло несколько авиакрушений (Ан-2, Ил-18, Ми-8), поэтому тема полётов была у граждан СССР не просто на слуху – ею проникся буквально каждый. Но если обыватели обсуждали перелёты чаще всего с точки зрения риска, то автор песни «Москва – Одесса» пошёл дальше. Произведение Высоцкого не просто зарисовка ситуации, сложившейся в аэропорту. Это – взрывной рассказ о системе, навязывающей современникам автора и ему самому те рамки, за которые невозможно выйти. Это – накал эмоций, поднимающийся, как девятый вал, в душе лирического героя, оказавшегося очевидцем и жертвой происходящего:

 

«В который раз лечу «Москва – Одесса»,

Опять не выпускают самолёт.

А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,

Надёжная, как весь гражданский флот».

 

 

Синяя форма стюардесс упоминается не случайно: «Аэрофлот» нарядил в неё бортпроводниц в 1966-м году (вначале для международных рейсов). В ней советские девушки действительно казались принцессами: униформа выглядела стильно не только на уровне СССР. «Небесные ласточки» восхищали пассажиров своей элегантностью, и даже измотанный неопределённостью персонаж Высоцкого не мог не оценить даму в синем – но не только из-за красоты. В песне она – воплощение порядка, жёсткого и бескомпромиссного. Вместе с бортпроводницей можно лететь куда угодно, доступны все стороны света – кроме той, которая действительно нужна:

 

«Взлетим мы, распогодится – теперь запреты снимут!

Напрягся лайнер, слышен визг турбин…

Сижу как на иголках: ну, а вдруг опять не примут –

Опять найдётся множество причин.

Мне надо – где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада!..

Открыли Лондон, Дели, Магадан,

Открыли всё – но мне туда не надо!».

 

Герой песни Высоцкого – человек своевольный. Он до последнего стремится выбрать то направление, которое нужно именно ему. По его воле возникает парадоксальная картина: в северной столице «с крыши потекло», а в Одессе – «метели и туман». Надо туда, где непросто, где всё наоборот, где бунтует сама природа! Но это невозможно, и, в конце концов, пассажир несостоявшегося рейса вынужден сдаться:

 

«Опять дают задержку до восьми,

И граждане покорно засыпают.

Мне это надоело, чёрт возьми,

И я лечу туда, где принимают!»

 

Задержка происходит именно до восьми, и не случайно: восьмёрка – символ бесконечности. Ситуация будет повторяться бесчисленное количество раз, если не покориться и отправиться туда, куда позволено. Высоцкому, как и герою его песни, в том же 1968-м тоже пришлось ощутить давление «сверху». 25 апреля этого года состоялось заседание бюро Пролетарского райкома партии Москвы, на котором вынесли строгий выговор Юрию Любимову, режиссёру Театра на Таганке: были запрещены репетиции спектакля «Живой» по повести Бориса Можаева. На следующий день инструктор райкома КПСС, курирующий театр, побывал на общем собрании таганской труппы и услышал слова, сказанные Владимиром Семёновичем: «Мы говорим „Таганка“ – подразумеваем Любимов. Мы говорим Любимов – подразумеваем „Таганка“». Представители власти не простили Высоцкому этого своеволия: в прессе началась настоящая травля артиста. Первой стала всесоюзная газета «Правда»: 14 апреля 1968 года в публикации «Прекрасное – в каждый дом» автор упомянул услышанные им записи некоего актёра, «причитающего дикие блатные песенки» с воровским жаргоном. 31 мая к «Правде» присоединилась «Советская Россия» со статьёй «Если друг оказался вдруг…»: негодование пробудил аншлаг во Дворце спорта. Ажиотаж, по словам автора, вызвали песни, «что крутят по вечерам в подворотнях» – до чего публика дошла!

 

 

Меньше чем через десять дней «Советская Россия» разразилась материалом «О чём поёт Высоцкий». Публикация била одновременно и по самому поэту, и по верящим ему людям: «…под видом искусства преподносится обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поёт от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных». Чуть позже к гонениям присоединилась Сибирь: 7 июля подала голос «Тюменская правда», назвавшая Высоцкого автором «подделок-речитативов под два-три затасканных аккорда» – так пытались низвести поэта, показывающего современною ему жизнь во всей полноте, создающего невероятные по точности зарисовки, критикующего условности и запреты.

Песни Высоцкого будоражили и профессиональных композиторов: к осуждению присоединились... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

Продолжение следует.

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: