Лачин
Критическая статьяОпубликовано редактором: Игорь Якушко, 9.05.2008![]()
Азаров будит воспоминания о Борхесе, Кортасаре, Кржижановском, Германе Брохе и отчасти Набокове. Это литература «вторичная» – никакого негативного оттенка это слово в данном случае не содержит, просто мне обрыдло говорить «постмодерн». Рассказы насыщены аллюзиями, реминисценциями и контаминациями из… многого. Вторичная литература имеет свои плюсы и минусы, и это тема для отдельной статьи, но во времена неуклонного снижения уровня образования это, наверно, однозначно хорошо. Читатель здесь нужен подкованный, и критики в таких случаях говорят: простой человек не поймет. Но в наши времена простые почти не читают. Наверное, так сейчас и нужно писать, и не беда, если кто-то не поймет, что, скажем, «чахоточный продолжатель скромных традиций Антона Павловича» подразумевает двойной смысл в слове «чахоточный» («Аргентинские мотивы тевтонского диспута»). У Азарова даже цитаты из юмористических шоу с латинскими фразами (рассказ «Охота на отражение»). Эрудиту приятно будет читать Азарова. Вот, скажем: «Клянусь всеми красавицами мира от Елены Прекрасной до Дульсинеи Тобосской, от царицы Нефертити до Натали Портман…» Тут две пары красавиц, и эти пары нельзя поменять местами: между Нефертити и Портман больше временного промежутка, нежели между Еленой и Дульсинеей, то есть сравнение усиливается, клятва становится красноречивее («Истории, написанные скучающим автором»). При этом порой проявляется и излишнее щегольство усложненными фразами. В этом опасность, подстерегающая подобного рода авторов – чем больше знаний, тем сильнее искушение гордо выпятить грудь, что эти знания несколько обесценивает. В стиле автора интересно причудливое смешение наукообразности и поэтичности. «…росчерки бесовского пера» «на бриллиантовой вязи замерзшего окна» и «иллюзия причастности к некоему умозрительному фонду общечеловеческого блага» неплохо уживаются друг с другом. Все это перемежается с несколько неуклюжими оборотами, «Лицо ее стало чуть полнее, чем ее же, но в день последней встречи». «Я принудительной спазмой повернул шею…» «Районной газетой то ли нашего округа, то ли всего района нашему подъезду было присвоено почетное звание самого дерьмового подъезда, соответственно, либо района, либо целого округа». Так и осталось неясным, что масштабнее, округ или район, ведь с одной стороны «то ли нашего округа, то ли всего района», с другой: «либо района, либо целого округа». И раздражают порой лишние местоимения. «Провалявшись всю ночь на устланной листьями осенней земле опустевшего леса, я, похоже, заболел. Я перестал отвечать на вопросы своих родителей, потому что мне было лень издавать звуки. Мне было тяжело вздохнуть; на груди словно уже лежало надгробие. Из-за того, что пища могла вызвать у меня лишь тошноту, тело мое совсем ослабело» («Взгляд изнутри»). Это особенно раздражает, если лишние местоимения – «я». «Я принудительной спазмой повернул шею и уткнул взор в болото серого асфальта. Я осведомлен, это выглядит очень странно, я напоминаю сумасшедшего, но поверьте, только потому, что я стараюсь изображать нормальное состояние духа, когда я восторжен и растроган, но это бывает столь редко, что я не привык подавлять признаки несуществующего состояния. Я глянул украдкой на нее второй раз…» («Ангелы беспечны») Может, это неопытность. (Молодость чувствуется и во всех этих названиях спортивных сборных, в этих Ллойд Боллах с Клейтонами Стэнли и обзорах матчей NBA с телеканала 7ТВ – все это режет слух на фоне Байрона и Китса с Ходасевичем.) Впрочем, отдельные критические замечания не уничтожают общего положительного впечатления о сборнике. Разве что какой-нибудь зоил из чистой вредности стал бы перечислять, что «Аргентинские мотивы…» не столько художественный рассказ, сколько чисто интеллектуальный диалог (этим грешил и Кржижановский), что некоторые рассказы скорее являются эссе, и что «Короткий рассказ с длинным названием» имеет недостаточно длинное название (можно шутливо посоветовать «Очень короткий рассказ, однако с весьма длинным названием»), и т.д. Может, важней отметить, что когда автор говорит о поисках новых биографий Набокова, так и просится мимолетное тонкое замечание о его творчестве. И еще хотелось сказать – напрасно все или почти все писатели используют название одного из рассказов в качестве названия ко всему сборнику. Во-первых, скажешь, например, «Охота на отражение» – непонятно, о рассказе идет речь или обо всем сборнике. Во-вторых, сюжеты всех рассказов, сочетаясь друг с другом, порождают нечто новое, заслуживая отдельного названия, которое обобщало бы эти сюжеты. Азаров не больно виноват, так все делают. А сборнику его какое только не дашь название: «Беспечность ангелов», «Тевтонская подоплека аргентинского танго», а если серьезно – «Иуда, или, еще хуже, Иисус», «Ипостаси Стаса». Из лучших достоинств сборника – то, что наукообразная холодность Борхеса и Кржижановского в нем отсутствует (или почти отсутствует). Об этом говорит хотя бы присутствие в тексте романтика Байрона: уж казалось бы, в таком тексте уместней Милорад Павич (да он там и есть). А главное, главное – это добрый и светлый рассказ «Порочные наклонности» (пусть не смущает название). Неожиданная человечность в нем проявилась. Не то чтоб остальные рассказы «бесчеловечные», имеется в виду лишь степень этой самой человечности. У того любимого Азаровым «великого изгнанника» Владимира Владимировича не сыскать этой высокой наивности. Кстати, в этом же рассказе и наибольшая краткость – в диалогах ученых персонажей она пропадает. Подытоживая, выскажем следующее мнение. Стиль Азарова – это «ипостас». Не читавшим Азарова нужно пояснить это слово с помощью следующей цитаты: «Я, в общем, говорю: «Отгадай-ка, как зовут моего лектора, если его имя начинается на букву «И». Его звали Иридий… Так после того, как она перебрала все нормальные имена, даже такие, как Илларион, Ипполит, Ибрагим, Иеремия, она предположила, что жестокосердные родители окрестили его Иудой или, пуще того, Иисусом. … она предположила и существование Ипостаса. Своеобразное ассоциативное мышление, согласись. Контаминация понятия ипостась и реального имени Стас». Вот-вот, своеобразное ассоциативное мышление, контаминации, ирония – в слове «ипостас» сидит весь Азаров со своим стилем. (Самое блистательное в вышеприведенном пассаже это «жестокосердные родители окрестили его Иудой или, пуще того Иисусом» (курсив мой – Л. С.). Я на месте автора даже взял бы псевдоним: Ипостас Азаров. Имя «Иван» очень хорошее, но в азаровском стиле Ивана как-то нет. А в конце нужно сказать о главном. Рядом с которым – все ерунда, в том числе и вышеприведенный отрывок. Потому что главное, когда писатель понимает и говорит о том, чего понимать никто не хочет. И особенно не хотят высоколобые юнцы-интеллектуалы, прочитавшие Милорада Павича, вызубрившие таблицу английских неправильных глаголов и от этого чувствующие себя творческой элитой. «Но как не относиться с презрением к миру… Где юность давно лишена романтического обаяния и невинной красоты. Мир полон фатальной несправедливости. И беда в том, что она не случайна, случаи дикого произвола не единичны, убожество стало системой. Нравственный хаос вторгается в нашу жизнь. Всему миру станет слышна какофония неизбывной ущербности нашего бытия. И лишь избранные застынут в ожидании дикого, позорного, ужасного апокалипсиса, потому что остальные ничего не заметят и продолжат влачить скотское состояние посреди неудавшейся весны» («Призрак весны»). Среди людей моложе тридцати лет один из тысячи понимает это (те, кто старше тридцати, не намного от них оторвались). Им бы Азарова читать, а не дурачка Милорада Павича. И дальше, в том же рассказе, следует вывод, который просто органически не могут воспринять гнилые и бездушные интеллигенты, типа персонажей телепередач Архангельского и Ерофеева (Ерофеев, например, быстро хлопает в ладоши и заговаривает о фотографиях Жени Дюрера, если кто-то вдруг об этом заговорит): «И непонятно, кто виновен в том, что весна не похожа на саму себя, не мы ли сами, изменившие прошлым идеалам и поплатившиеся за это?» «Хоть что-то, но останется после меня. Самая малость, одна строчка хотя бы. Неужели никто не в состоянии оказать мне такую услугу?» Если я смогу когда-нибудь оказать такую услугу, я оставлю те самые строчки – что привел в предыдущем абзаце.
|
![]() Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:![]() Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 27.12.2024 Мне дорого знакомство и общение с Вами. Высоко ценю возможность публикаций в журнале «Новая Литература», которому желаю становиться всё более заметным и ярким явлением нашей культурной жизни. Получил одиннадцатый номер журнала, просмотрел, наметил к прочтению ряд материалов. Спасибо. Геннадий Литвинцев 17.12.2024 Поздравляю вас, ваш коллектив и читателей вашего издания с наступающим Новым годом и Рождеством! Желаю вам крепкого здоровья, и чтобы в самые трудные моменты жизни вас подхватывала бы волна предновогоднего волшебства, смывала бы все невзгоды и выносила к свершению добрых и неизбежных перемен! Юрий Генч 03.12.2024 Игорь, Вы в своё время осилили такой неподъёмный груз (создание журнала), что я просто "снимаю шляпу". Это – не лесть и не моё запоздалое "расшаркивание" (в качестве благодарности). Просто я сам был когда-то редактором двух десятков книг (стихи и проза) плюс нескольких выпусков альманаха в 300 страниц (на бумаге). Поэтому представляю, насколько тяжела эта работа. Евгений Разумов ![]()
![]() |
||
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
https://www.waytofreedom.ru как самостоятельно бросить пить алкоголь. |