HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Мастерство перевода

Кучкар Наркобил. В тот день мы не вернулись из боя…

Обсудить

Повесть

 

Перевод с узбекского Лиры Пиржановой

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2018 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за ноябрь 2018 года

 

На чтение потребуется два с половиной часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 25.11.2018
Оглавление

1. Биографическая справка
2. Часть 1
3. Часть 2

Часть 1


 

 

 

Я старался написать всю правду, но, к сожалению, ничего не написал.

 

Автор

 

 

Эта книга о тех, кто не вернулся с войны, о любви, о жизни, о юности, о бессмертии.

 

Григорий Бакланов

 

 

Весь день небо оставалось мрачным. К тому же к вечеру начался сильный дождь. В воздухе похолодало. Казармы, столовые солдат и офицеров казались жалкими. Из окон виднелись тусклые огни. Строевая площадка части была настолько серой и неприглядной, что, если б не музыка, доносившаяся из громкоговорителя, установленного на крыше штаба офицеров, то, возможно, всю округу накрыла бы кромешная душераздирающая тьма. Вдоль тротуаров и напротив казарм тянулись ёлки, тополя, чинары в человеческий рост, глядя на которые, я часто уходил в раздумья. Человек всегда ищет в жизни утешения, ему хочется жить. Даже если он находится в самой гуще войны, не зная, что ждёт его завтра, он живёт по законам жизни, которых никто не изобретал: сажает деревья или красит вот эти хмурые здания, даже если в этом нет никакой необходимости, укладывает асфальт, перед казармами ставит специальные сооружения для чистки обуви, а если и этого мало, то ещё перед каждой дверью построит курилки. Словом, отвлекает себя каким-нибудь делом. Завтра солдаты этой части выйдут в бой. Они будут мародёрствовать: жечь дома, сады, травить воду, убивать людей и сами будут умирать. В садах, где они побудут, начнётся вечный мёртвый сезон. И, вообще, всякое «благое» дело, сделанное для войны и ради войны, намного позорнее даже такого грязного понятия как двуличие.

Воины доказывают своё право жить на этом свете путём убийства себе подобных. Чтобы они ни делали потом, сажали ли деревья, слушали ли музыку, они будут это делать для того, чтобы как-то отвлечь себя. Солдату для того, чтобы понять, что он живёт, нужно всего лишь, чтобы видели его глаза. Вот эти казармы, территория военной части, окружённая высокими горами, холодный вид города Кабула со стороны восходящего солнца, лучи которого проникают сквозь тело, живые и мёртвые однополчане с одинаковой твоей судьбой, одежда и мысли которых не отличаются от твоей, бессмысленное времяпрепровождение – всё это особый мир, который запоминается на всю жизнь.

Удивляясь, откуда столько мыслей у меня в голове, я обошёл часть вдоль каменных троп. Вся одежда промокла до костей. Знаете, я очень тоскую, когда пасмурно и льёт дождь, поэтому не стал возвращаться обратно в казарму. Подняв ворот ватника, я дошёл до артиллерийской казармы. Когда я шёл обходным путём мимо штаба, вышел прапорщик и попросил у меня сигарет. За компанию с ним я тоже докурил одну штуку «Донских». Прапорщик пожаловался на погоду, сказал, что, если не выйдем в бой, то он умрёт со скуки. Я спросил, сколько лет он здесь служит. Он ответил, что с начала революции попал в Баграм, затем три года служил в Джалалабаде[1], два года в Гордезе[2] и ещё два в Кундузе[3]. И вот уже четыре года в Кабуле. У прапорщика были две «Красные звезды». По его словам можно было заметить, что он привык к такой жизни.

Я понял, что прапорщик недоволен не тем, что погода хмурая, а потому что он сегодня дежурил. «Деды», повидавшие войну, не признавали такую работу, считали её уделом новобранцев. Прапорщик попросил оставить ещё две штуки сигарет. Когда я приблизился к своей казарме, недавно прибывший в роту новобранец, дежуривший у дверей, крикнул изо всех сил:

– Стой! Пароль: два!

Я чуть было не рассмеялся. В самом деле, какие же всё-таки странные эти новобранцы. Они стараются выполнять каждую работу идеально, любят всякие геройства совершать. Подумать только, зачем врагу находиться в глубине части. Зачем нужна такая осторожность?! Любой из «дедов» на его месте точно промолчал бы. Тоже мне, бдительный солдат!

Не обращая на него внимания, я стал приближаться. Солдат снова закричал:

– Стой! Пароль: два!

Я разозлился. Но если не выполнить его требование, то он мог бы и застрелить. Пароль в этот вечер был «шесть». И я сейчас должен ответить: «четыре». Потому что дежурный произнёс два, а я должен назвать ту сумму, слагаемое которых должно совпадать с паролем. Я остановился. Солдат снова закричал. В это время из казармы вышел командир роты. Теперь я в свою очередь громко выкрикнул пароль дежурному.

– Пароль: четыре! Я свой.

Я по-военному поприветствовал командира и хотел войти внутрь, но он остановил меня.

– Где ты ходишь?

– Я был в первой роте, товарищ старший лейтенант.

– Зачем?

– Иногда письма теряются, не доходят по адресу. Ходил узнавать, нет ли мне письма.

– Не надо гулять. Чтобы через час я не слышал и звука мухи. Спите.

– Есть, товарищ командир!

Командир роты направился в сторону модуля офицеров. В казарме был полный бардак. Как только я вошёл, в нос ударило запахом вонючих портянок. Никто не спал. Шум-гам. Кто-то писал письмо, сидя на кровати, кто-то чистил сапоги, кто-то пришивал белый воротник к гимнастёрке, группа ребят играючи боролись друг с другом, а некоторые, расположившись кучками по углам, ели, а кто-то, боясь выйти на улицу, курил прямо здесь, в казарме. А ещё кто-то играл на гитаре и пел. Всё было вверх дном.

Вообще на войне ничего не бывает ровно и стабильно.

Я разделся и растянулся на своей кровати. Чтобы поскорее высушить одежду, повесил её на паровую трубу. Я устал и, несмотря на шум и гам в казарме, лёг и укутался. В постели я блаженствовал. Сразу потеплело внутри. В эту минуту я больше всего не хотел, чтобы кто-нибудь беспокоил меня. Но не прошло и минуты, как кто-то дёрнул меня. Я сделал вид, что сплю. Он снова дёрнул. Тяжело вздыхая, я приподнял голову. Надо мной стоял мой механик Ринат.

– Что тебе? – сказал я.

– Вставай, выйдем на улицу.

– Я только что пришёл. Весь промок.

– Дело есть. Соглашайся.

– Вон, с Мумином сходи.

– Э, он же тупой в этом деле. Вставай же!

– Сказал же, не могу, плохо чувствую себя. Смотри, как промокла одежда. Оставь, не беспокой меня. Не пойду, – сказал я, отвернулся и даже укрылся с головой одеялом.

Ринат был мой близкий друг. С ним мы были вместе в самые тяжёлые минуты нашей жизни, воевали на одной машине. Неизвестно, что нас ожидало ещё впереди, но одно было ясно: наши жизни в какой-то степени были в руках друг у друга. Ибо только профессиональный механик мог вывезти машину в целости и сохранности из огня да пламени. А Ринат, в свою очередь, считал меня искусным оператором, уважал как ценного солдата.

Вообще-то, дело не в том, что один из нас оператор, а другой механик одной машины, а в том, что в самые страшные мгновенья мы понимали друг друга без слов. Каждый раз после тяжёлых боёв мне хотелось прижать его к груди, но что-то сдерживало меня. В такие моменты мы оба курили сигарету за сигаретой, глядя друг другу в глаза. Мне хотелось в его глазах казаться смелым, и не удивлюсь, если и он в это время испытывал, то же самое. С Ринатом мы были близкими приятелями и в любой момент мы могли лишиться друг друга. А ещё во время напряжённых моментов мы как столетние старики, отжившие свой век, благодарили Всевышнего за жизнь.

Мы намного раньше, ещё ничего не повидав, успели узнать многое. Ещё в первые дни войны мы поняли, что для того, чтобы постареть, не обязательно прожить много лет. Люди, которые всё время думают о смерти, как бы ни казались сильными, безразличными или волевыми, внутри давно уже готовы к смерти. Люди, которые внутренне страдают, внешне выглядят так, будто всё у них отлично. А чтобы понять это, надо побывать среди них и попробовать хоть малость того, что они пережили. Почти все солдаты роты в последнее время от нечего делать стали какие-то помешанные. Они были обречены на наказание, которое постепенно разрушает психику человека. Они жили в постоянном страхе и ожидании того, что не сегодня, так завтра, в любую минуту могли попасть под пулю или взорваться на мине, ждали несчастья, которое непременно происходило на проклятой войне.

Мне казалось, что от тех, кого сюда отправили, остались только тела, а души улетели. На мой взгляд, на свете нет существа более жестокого, чем человек, ведь он всё делает как бы идеально, а ещё нет существа слабее его, потому что он не может убежать от душевной боли и смущения. Каким бы ни был сильным человек, умеющий рвать и сметать всё на своём пути, в конце концов он ломается изнутри. И только человек с прочным внутренним стержнем сможет противостоять всем невзгодам.

Ужас войны в том, что все его участники становятся калеками, и место тайных чувств заполняет горсть пепла. Между человеком и ружьём есть расстояние размером в курок и приклад.

По мере того, как я стал привыкать к воздуху войны, мне казалось, что все солдаты и офицеры были отрезаны от жизни. Казалось, что какая-то невидимая жестокая рука бросила нас в это жерло войны за наши большие грехи в упор смерти. Мы здесь становились бесчувственными.

Я понял одну истину: если человеку дать в руки ружьё, он как животное не побоится растерзать себе подобных. Не знаю, как насчёт превращения обезьяны в человека, но то, что люди умело скрывают жестокость, это намного страшнее зверства, что в голове у меня не укладывается. Жестокость ничто перед человеком с ружьём, но ведь война портит и тех, кто чист душой и сердцем.

Ринат снова стал дёргать меня. Я устало приподнялся на кровати. Продолжая стоять над моей душой, он положил руку мне на плечо. В казарме был полный беспорядок. Громкие голоса перебивали друг друга, каждый делал то, что ему вздумается.

Ринат присел на кровать напротив меня. Кажется, он прихорошился: одежда выглажена, шапка фиолетовая, пряжка ремня и звёздочка на шапке сверкали, и даже сапоги блестели, а голенища их он уложил гармошкой.

Его бравый вид разозлил меня. Будто этого было мало, он вынул из кармана американские сигареты и вставил одну меж губ.

– Что тебе? Чего так вырядился?

– Есть идея.

– Давай без меня!

– Так ведь не хочу лишать тебя такого шанса.

– Приятель, я устал, давай я посплю.

– Ладно, слушай. Ты вроде хороший парень, но не понимаешь элементарные вещи. Дослушай до конца, что я скажу.

– Ну, говори, только быстро. Кстати, мы машину закрыли? Если техник роты зайдёт в парк, нам несдобровать.

– Оставь машину. Да, я закрыл её ниткой и пломбой. Там не то что техник, там даже командир полка не придерётся.

Ринат, не снимая сапог, подбоченившись, растянулся на кровати. Сдвинув шапку набекрень, он залихватски стал дымить недокуренной сигарой.

– И зачем я только послушался тебя и встал?! Э-э-э.

– Погоди ещё, – сказал он и задымил в потолок. – Сейчас сходим в одно место. Одевайся.

– Ты в своём уме? На улице дождь. Более того, во всех дверях казарм дежурят «чижики»[4]. Они же расстреляют нас.

– Да, они шустрые. Но ты не спеши. Эти новички дрожат от страха и еле продержатся на дежурстве два часа. Ты прав, им нельзя доверять, но мы всё равно должны сходить. Это важно. Ну, давай, соглашайся!

– Сначала по-человечески скажи, куда?

– В модуль. Обязательно надо сходить.

– Что? А что там делать?

– Дело есть. Только не проговорись, за компанию беру тебя с собой.

– Дай сигарет.

Я понял, на что намекал Ринат, но в это сложно было поверить. Я даже не представлял, как это произойдёт. Ринат имел в виду женский модуль. Ведь в нашей части служили и женщины. Они выполняли работу в самой части. Были заняты в прачечной, столовой, финансовом отделе штаба, магазине, на тепловой станции, а большинство – в медпункте и библиотеке.

Но их работу большей частью выполняли солдаты. Словом, в части женщин было предостаточно. Бывало, когда рота строилась на завтрак, перед казармой отдельными группами проходили женщины, заставляя нас сильно волноваться.

На войне для солдата любая женщина кажется лучом света. Между нашей казармой и женским модулем каких-то десять шагов. В курилке мы дымили сигаретами и наблюдали за тем, как женщины заходят и выходят в дверь. Мы даже знали их по именам. Знали подробно, когда, кто и через сколько месяцев уезжает, но я не понимал, что заставляет этих женщин мотаться здесь. Неужели они делают эту работу из-за денег, рискуя жизнью? Да, они не выходят в бой, но ведь и в части немало опасности, везде чувствуется дыхание смерти. Во время боёв сюда привозят трупы солдат, бесчисленное количество раненых. Иногда территорию части с гор атакуют ракетные удары. И всё-таки очень странно, что женщины находятся в самой передовой части – в 40-й армии, где солдаты бились не на жизнь, а на смерть. Эти женщины хоть и не выполняли свою работу, но должны были развлекать офицеров. Солдаты знали, что большинство из них не скрывали своих отношений с офицерами. Некоторые были незамужние и флиртовали со всеми подряд. Среди них были и неописуемые красавицы, и было непростительно, что они тут скитаются, бросив дом и семью. Обычно таких женщин-звёзд главные офицеры сразу распределяли между собой. А солдаты довольствовались теми, что в столовой или медпункте.

В офицерской столовой работала стройная девушка лет девятнадцати по имени Лилия. Ростом она была маленькая, с тонкой талией, алыми губками, гладким лицом и большими чёрными глазами. Когда она выходила в брюках и кофте, мы проглатывали слюну, любуясь её русалочьим станом. Её волосы всегда были распущены по плечам, с виду она была похожа на кавказских или азиатских девушек, но на самом деле была европейского происхождения.

Возможно, Лилия нарочно выставляла свои красивые ноги, потому что надевала только мини-юбку. Невозможно было оторвать глаз от её аппетитных бёдер. Солдаты всегда ей вдогонку свистели, но она на них не обращала ни малейшего внимания. Лилия была похожа на спелое яблоко, и все желали от него откусить. Но в этом саду, наверное, и не было целых и не прогнивших яблок. Сложно было даже представить, чтобы такая красивая, статная женщина с пышными грудями могла спать одна на территории, где полно мужчин с налитыми кровью глазами. Лилия была очень красивой, но она была продажная. Её легко можно было подкупить. Офицеры и женщины части не держали между собой дистанции. Для того, чтобы вместе провести ночь, им хватало одного намёка. Но, к сожалению, эти красотки не признавали солдат.

– Пойдёшь? Что, сердце в пятки ушло?

Я понимал, что туда бесполезно идти.

– Послушай, подумай сам. Ладно, ты пойдёшь туда, а с кем ты будешь общаться?

– Это моя забота, а ты собирайся. Сейчас принесу тебе бушлат Мумина, наденешь его.

Ринат подошёл к группе обедавших ребят. Мумин был с ними. Ринат что-то шепнул ему на ухо. Мумин, снимая бушлат, улыбнулся глядя на меня. Одевшись, я почистил сапоги. Ринат вынул из тумбы бутылку «Столичной» и спрятал за пазуху. Карманы бушлата тоже топорщились. Наши взгляды встретились.

– Скажи честно, ты это серьёзно?

– Я уже поговорил. Чего ты так перепугался? Сейчас сам увидишь. Глотнёшь немного?

– Дай-ка.

– Вон Мумин пьёт. Троцюк привёз из Кабула. Он две принёс, одну я забрал.

Все, кто находился здесь, уже полгода как служили в Афгане. Этих ребят вместе со мной забросили сюда, на войну. Мумин наполнил кружку столичной и, улыбаясь во весь рот, протянул её мне:

– Удачи вам! Главное, чтобы завтра вы не опозорились перед полком и не попали на гауптвахту. Ну, бери, друг.

– Что бы ни было, надо попытаться. Всё равно мы не знаем, что нас ждёт завтра. Надоело. Да.

– Пей-э, твою мать. Они что, ангелы, что ли, с крыльями за спиной?

Я допил кружку до дна. «Столичная»[5] обожгла мне горло, и у меня приятно потеплело внутри.

Ринат предупредил дежурного солдата о том, что мы поздно вернёмся, а если кто из офицеров будет проверять, сказать, что все отдыхают, и никто не выходил из казармы. У меня в голове прояснилось, настроение поднялось. Я кивнул Ринату, и мы вышли.

– Фрейштэн! – сказал Ринат по-немецки, хлопнув по бронежилету дежурного.

Солдат отшатнулся назад. Его автомат с шумом грохнул в дверь, а каска, висевшая на груди, слетела набок.

– Фрейштэн! – ответил «чижик».

Я рассмеялся. Мне было легко на душе, и даже проливной дождь был приятным, а вечер казался таинственным. Мы шли вдоль казармы по узкой тропинке, дверь женского модуля была открыта, свет в коридоре горел, и видно было, как женщины сновали туда-сюда. Когда мы приблизились к модулю, я остановил Рината.

– Слушай! К кому мы идём? И вообще, есть резон туда заходить?

– К Лилии.

– А-а! Врешь. Не делай из меня идиота!

– Теперь молись за то, чтобы нам повезло в охоте. Вчера я договорился с ней в офицерской столовой, подарил ей магнитофон «Панасоник». И вот ещё, вчера Юра привёз японский платок, на три тысячи афгани[6]. Он указал на свой карман.

Я недоверчиво остановился. У него действительно был магнитофон и денег хватало не на один японский платок. В Афгане для солдата деньги не проблема. Часть была расположена недалеко от Кабула. Магазинов там навалом. Более того, из кишлака, расположенного на севере части, приходили мальчуганы, чтобы поменять вещи на алюминиевые ложки, чайник или консервы. Здешние люди обожали торговлю: брали всё: вплоть до старой солдатской одежды и сапог с портянками. Семи-восьмилетние мальчишки продавали немецкие жевачки, анашу[7], японские часы. Они даже пытались купить сигнальные ракеты или гранаты. Видимо, эти железяки, уже непригодные для нашей техники, были нужны этим мальчикам. В Афгане деньги заработать не проблема, но труднее всего для солдата в части – найти расположение женщины, которая ему понравилась. Хотя женщины приехали в эти места именно для этой цели.

– Ты же не очень пьян!.. Очнись, Ринат. Ты можешь всё испортить.

Ринат задымил сигаретой, которая еле поблёскивала в такую влажную погоду. Дождь лил степенно, без извилин. Мы начали мокнуть под дождём. С танковых постов из окрестностей полка иногда в небо летели зелёные сигнальные ракеты, что свидетельствовало о том, что вокруг всё спокойно. Таким образом постовые общались между собой. Мы с Ринатом молча смотрели в сторону модуля. Прошло несколько минут, и Ринат уверенно сказал:

– Пошли.

Я поплёлся за ним. Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, но что-то нежное заставляло умиляться. В голове у меня засела мысль: «за женщину умерть – геройство», но я не помнил, где я вычитал или услышал эту фразу.

– Боишься, да? – сказал я Ринату, когда до модуля оставалось пять-шесть шагов.

– Лишь бы рядом с ней не оказалось какого-нибудь офицера.

– Эй, она вообще звала тебя сегодня? А, может, облопошила нас.

– Эй, чёрт с ней! Пошли.

В это время зашумел дежурный, прятавшийся от дождя под козырьком над дверью:

– Стой! Пароль! Пять!

– Пароль: три! – ответил Ринат.

Я понял, что в женском модуле сегодня пароль «восемь». Ринат и это умудрился разузнать.

Когда мы вошли в коридор, в нос ударило запахом разнообразных блюд: жареной свинины, бульона и ещё много чего. Я ещё ни разу не бывал в женском модуле. Коридор показался мне очень уютным. Везде чисто. Сразу было заметно, что здесь живут женщины. По обеим сторонам коридора на дверях висели циферки. Модуль напоминал то ли гостиницу, то ли женское общежитие какого-нибудь учебного заведения. Ринат шёл впереди. Я – за ним. Почему-то ноги у меня стали дрожать от волнения, и будто что-то застряло у меня в горле. Вдруг Ринат остановился напротив двери с цифрой «восемь» и кивнул на неё: мол, эта. По его лицу было видно, что он дрожал от страха, а я жалел о том, что не выпил ещё сто грамм «Столичной» для храбрости. Возможно, тогда я чувствовал бы себя смелее. Но, что бы ни было, теперь поздно отходить.

Ринат постучался. Не прошло и мгновенья, как дверь изнутри щёлкнула и отворилась. Из полуоткрытой двери показалась женская голова. Она моргала ресницами. Я от неловкости не знал, куда деваться. В этот момент Лилия улыбнулась и вышла в коридор.

На ней был тонкий халат без пуговиц, из-под него виднелись её бёдра аж до живота. Волосы растрёпаны, лицо гладкое, она нежно улыбалась, её белоснежные груди проглядывали из-под косого воротника. Женщина, почувствовав ещё не потухшую страсть в глазах мужчин, повидавших на своём веку все горести мира, страдания и кровопролитные жестокие войны, встретила нас неожиданно удивительно и естественно.

– Ой, вы мои гости! Рома, наконец-то ты пришёл. Честно сказать, я уже думала, что ты не придёешь. – Лилия распахнула дверь и пригласила нас за собой.

– Почему, я же сказал, что приду! – Ринат взял себя в руки, а я в это время успокаивал себя: «не волнуйся, всё будет хорошо».

Мы вошли внутрь. Лилия накрыла стол с изысканным вкусом. На стенах комнаты – картинки разных мужчин и голых красавиц. Возле окна стоял двухкассетный магнитофон. В углу – несколько чемоданов друг на друге. На столе – югославские варенья и сладости, конфеты с иностранной этикеткой, сгущённое молоко, жареная рыба, колбаса, американские сигареты и сверкающие хрустальные рюмки. В одном углу комнаты – двуспальная кровать, накрытая парчовым покрывалом. Всё здесь было также красиво, как сама Лилия.

Лилия держалась с нами просто. Казалось, что мы не на войне, а где-нибудь в городе, у старой знакомой. Она не могла не знать, с какой целью мы пришли к ней.

– Сейчас, я через секунду. Вы располагайтесь, – сказала она и вышла в коридор с чайником. Я сказал Ринату, что, возможно, нам повезёт. Ринат ответил, что мы должны себя держать свободно и шутить. Пока Лилия возилась с чайником, Ринат поставил на стол «Столичную». Затем, вынув из кармана висевшего бушлата японский платок, переложил его за пазуху. Лилия обрадовалась, увидев литровку на столе. В этот момент Ринат вынул из-за пазухи платок и протянул его женщине. Лилия, вскочив с места, поцеловала Рината в лоб.

– Спасибо, Рома!

На моих глазах стали происходить вещи, которые я не могу передать словами. Лилия сию минуту готова была отдаться Ринату. Её нисколько не смущало моё присутствие. Я взял со стола сигарету и задымил. Лилия подсела к Ринату.

– Ребята, откройте вот это!

Ринат наполнил рюмки. Как бы Лилия ни казалась в это время женщиной лёгкого поведения, в глубине её глаз скрывалась какая-то необъяснимая тайна. Она была необычайно красива, так что обжигала своей красотой. Мы взяли в руки рюмки. Лилия как хозяйка стола произнесла первый тост за нас. Мы все выпили залпом.

Мы старались забыть, что находимся на войне, а красивая женщина напротив нас, этот праздничный стол, музыка, песни словно убаюкивали меня. Постепенно моё настроение начало улучшаться. Почему-то мне захотелось веселиться. Лилия звонко смеялась, раскачиваясь в ответ на мои шутки. У меня сердце подпрыгивало при каждом движении её грудей. А самое главное, Лилия вела себя с нами непринуждённо. Бутылка заканчивалась, Лилия выключила свет и включила ночник. Она не хотела, чтобы какой-нибудь офицер учуял запах водки. В полутьме глаза женщины сверкали и словно звали к себе.

– Почему не наливаешь, Рома?!

– Ладно, моя принцесса.

– Рома, твой друг такой застенчивый.

– Почему? Я любуюсь вами. И, вообще, вы мне нравитесь, – сказал я.

– Честно? И всё?

– Честно.

– Идём, садись с этой стороны. Эх, давай оторвёмся по полной.

Я подсел к Лилии. Она положила обе руки на наши плечи и начала разговаривать то со мной, то с Ринатом. Видно было, что она пьянеет. Ринат тоже шатался, целовал её в глаза, щеки, и даже всем телом пытался накрыть её. В такие моменты Лилия сразу отодвигала его.

Снова наполнили рюмки.

– Ребята! Лапочки мои! Давайте, выпьем за то, чтобы вы живыми вернулись домой, к родителям, – сказала Лилия. Её голос прозвучал грустно, и она тяжело вздохнула.

– Если повезёт – вернёмся. Жизнь покажет. А может, навсегда останемся в этом проклятом Афгане, – сказал Ринат и залпом выпил рюмку. Лилия протянула ему закуску. Ринат опирался локтем на стол, поддерживая ладонью лоб. Вдруг он стал качать головой, не отрывая взгляд от пола. Я не хотел, чтобы вечер заканчивался чем-то постыдным. Мы с Лилией взяли рюмки. Ринат резко поднял голову и уставился на Лилию.

– Лиля, мать твою, Афган. По-ня-ла? Мы замучились уже, Лилия. Ты даже не знаешь, какие ужасные события происходят здесь. Ты только наслышана об этом, поняла?! Афган тебе не игра, если хочешь знать. Война делает человека грязным.

– Ринат, успокойся, приятель. Это бесполезно, – сказал я по-узбекски. На самом деле и я был пьян, но по сравнению с ним мысли мои были ясны.

– Ты не вмешивайся! Зачем они приехали в Афган? Надо их всех загрузить в машину и вывезти в бой. Надо иметь их в любой момент, – он положил голову на стол. – Мне хреново.

Лилия не понимала нашей речи. Она попросила меня перенести Рината на диван. «В любом случае мы ей не противны», подумал я. Я уложил Рината на Лилин диван. Тот, не переставая, болтал на узбекском, рассказывал события, которые были известны и мне. «Стреляй, быстрей стреляй», – кричал он. Лилия положила влажную тряпку ему на лоб. Все её действия были искренние.

– Почему так быстро он опьянел? – спросила она удивлённо.

– Не знаю. Может, накурился прежде, чем прийти сюда.

– А-а-а! – Лилия кивнула головой: мол, понимаю.

Ринат заснул. Мы с Лилией остались наедине.

Ночь была чарующая и какая-то радостная. Мы снова выпили понемногу. Лилия взяла из тумбы полбутылки водки. Вся комната была в клубах сигаретного дыма. Я приоткрыл створку окна: в комнату ворвался свежий воздух с запахом дождя. В голове у меня прояснилось. Я начал чувствовать себя лучше. Постепенно Лилия стала казаться мне самой красивой женщиной на свете. Я начал смотреть на неё с открытым вожделением. Она заметила это и улыбнулась.

– Неужели так трудно жить вдали от женщин? – спросила она.

– Наверное, да.

– Война ужасна. Я люблю вас всех. Мне хочется всех прижать к груди и приласкать. Жалею вас. Сегодня вы есть, а завтра нет. Но я хочу, чтобы вы с Ринатом выжили. Честно сказать, я приехала сюда, чтобы заработать денег, но мне всё это надоело, и я сейчас жалею об этом. Каждый день паника, смерть. Всё однообразно. Знаешь, мне хочется всех солдат обнять и помолиться, чтобы они выжили. Часть пустеет, когда вы уходите в бой. В такие моменты я представляю, как наши солдаты умирают, или бьются в агонии, или же отстреливаются. И меня тошнит от себя. Я начинаю ненавидеть себя за то, что зарабатываю деньги здесь, где каждый день умирает бесчисленное количество солдат, которые борются со смертью на поле битвы. Но, что мне делать, скажи? В России сейчас я не смогу жить как все люди. У меня никого нет. Близкий человек бросил. Я даже не могу заниматься проституцией на улице. Мне не на что будет прожить. На каждом шагу грабители, воры, хулиганы, карманники. Ты или Ринат, вы все здесь подвергаетесь унижению, а там, в ресторанах, кафе-барах ваши ровесники – дети богачей – развлекаются вовсю, насилуют, убивают. Жизнь становится жестокой. Я не оправдываю себя. Но я тоже имею право на жизнь! Да, признаюсь, что до сих пор занималась проституцией. Ещё в десятом классе классрук соблазнил меня. Он был неженат, и мы жили вместе. Когда я забеременела, он бросил меня. Отца не знаю. Мать умерла в автокатастрофе, когда мне было 14 лет. Меня воспитала бабушка. А когда умерла и бабушка, на мою голову обрушились беды. Затем я устроилась работать на фабрику, но и там не повезло. Обзавелась знакомыми, которые угощали меня бутылкой вина или пачкой сигарет. Мне надоело, но ведь надо что-то делать, чтобы жить.

Несмотря на то, что в Афгане я зарабатываю намного больше, чем в России, я поняла, что ошиблась, приехав сюда.

Знаешь, почти все женщины приехали сюда ради наживы и развлечений. Каждую ночь они проводят с офицерами, им привозят из Кабула вещи, которые тебе и не снились. Но на войне тоже нужны женщины. Нас ведь специально сюда привезли, потому что мы нужны офицерам. Они без нас не могут.

Лилия, хоть и еле шевелила языком, но говорила правду. Я снова наполнил рюмки. Мы выпили за то, чтобы живыми вернуться с войны. Она молча уткнулась взглядом в невидимую точку. Затем, медленно подняв голову, посмотрела на меня.

– Скоро снова выйдете в бой. И в этот раз будет участвовать вся армия. Оказывается, посты в Гардезе окружили.

– А ты откуда знаешь? Мы же ещё не готовились.

– Сказал один из офицеров штаба.

– Когда?

– Вчера пришло поручение из штаба армии. По-моему, это произойдёт очень скоро.

Я слышал, что те, кто в части, раньше всех узнают обо всех новостях. Но больше всего удивляло то, что весть, которая ещё не успела дойти до командиров взводов, известна была этой женщине.

– Офицер врёт. Боя в скором времени не будет, – сказал я. Я и сам не понимал, зачем это сказал. Признаться, я очень не хотел этого боя.

По-моему, женщина заметила это:

– Ты участвовал во многих боях. Не боишься, наверное?

– Знаешь, и всё равно не хочется умирать ни за что, без цели шататься и страдать.

– Понимаю. Я осознала это здесь: эта война никогда не оправдает Советскую армию.

– Лилия, мы осрамились. Хуже всего то, что, если мы умрём, нас даже не вспомнят, а если и будут вспоминать, то с проклятиями.

– Вас никто не будет проклинать. Только будут глубже анализировать суть и цель этой войны. Э, не думай об этом, главное – выжить.

– Всё равно тяжело на сердце, если не знаешь, что тебя ждёт. Мы ведь не знаем, что нам уготовила судьба.

– Ты в первом батальоне?

– Да.

– У вас комбат хороший. Он не трусливый. Хороший человек. Понимает солдат, адекватный. Среди офицеров есть несколько таких мужиков. Остальные не очень.

– Почему?

– Сплетни распространяют.

– Наш командир роты тоже довольно смелый, сообразительный офицер.

– Стоногин? Да, знаю. И вообще, среди офицеров пехоты много настоящих мужчин.

Я задымил сигаретой, немного отвлёкся от мыслей. Казалось, что с Лилией мы были столетние знакомые. Она тоже взяла сигарету в рот и чиркнула спичкой. Установилось недолгое молчание. В комнате похолодало, и Лилия закрыла окно.

Снаружи дверь заперли. Я начал чувствовать себя свободнее. Ринат крепко спал на диване, и я никак не мог сейчас увести его с собой.

– Что же делать с Ринатом? – сказал я, вставая с места.

– Не трогай его. Ты тоже не пойдёшь. Здесь заночуешь, – сказала она, закрывая занавески. Она выключила свет. Я давно протрезвел.

В ту ночь я чувствовал себя как ребёнок, блаженствовал от самых нежных ласк в мире и не хотел, чтобы наступал рассвет. Я желал, чтобы эти мгновенья продлились на всю жизнь. Я не хотел видеть проклятые казармы, танки, БМП-2 и офицеров. За все эти годы я ведь только начал жить, я ожил за эту ночь.

Мы были вместе до утра. Лилия рассказала мне о многом. Ведь, как-никак, она была женщиной в самом соку, и была единственной отрадой для парня, который застрял среди этих мерзких взрослых игр.

Обняв меня за шею, она зашептала мне на ухо:

– Солдатик мой. Обещаешь?

– Что?

– Солдатик мой, дай слово, что не умрёшь, что теперь всегда будешь вспоминать меня. Ты такой хороший. Не умирай, пожалуйста. Ладно?

Она плакала, всхлипывая. Слёзы так и катились по её щекам. У меня сердце разрывалось на части, и я прижал её к себе. Будто ком застрял у меня в горле. Я её так сильно полюбил в эту минуту, потому что ещё никто здесь не переживал за меня, как эта женщина.

– Я буду жить, Лилия. Я не умру в этом проклятом месте. Не горюй. Я выживу, – сказал я и залился горючими слезами.

Когда рассвело, я пошёл мыться. Душевая комната располагалась в конце коридора. Лилия принесла мне полотенце, мыло и шампунь. От этого я ещё больше полюбил её.

Приведя себя в порядок, мы разбудили Рината. Лилия и ему протянула средства для мытья и полотенце. Казалось, что он смутно вспоминал, где находится.

Лилия искренне проводила нас. На улице было уже светло. Перед некоторыми казармами дежурные дрыхли как убитые. Наш «чижик», опершись на автомат, рискуя жизнью всей роты, храпел сладким сном. Мы незаметно подошли к дверям. Настроение у меня было отличное. Я ни о чём не думал. Ринат по дороге молчал, а когда, увидел спящего дежурного, пнул его, да так сильно, что тот грохнул на землю и опешил.

– Ты, собака! Кажись, всю роту зарезал дух. Твою мать!

Солдат вскочил с места. Мы, не обращая внимания на него, зашли в казарму. Солдаты спали крепким сном, не подозревая о том, что жизнь может быть прекрасной за её стенами. Казарма показалась мне очень мрачной и холодной. Я нисколько не устал, хотя всю ночь бодрствовал. Ринат, не раздеваясь, рухнул на кровать. Дождь перестал. Когда рота проснулась, я подумал, что все пойдут в парк, а пехота будет чистить оружие. Я лежал на кровати, глядя на потолок. Хоть я и чувствовал себя превосходно, ноги устали, суставы ослабли. Я думал о Лилии, и у меня в душе просветлело.

 

 

 



 

[1] Областные и региональные центры Афганистана.

 

[2] Областные и региональные центры Афганистана.

 

[3] Областные и региональные центры Афганистана.

 

[4] Чижики-новобранцы.

 

[5] «Столичная» – водка.

 

[6] Денежная единица Афганистана.

 

[7] Наркотическое средство.

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2018 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 


Оглавление

1. Биографическая справка
2. Часть 1
3. Часть 2
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!