Найти чёрную кошку в тёмной комнате

На чтение потребуется полтора часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

– … не реальные факты, а домыслы и слухи, за которые лично мне стыдно, – обыкновенно мягкий, чуть холодноватый голос Элькема звучал резко, сдобренный сердитой хрипотцой. С кем это он говорит? Йенс замер у двери, готовый войти, но удивился тону главврача и замешкался. – Разве кто-нибудь не знает, как происходит деление? Вы знаете и я знаю – этого достаточно. Они не воруют душу, а берут её – только родившуюся, мокрую, как птенец – и расщепляют надвое. Смотрите, Франц, если дождевого червя разрезать посередине, у одной половины отрастет голова, а у другой – хвост. Но разве первая лучше второй?

– Дело не в том, кто лучше, а кто хуже, – возразил его невидимый собеседник, в котором Йенс тотчас узнал – да и как было не узнать его сочный басок – хирурга Франца Питерсона, – а в том, где мы и надо ли нам туда. А договор не должен ущемлять ни одну из сторон...

«Куда ни ступи – а всё равно вляпаешься в какую-нибудь тайну. Тошнит уже от загадок», – поморщился Йенс. Его мутило со вчерашнего вечера. Манок не стихал в голове, словно поселился там навсегда, как пичуга в дуплистом дереве.

– Заходите, Хоффман, не топчитесь на пороге, – гостеприимно пробасил пожилой хирург, и Йенс шагнул в ординаторскую. – Ладно, Поль, будем считать, что Вы меня убедили – но до первой жалобы. Мне надоело за всех отдуваться, – Питерсон встал и, стряхнув с вешалки плащ, направился к двери, на ходу просовывая руки в рукава, застегиваясь, обматывая вокруг шеи длинный полосатый шарф с кистями. – До завтра, господа. Всем приятного вечера.

Йенс потянул носом: в ординаторской слабо пахло спиртом, но не медицинским, с ягодной ноткой. Не может быть, чтобы главврач с хирургом пили шнапс. Да нет, померещилось. Слуховые галлюцинации уже донимают, плюс теперь ещё обонятельные – и здравствуй, шизофрения.

 

– Хоффман, кофе? Или чего-нибудь покрепче? – предложил Элькем и, выдвинув ящик стола, достал оттуда бутылочку в двести пятьдесят грамм, наполовину пустую. – По глоточку?

– Ну, что ж, – задумчиво протянул Йенс, и Элькем плеснул немного шнапса на дно кофейной чашки. – Спасибо, это то, что нужно, – отхлебнул, немного подержал во рту, смакуя вкус и аромат. Сглотнул – и нервное напряжение слегка отпустило. Мир не изменился, но чуть-чуть потеплел, а заоконный свет – еще минуту назад пронзительно белый, острый – растёкся яичным желтком... – Да, я собственно, хотел...

Он кратко пересказал вчерашний разговор с Лемесом. Упомянул и красную темноту за металлической дверью, и фрау Вернике со свёртком. Неловко получилось, едва не оклеветал человека – но кто бы на его месте не ошибся?

– Двери, будь они неладны, вечно закрытые двери... Цельно-гладкие, ни замков, ни ручек. Такое ощущение, что открываются они только с другой стороны, с тёмной половины. Вдобавок, тайный ход – из родильного отделения – защищён цифровым замком.

Элькем кивнул.

– Правильно. В крыло доппельгангеров можно попасть только с первого этажа. И не кому попало, а тем, кого они согласны впустить. Таково было их условие, Хоффман.

– Вот как, – не выдержал Йенс. – Что это за эксперимент такой, если они к нам ходят, когда захотят, отключают электричество и пугают пациентов, приказывают и наблюдают – а мы, как лабораторные крысы за зеркальным стеклом, только и делаем, что давим на рычажки? Даже не представляю себе, что такое деление, но нам-то оно зачем? Людям?

 

Бутылочка из-под шнапса полетела в мусорную корзину – и тотчас её место заняла другая, виртуозно извлечённая откуда-то из недр шкафа с медикаментами.

– Вы только не опьянейте, пожалуйста, Йенс, – устало улыбнулся Элькем. Вид у него был измученный. Пергаментная кожа в старческих пятнах. Круги под глазами. – Ни черта вы не поняли, Хоффман. Это не наш эксперимент, это их эксперимент. Пойдёмте.

Йенс нетвёрдо поднялся на ноги. Музыка в голове смолкла, и воцарилось приятное безмыслие. Вслед за Элькемом он спустился на первый этаж. Скучно плакал младенец, будто кто-то тянул за хвост кота. В коридоре было пусто.

– Деление – естественный процесс, – объяснял между тем Элькем, – как ни дико звучит. Составная часть природного круговорота. Самки... эм... женщины доппельгангеров не способны к зачатию и вынашиванию детей. Их детёныши рождаются вместе с человеческими – но появляются на свет не до конца сформированными... иногда это недоразвитые близнецы, а бывает, что просто какие-то ошмётки, мы называем их биоматериалом.

«Он пьян, – подумал Йенс, – или сошёл с ума. Этакий изысканный абсурд: женщины рожают детей-невидимок, о которых не знает никто, кроме фрау Вернике и доктора Элькема. Ну, хорошо, пусть в Андсдорфе, а в других местах? Там, где и слыхом не слыхали ни о каком эксперименте?

– Так вот, биоматериал мы и передаём доппельгангерам, а они помещают его в инкубатор. Это не сделка, Йенс. Это – принадлежит им. Вы, наверное, в курсе, Хоффман, что в любой клинике есть подземные этажи...

Йенс кивнул. Да, правда, в больнице, где он раньше работал, таких было целых три – настоящее подземное царство. Там хранилась списанная аппаратура, койки, сантехника и один Бог ведает, что ещё. На самом деле, Йенс, как и большинство его коллег, понятия не имел, что творилось на резервных этажах. Ему хватало дел наверху. Но кто-то, вероятно, знал и наведывался туда отнюдь не ради больничного хлама. В каждой клинике есть своя фрау Вернике, – понял он.

– … и километры тёмных коридоров.