HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Азбука Сотворения. Глава 3.

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 22.06.2007
Оглавление

4. Часть 4
5. Часть 5
6. Часть 6

Часть 5


Дойдя до сакуры, Н взял вожделенный комплект просветления и задымил, пытаясь угадать в витиеватом направлении сигаретного дыма направление следующего шага…

«За тебя старик! – он стукнул рюмкой о край кофейной чашки. – Что же выходит? Ты, рядовой гений с мозолистой головой и сноровистыми руками, призванный судьбой «просто побузить», – теперь, глубоко законспирированный и до ужаса ответственный властелин совершенства. Свежо предание… Какой спорный монолог, но по логике мизансцены необходим диалог. Оппонента нет, и даже собрату не откроешься, потому что нужен ещё и единомышленник. Продукт сомнения не горлом должен выходить, а лететь вниз естественным путём, чтобы, пройдя через хитросплетения внутреннего, вовремя выйти на свет цельным, системным брикетом позитива. Он для творца в противостоянии несовершенству общественного кредо и его пропагандистам – обывателю, буржуа, политику, торгашу, вояке. Но вот препятствие: художник «плохо» знает человека, в том смысле, что он его «таким» и знать не желает! И, кстати, ему бы личные изъяны преодолеть раньше, чем чужими мучаться… Сильный посыл не должен тянуться к слабому, даже затем, чтобы его поднять – иначе происходит вырождение через идею оправдания насущного… Что же остаётся – выспреннее сострадание? Только к чему его прилепить! К искусственному пафосу звонких фраз о слезе младенца, о твари дрожащей, искушению во искупление? Ущербно, жидко и, словно вода, – не клеит разнородные фрагменты реальной жизни. Не человека я презреваю, а его тупое нежелание глубоко думать, расти, бороться с собой, его неумение жить полнокровно, широко, сверхчувственно. Не всем дано-с… Как не всем! Возьми книгу, другую, ещё – спорь до хрипоты с авторитетами, крепчай, анализируй, подвергай сомнению! Напиши, в конце концов «свою» книгу для развития пресловутых лобных долей! Нет, ближе к пятидесяти лежат сопревшие брёвна на продавленных диванах и только слюной отекают от мерцающих в «ящике» жирных окороков разнообразия. Иной раз такой на жену вскинется: ты мою жисть сгубила, сукадла! А она ему: де моя моладаасть, шакал!.. И пошли – поехали циклопические страсти на одном квадратном метре. Опять же, на работе не клеится: не соответствую, говорят! Раньше соответствовал, а теперь нет – отстал, видите ли… Скоты! Так и живут среди животных, но внутрь эдакого комнатного оратора загляни и увидишь банальную, бездушевную дробь. Тут тебе и весна дождлива, и солнце тускло, звериный аппетит пропал – ем так, постоянно и по привычке, алмазы вот ктой-то с неба упёр, кругом нелюди и пенсия у меня будить маленька-а-я, как и сам я, человечек – козявочка. Скажи, мой слезоточивый романтик, чему тут звучать гордо! Биологической массе, набору хромосом, похеренной всуе божественной потенции?! И ты предлагаешь за «это» бороться, «это» звать за собой, неустанно вдохновлять, то есть фактически обслуживать его жадность на усилие? Уволь! По-братски прошу… Не презреваю я человека – он этого не стоит, да и не нуждается в этом – грущу о нём… Грустью светлой, небезысходной – исправится. Но полюбить не могу, не имею права. Нет. Значит, я, не опускаясь до мизантропии, буду любить не человека, а только его скрытую возможность «стать человеком», которую он по обыкновению токсикомана – мухомора, бездумным пожиранием пустого времени, теряет. Старик хитёр – давит на психику, к сознательности взывает: де знание – суть ответственность, согласен, но «ить» строго добровольная… Иначе как бы бьёт в нос назначением, избранностью, откровением, миссией – иначе, той «гражданской» ахинеей, которую я не признаю за творцом, потому что в такой ответственности нет подлинной свободы, а следовательно и творца. Позиция художника не в позе борца за «человека совестливого» во вне, – а на рубеже изматывающих попыток разыскать дух – душу в себе, то есть в творческом результате. А совесть, в данном случае, лишь предупреждение: сохрани себя для праздника, потому что ты и есть человек – праздник, человек – перспектива. Отдавай лишнее, но не худшее, отдавай ум, но не его вместилище! Отдавай без корысти и быстрёхонько ступай-ка дальше, пока тебя не оглушили до бесчувствия аплодисменты, или пока в твою больную совершенством голову не полетели тухлые яйца равнодушия… Как сивуха пробирает – мне ещё грамм сто – и впору смело лезть на трибуну. Что же он вложил в слова «возможно изменить всё», где границы этого всего, или, быть может, я – это всё! Но ему, понятно, нужно большее… А не отнестись ли к спектаклю с юморком, трижды плюнуть через левое плечо и продолжить прежнее, вполне сносное существование? Уже не получится – вот и мыслишки бредовые в голове вертятся узкоэгоистического и хулиганского плана. Например, выгнать здесь – хрен с ней, с этой дырой! – где-нибудь на горке храм хрустальной до небес, километр высотой, опоясать его алмазными ангелочками, вензелями, картинами совершенства… Сверху спустить изумрудное свечение, величавую музыку замутить, опоясать стены призывами к счастию в смирении – пусть народ устойчиво ошибается, что на него божья благодать наконец-то снизошла. Слёзы невинных просохнут, стариков до икоты накормят, банкиры сейфы отворят, купчишки – лавки, воюющие обнимутся и выпьют в окопах за просветление. Животная ненависть к ближнему в воздухе растворится, люди преступлений станут бояться, а не наказаний. Рак, едрёна, победят! Тюрьмы за ненадобностью закроют, то есть овеществится «то самое всё»… Населению тяжко без веры в чудо, а тут извольте: храм божественного вразумления. Только, боюсь, счастье кратковременным будет – корма «от шары» иссякнут, алмазы разворуют, а храм, озорничая, «подзорвут» бесхозные тёмные силы, из тех, что ещё недостаточно укрепились в наиве. Знаешь что, друг ситцевый, тебе доверили сурьёзное дело – ото иди, промышляй пути к подлинной гармонии! Сейчас… на донышке яд добью и потащусь – иначе без допинга мне не совладать с грандиозностью задачи».

Н промочил горло и, казалось, стесняясь вопрошающих взглядов публики, заскользил по широкой аллее, куда хотел, – то есть невпопад, но вперёд. С сознанием, обложенным подушками, он вновь миновал знакомые дворики, книжный магазин – фонарь – аптеку, пересёк гудящий под ногами мост, испугался чудовища рынка справа, не глядя, свернул налево и… неожиданно окунулся в облевавшую набережную реки барахолку. Как и что несло его именно туда «куда не надо» в этот день можно обозначить единственно метким словом – в д о х н о в е н и е, а возможно, это шкодил коньяк, что гадать… Известно: душа художника, порой, напоминает светлые потёмки, но где сие спорное откровение записано, и есть ли вообще в теле душа, – отчётливо не знает никто. Видимо только время внесёт в путаницу туманную ясность.

Вход на барахолку охраняла кучка вонючих, чёрных доходяг, взывавших с перепою милость к падшим. Н, было, дёрнулся назад, но любопытство оказалось сильнее… «Вот к чему приводит утрата чёткой гражданской позиции… – Кисло улыбнулся он на стражу. – Ну что ж, посмотрим лишний раз – стоит ли человек насильственной любви творца или хотя бы его дружеского участия? Пос-мот-рим».

Торг был великолепен, как великолепна, если смотреть издали в сильный бинокль, дымящаяся, вздыбленная, городская свалка. Рассказывать про любой «блошиный рынок» – задача неблагодарная: кто не видел, всё одно не поймёт, а кто знает – только криво усмехнётся. Да ещё и классики с небес зубы скалят – весело им, видите ли, – пробовали… Но, поскольку косноязычие лучше преодолевать на ходу, влёгкую рискнём. Итак, барахолка это место, где потерявшие голос певцы, продают, меняют, дарят друг другу только один товар – утраченные, синюшные иллюзии. Их прозрачные, востренькие клювики торчат здесь отовсюду: из лохматых шнурами утюгов, надёванных «всего три раза» костюмов, польт, плиссегофре, лоснящихся салом галстуков, из обчитанных до дыр жирнючими мухами книжонок – в основном про убийства и «любов», из побитых плесенью «тухлей», соковыжималок, государственных наград, самоваров, бра, подстаканников, иконок, нецелованных бокалов, рюмок, помад, пропавшей косметики и иных фетишей, сохранивших свою категорическую, испорченную девственность… Грудами покрывали парапет набережной сарафаны, «жикеты», панталоны на меху – к ним сзади нагло пристраивались бостоновые «бруки» с манжетами, оставшиеся от «мужа-а ай-ай-ай, беда!». А к ним уже мостилась гомосексуальная голубая джинса в обрамлении спортивных шароваров, ценимых бывшим владельцем за то, что «у них» было вольготно мять бока на тахте. Далее на обрывках картона, газет и надежд с миром покоились медные тазы, электропортянки, кувшины, грабли для наступлений, «сместители» для ванн, шкатулки из ценных пород пластмасс для хранения фамильной бижутерии… Хороши также были гамаши, которые «аны же тянутся!», но которые «ваны при стирке сядуть!», запчасти от радиоприёмников эпохи первых полётов в космос и многочисленные отрыжки барокко: зеркальные вазы, чашки, статуэтки, будто спецом созданные для воронья – воронья человеческого подобия. И среди всего этого беспредела восседал энергичный, желтоглазый, практически бесполый люд, развязно перекрикиваясь через пять метров, живописно подпирая позолоченные осколки мечты и разбеленных тонов проволочные, уже ржавеющие химеры. Тут бы дух чуть перевести, да не с руки… Далёкие единомыслы, творческие потомки, не ведающие про понятие «барахло»! Если фрагментарно вникнуть на бумаге, хотя бы хронологически, без эмоций, во все нюансы сбившихся здесь в шевелящуюся кучу судеб, предметов, деталей, населения, то хватит – мамой клянусь! – на полновесное собрание сочинений какого-нибудь маститого «народного» графомана. Хотя можно, и очень даже, по-птичьи посвистывая, мимо пройти, так сказать, невдалеке…

Н лавировал между объёмами, пытаясь выработать к этой преисподней объективное отношение: «Есть много любопытного среди органики и неорганики… Отчего, порой, люди мне кажутся логичными, живыми, красивыми детьми природы, но чаще – заводными механическими уродцами, вешалками скрытых, неосуществимых достоинств? Нет, я их не сужу с позиции силы – может быть, и мне суждено померзеть, завоняться, опуститься до панибратства, начать думать о жратве как о цели, перестать ощущать свою единичность, отдельность, уникальность – опроститься, то есть… Это вряд ли – я слишком строг к себе, чтобы раствориться в опускающей серости. Подожди, как это звучало в давнем моём программном четверостишии?.. Стать множеством – ничтожный путь. Удел планктона – плыть напрасно. Жизнь единицы не прекрасна – ей быть такой! И в этом суть… Всё верно, надо поднять и держать планку, и доктор так же говорил – значит, я не один. Недавно краем уха услышал вопль: нация деградирует! Какая к лешему нация?! Нация на кресте меридианов и широт одна, и имя ей – народ, и никуда он не опускается, а даже наоборот – сам того не замечая – микроскопически подрастает в рамках эволюционного процесса. Разве «раньше» он был умнее, честнее, моральнее, культурней? Нет! Так же тёмен, диковат, склонен к саморазрушению. Ничего, поумнеет, порозовеет и прозреет – куда ему деваться? Его жизнь – узкий лаз к свету и в нём не развернуться… Утверждать, что общество деградирует, значит иметь иллюзии насчёт того, что было раньше, а это элементарное историческое невежество, либо глупый ригоризм. Расхожая фраза «не та нынче молодёжь» – лишь плевок в себя старого дурака, чистосердечное признание в бездарности, через опущение до степени своего распада чьей-то перспективы. Странности родителей ярко простреливают только при развитии их детьми – вот и весь компот из червивых сухофруктов. Народ он и есть нар-р-род, пипл – что с него взять! Вопрос, скорее в том, к а к на него смотреть? Мне не хватает уравновешенного, отстоявшегося взгляда, увы… А какие дивные, поэтизирующие «простого» человека фильмы снимали неореалисты, какие там были сочные характеры, коллизии, наив, какое понимание творцом нужд самой последней твари, правоты жизнеутверждения!.. Кстати, вспомнил, что слова «тварь» и «творец» – однокоренные, не издевательство ли! Хотя, в этом оскорбительном созвучии есть что-то от коромысла… Они – те, для кого снимали, так ничего и не заметили, остались прежними, похожими на себя, – не мечту. Всё растаяло в тумане времени, как и любая мистификация, выстроенная на ошибочном порыве художника протянуть руку вниз… Но согласись, злопыхатель, что те старые идеи, пусть искусственные, всё-таки толкали человека вперёд, и сам ты – не их ли молоко сосал?! Скрипну зубами: было дело… Обидно другое: я повзрослел, перерос сказки и уже не могу ту синтетику держать за полноценную, калорийную пищу. Восхищаться подобным искусством – а это, несомненно, искусство! – значит, восхищаться искусственностью, повторюсь, то есть лишь ловким рукодельем. И в то время, когда человеку необходимо на примерах и н о г о толка самовнушать правила личной гигиены духа, его приучают дышать духа’ми – иначе, забивать вонь благовониями. Сейчас по мне жизнь этих несчастных – дрянь! А они, сквозь мутные линзы своего ничтожества, на меня смотрят как на физиологическую дрянь, и все квиты. Но тут вопрос проклёвывается другой: можно ли из всей этой дряни сделать одну большую «недрянь»? Стоп, стоп, стоп… а торжище-то уже кончилось! Опять ты со своим критическим анализом забрёл в буераки. Ничего, не тайга – выберусь!»

Н стоял недалеко от железнодорожного моста, через который сутки назад приехал на курорт, и, озираясь, думал, куда отправиться дальше? Он перебежал бойкую визжащую машинами трассу, пошёл в направлении вокзала, но, вдруг почувствовав, что почва ушла из под ног – качнулась, замер, недоумевая: «В чём дело? Неужели землетрясение?.. Чертовщина какая-то! Есть звуковые, слуховые, оптические, тактильные галлюцинации, фантомные боли, а это что было? Опять косить на пойло с зарядом, которое дёргает за мозжечок? Сомневаюсь…» Н осторожно задрал голову и обмер – он, будто в фокусе, находился в центре треугольника из упёршихся в небо высоковольтных опор. Над ним с неслышным рёвом нёсся страшенный, безжалостный, холодный энергетический поток. Время для Н застыло, и только во взгляде от края и до края, казалось, горела фраза Д: «В его основе лежит некий закон сохранения и усиления творческой энергии». Когда спросят: что такое интуиция? – отвечай: талант найти во мраке дня – прозрение ночи. Слепым это хорошо известно.


Оглавление

4. Часть 4
5. Часть 5
6. Часть 6
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!