Азбука Сотворения. Глава 3.

ГЛУПОСТЬ…

На несколько минут оставим нашего героя с занесённым над его головой пером, чтобы под впечатлением двух последних страниц посудачить о глупости. Делать это человеку, претендующему на ум, стыдно, неприятно и… глупо, но между действием и бездействием, выберем первое, так как именно оно – ближе к предмету разговора. И не то чтобы действие воплощало глупость, а бездействие олицетворяло ум, но подавляющая часть дури – всегда производное действия.

Итак, чтобы покруглее обозначить глупость, нужно отвергнуть точку зрения, что она – свойство ума или его изнанка. Скорее всего, глупость – это любое неосознанное действие, а возможно и сам по себе рефлекторный комплекс особи, воспринятый некритически. Возражение: тогда сунь руку в кипяток – терпи и смейся, а не выдёргивай её инстинктивно! Ответ: предусмотрительно не буду совать, чтобы затем не выдёргивать. То есть знание последствий освобождает от абсурдных экспериментов. Животные, в то же время, повсеместно «живут» инстинктами, но язык не повернётся всех их скопом отождествлять с глупостью. Значит, антропологическое сознание имеет всё-таки прямое отношение к сущности обозреваемого предмета. Хорошо, тогда такая версия: глупость – это то, что исторически, эволюционно – иначе говоря, рефлекторно, методом тыка, при помощи неосознанных действий – освоено человеком и, соответственно, себя изжило, либо не имеет перспективы развития. Теперь есть от чего оттолкнуться и, прежде всего, – животное в человеке, с которым, впрочем, тоже не всё просто. Так, если знания, интеллект, воспитание похожи на культурные растения в саду и по условию, всегда требуют напряжённого усилия, полива, ухода, создания условий, то глупость жизнестойким сорняком лезет там, где её вздумается, и без всякой опеки – легко! – переносит амплитуды общественной температуры. Заметим так же, что плоды просвещения часто перезревают в апатию, безволие, созерцательность, и наоборот, глупость – всегда уверенность, энергия, напор, действие. Ум, зная цену уму, избегает невежественной вульгарности, поэтому диалектически обречён вступать в родственные браки, мутировать, постепенно вырождаться. По крайней мере, ум, основанный на идеализме. Глупость же находится в счастливом неведении относительно генетики, правил, перспектив, предупреждений и смело идёт на интуитивно – материалистическое кровосмешение, понятное природе.

Рассматривая глупость, как уже обозначенную «бесперспективность», можно различить две её ипостаси – общественную, когда человек совершает глупость с массой себе подобных, и личную, выявляющую произвол и особенности характера данного индивида. К первой отнесём религию, государство, нации, войны, революции. Ко второй – невежество, эгоизм, жадность, желудочную рефлексию и некритичность в выборе средств для достижения той или иной цели. В данном ряду приведены только наиболее важные понятия, жёстко сцепленные между собой, которые есть смысл тезисно обрисовать.

Несомненно, что лидер группы «глупости народов» – религия. Самое стойкое и массовое, как институт, заблуждение человечества. На протяжении многих веков она агрессивной, нахальной рукой хитрого пастуха удерживала человека от гибельной пустоты сознания, хотя не раз, блуждая в тумане приблизительности, подводила стадо на край пропасти. Досталась нам в наследие от первобытного, досознательного страха перед природой, собой, звёздным небом. Спекулятивно модифицируется, давая простые и доходчивые объяснения человеческой ничтожности. С языка сорвалось: между прочим, бог – это тоже глупость, но практически безобидная рядом со своими клерикальными наместниками.

Государство – сильно переношенный, опухший ребёнок самоорганизации сросшихся наций. Диковатая помесь насилия, религии, мёда с дёгтем, кассы взаимопомощи, попыток управлять движением облаков и капитала. Историю государств невозможно читать без сардонического смеха и слёз прозрения – настолько похожа она на едкую сатиру. С пережору, а иногда и предусмотрительно, вспоминает о массовой силе слабых, бросая вниз подачки. При помощи насилия защищает одних граждан от животного в зеркально на них похожих, создаёт благотворную кислую среду для развития милитаристского и административного дармоедства. Сегодня государство неотвратимо срастается с финансовыми потоками, обеспечивая небольшой кучке ожиревших засранцев право сосать кровь миллиардов бессистемных чайников.

Нации – реликтовая реакция населения на географическую и климатическую многоукладность условий существования, придание их особенностям положительной идеологии. Они – эволюционный рудимент, разбивший массив человечества на динамичные, состязательные группы, что, в своё время, стимулировало движение цивилизации вперёд. Одновременно национализм кровожаден и жесток, часто склещивается с государством и религией, чтобы обосновать ту или иную справедливость разбоя. Давно замечено, что у глупости всегда есть национальность, а вот талант, блестящий ум, гуманизм, вдохновение – вненациональны, то есть космополитичны. «Национальное» постепенно уходит из жизни с распространением информированности о всеобщности бытия и постепенным выравниванием условий жизни, оставляя, впрочем, его пикантным дополнением фольклорного и кулинарного разнообразия досуга.

Войны – стремление некой группы одержимых решить свои проблемы за счёт другой, условно говоря, добившейся нирваны, а зачастую просто сшибка двух видов звериного. Отмирающий, затратный вид жизнеустройства, круто поперчённый радикальным религиозным бредом, грабительской наивностью пушечного мяса и паранойяльной одержимостью исторических личностей, «так» борющихся с вселенской скукой. Передёргиваясь, к «положительным моментам» войн можно цинично отнести категорическую прополку биологически – слабых социумов и бестолково – вдохновенный, чумовой азарт очередных возрождений.

Революции – производное веры «детского» сознания в скачкообразный характер движения к благополучию. В несметных количествах штампуют утопические идеи, фантомы, врагов по лестничной клетке и героев борьбы с собой, придают значимость слову «вдруг». Невозможны без общественной убеждённости в праве личности на хаос, на геморройные маразматические воспоминания об ошибках горячей, как понос, молодости. Иногда революции – бунт толпы, решающий проблему выравнивания условий жизни, – либо прорыв набрякших гнойников жизнеобмена. Теории, вынужденно обслуживающие революционность, чаще всего, носят лжематериалистический оттенок, противоположный коровьему, умеренному идеализму эволюционности.

Обобщая афоризмы в категории «глупость народов», надо заметить, что сами эти понятия не занесены к нам в виде спор из космоса и не подброшены лукавой нечистой силой, а рождены персонифицированной «народной глупостью», в которую сейчас и воткнётся курсор – плиз-з!

Невежество – инстинктивно защитный ответ обывателя на энергозатратность, дополнительность, обременительность знаний. Местами, самодовольная неспособность к обучению, развитию, освоению этических, эстетических, производственно – бытовых навыков и пугающая зевотная скука здравого смысла, рекомендуемого теорией. Ввиду неосведомлённости, придаёт свежий оттенок монотонности будней, так как «в народе» незнание – синоним счастья и самодостаточности. Сознание, не наполненное знанием, стремится закрывать опасные пустоты домыслами и кальками личного опыта, согласно поговорке о дураке и ошибках. Невежество напрямую противостоит культуре, науке, образованию, искусству и невольно производит горы удобрений для творческой флоры.

Эгоизм, понимаемый как крайний, – «вечный двигатель» человека, составляющий содержание его жизни через подчинение устойчивых стандартов общества личному произволу. Более соотносится с сознательным началом в человеке, осеменяет волю спорами стремления к эйфории ума и комфорту тела. Предоставляет возможность даже меленькой дроби задуматься о месте буквы «я» в алфавите. Эгоизм сопровождается бесчисленными, психосоматическими комментариями острых умов, простирающих его границы от инструмента для побуждения воли к действию, до божественной предначертанности права на личность. Ещё раз нужно оговориться, что к глупости примыкает только радикальное – боевое крыло эгоизма, идущее по костям ближних, и толкающее особь на неоправданный риск – в поисках большего – остаться с носом.

Жадность – моторное производное дефицита чувства меры, то есть стыда, сводящее на нет идею разумного потребления и баланса. Жадность, а также её младшая сестра зависть – терминаторы сознательности, совести, справедливости, ответственности перед «завтра». Древнейший, иронично – архетипический довесок к человеку, обросший легендами, сказаниями, притчами, незримое поле брани творца с животным корыстолюбием, опухлостью, стяжательством, иначе – мерзостью. Жадность обрекает владельца на неисчислимые внутренние страдания, которыми ни с кем и не поделишься – потому что, жалко. Она плющит, гнёт, ломает психику, приучает человека к чрезмерности, вандализму и, одновременно, зовёт его к активной жизненной позиции «захапать» больше большего унитазов, когда реально нужен один. Но вовремя…

Желудочная рефлексия – слепая подчинённость «жратве», посредством которой человек исследует пределы эластичности своей прямой кишки, в связи с аффективным уничтожением флоры и фауны. Главный плацдарм неосознанного, конституционного, эволюционно – неизменная сущность органической материи, условие её благополучного пребывания в лучшем из миров. Наполняет будни обывателя карикатурной целеустремлённостью к чаще гибельным, кулинарным извращениям, отсекает мозг от необходимости действия приятной сытой хронофагией и бросает его в бой при первых симптомах голодухи. Желудочная рефлексия отвечает за две трети смыслообразующего рефрена: зачем жить! если нельзя жрать, пить и трахаться?! Во многих разумных случаях, желудок – стимулятор духа, посредством силы осознанной необходимости. Он – то, что всегда напомнит о роли плоти, он может быть хорошим другом, когда помогает, а не командует. Как тут не вспомнить крылатую романтическую фразу: есть, чтобы жить, а не жить, чтобы жрать! Поез-з-зия…

Некритичность в выборе средств – рыба – прилипала невежества, его тень, взявшая кое-что от жадности, эгоизма и желудочной рефлексии. Ядовитый коктейль слабого сознания и сильных инстинктов – их противоборство ведёт человека к хроническим, моральным и физическим авариям, болезненным реакциям предмета вожделения. Вместе с жадностью и непониманием права «другого» опускает личную глупость на мировой уровень: подзуживает к войнам, захвату, разбою. В союзе с наукой и технологическим прогрессом «некритичность» заводит человека в тупики жизнеустройства, делая его фактически бессмысленным. Иносказательно некритичность в выборе средств выглядит так: давай молотком разобьём «ему» голову, чтобы посмотреть какого цвета у «нас с тобой» мозги!

Теперь, после столь абстрактных тезисов было бы уместно набросать эмоциональный портрет носителя всех обозначенных черт и качеств. Ведь кто-то соединяет собой невежество, эгоизм, жадность, мышление прямой кишкой и некритичность действий. Кто-то, сбиваясь в ударные группы, всё-таки ставит перед собой единственную программную задачу: испортить жизнь как можно большему количеству себеподобных. Этот «кто-то» раздувает вооружённые конфликты, сшибает лоб в лоб континенты, уничтожает страны, народы, ставит к стенке, режет головы, что редиску. И делает это с определённой корчью – миной на своём обобщённом, с позволения сказать, челе. Он же склонен к упрощениям в быту – ходит дома в рванье – хлебает борщ из кастрюли, гавкает на близких, брешет, не задумываясь, при любом затруднении, пьёт до самозабвения, склочничает на работе, сорит временем, клепает разного рода времянки – вещественные и ментальные. То есть он, являет собой некий материал, который при ряде условий, мог бы быть че-ло-ве-ком. Их, по правде сказать, много, но остановимся на одном, делающим всё, чтобы сделать свой путь на кладбище наиболее прямым и быстрым…

Вот он, она – неважно, то есть некто, стремящийся не быть, а выглядеть лучше, чем то, что есть на самом деле. Он сочетает в себе наив и самодовольство, искреннюю пошлость, неудовлетворённость судьбой – индейкой и склонность к невольным самоповторам. Он хитёр, изворотлив, боек, завистлив, немасштабно амбициозен, отзывчив на дурёж, склонен к необдуманным поступкам, о здравом смысле вспоминает, когда уже поздно и пузо лопнуло. Он жаден, вороват, несамокритичен, поверхностен, любит халяву, суёт нос в низменное, скуп и оттого неплодовит душой, оппонент для него не внутренний голос или друг, а внешний враг. Оригинальность он по дремучести путает с оригинальничанием, всегда смешон и всегда этого не замечает, хотя не прочь посмеяться над другими. Способность самостоятельно мыслить он подменяет набором выученных в детстве рефренов – отсюда его страсть к анекдотам, поговоркам, устойчивым словосочетаниям, междометиям, доступным примитивному запоминанию. Он никогда не бывает, сыт сущим так, чтобы уже не хотелось, поскольку, профилактика, баланс, предусмотрительность, аскетизм для него – только химеры пришибленных умников. Он мучительно мечтает о роскоши и шике, при крайней скупости на усилие, алкоголем лечит сознание, а не тело, любит, чтобы его «любили», и не любит любить. Он устойчиво консервативен и с трудом воспринимает новации, если только это не мода. Глупец ни за что не несёт личной ответственности, поэтому всегда находит виноватого на стороне, и даже с похмелья, и даже если сам затеял пьянку. Он гордится достижениями человечества – спорта – родины, к которым не имеет никакого отношения. «А потому что всё хорошее в этом мире, знаете кто? Й-я-я-я!». Он немыслим без кнута и пряника, постоянно путает их местами, и постоянно лижет руки, владеющие этими предметами. Он всегда раб – того или другого – поэтому трусоват перед силой и бесподобен перед ничтожеством. Глупец ищет ни чем отличиться, а чем не отличаться, то есть мимикрировать – оттого и сер. Он не в меру серьёзно относится к жизни, смерти, родству, патриотизму, истории – ни чему у неё не учась, семье, детям и даже, что странно, – к тёще. Он верит в чудеса, магию, лотерею, везение, гороскопы, чёрную кошку и падающую звезду, он верит в бога, чёрта, президента и претендента, в жизнь до и после смерти, снежного человека, летающие утюги и тарелки. Он мистически суеверен, язычески бесконтролен и ритуально набожен, под здоровьем понимает лекарство, а не всепогодную подвижность – самовоспитание духом тела и наоборот – оттого раньше срока коробится, плешивится, загнивает, и от омерзения к себе – умирает. Глупец имеет лицензию на «народную мудрость», но сам ею не пользуется, а только передаёт в неприкосновенности детям, которые, в силу всё той же глупости, ничего из неё не берут, передавая старомодный набор мыслей ещё дальше. Согласитесь, есть в этом что-то логичное…

Для глупца талантливые, мозговитые циники строчат простые, как первый столбец таблицы умножения, песенки, книжонки, газетёнки, рубашонки, стряпают фильмики, игрушки, мюзиклы, сериальчики – он их хищно глотает и, не пережёвывая разумом, сблёвывает. Тоже, идри, умён задним числом: «хавать на полном серьёзе» гадость?! – то есть, не такой уж и дурак! Наш мифологический глупец – основной кредитоспособный, благодарный заказчик пошлости, тиража, чёса, блёсток на заднице и массовой культуры, при собственном гибельном бескультурье. Он неустанно осваивает лавину зрелищ, тряпок, ширпотреба, напитков, жратвы, развлечений, рекламы, технических новинок, антиквариата, суррогатов подлинности, услуг и предметов «искюсства». Он мужественно перерабатывает миллионы тонн продовольствия в фекалии, добиваясь, добиваясь и добиваясь суточной законченности жизненного цикла… на очке. К нему глупец идёт, хмурясь, бросая домашним через плечо: пойду подумаю… Ах, вот где ты думаешь, голубчик! Не под парусом, не в пурпуре осенней аллеи, не в горах над щемящими ломкими облаками, а скромненько эдак, без размаха – в сортире! Хорошо хоть так. Ну и подумай, кстати, о том, как жестоко ты, миллиардоликий, расправляешься с природой, наплевав на проклятия потомков, как кичишься наваром, торгуя смертью среди отсталых, как их же хитроумно грабишь… Подумай так же, что бог для тебя – лишь ширма, прикрывающая твою голую духовную задницу, что нации – это большие стаи «маленьких», что твой бунт – лишь холопская разнузданность, что обманывая других, ты не сможешь обмануть себя, и однажды утром – «под конец» всё твоё нутро вылезет в зеркале ужасной слюноточивой образиной. Сообрази, наконец, зе-ме-ля, что ты крайне подвержен стадным эпидемиям отупения, потому что слушаешь не мудрецов, несущих в себе индивидуальность, а очередного клишированного вождишку на трибуне, убаюкивающего тебя сказочками о наступлении светлого разбойничьего – и тоже очередного – будущего. А затем этот дядя бросит тебя на штыки, потому что поссорился с другим самодуром из-за горстки дерьма, называемого золотом, или из-за жирной землицы. Ну да, и потом – одним здравицы, рукоплескания, шум в буфете, сладкие грёзы, а другим – моря крови, вставай страна… своей земли ни пяди… кто к нам с мечом… Пороховые зарницы, массовость, подъём, спад. Запомни: война справедливой не бывает, потому что у каждого, кто взял в руки оружие, не правда «своя», а совсем наоборот – своя неправда. Иначе говоря, лучше вообще уничтожить оружие как способ убеждения – принуждения, и оставить для этого риторику, если уж жаба душит от зависти на соседскую страну, жену, сад, дом, позицию, образ жизни, мироощущение или умение со смаком, но без последствий, выпить сто грамм водки после бани… Закрылся и сидит – что он там делает?!

Отойдите, я вам говорю! Не мешайте ему – он думает… Думает свои несколько минут в день, ду-ма-ет! Видите, как напрягся, арбузно покраснел, вспотел, покрылся «гусиной кожей», сосудами, глаза из орбит лезут, трусы съехали, муки адовы, чад, вонь, стон, не ровён час архангелы с небес протрубят, волосы дыбом, рукой по кафелю – хлоп! Старушка – мать на кухне крестится – вот-вот мысль выйдет естественным путём… Он старается, титанически кряхтит, елозит, пердит даже – это необъятные желания вошли в прямой конфликт с биологическими возможностями –вот горе! Не идёт мысль, хоть ты тресни! Но согласитесь – хорош! Значит, именно это, и оставим – таков набросок…

Позвольте! – яро воскликните вы, – но ведь это не портрет глупца получился, а как бы человека вообще, то есть современника на перевале тысячелетий?! Смотрика, верно, а я даже не заметил, что в о о б щ е… Впрочем, кхе-кхе, вру – конечно же это он! Единственный и многократно повторимый владыка мира оказывается глуп тотально?! Да! да! да! Но – только второпях не забросайте художника почечными камнями! – не безнадёжно – вот! Его «поумнение» предопределено логикой уплотнения жизненного пространства, вытесняющей глупость на периферию истории, и выработкой новых стандартов усреднённости. Бурное техногенное развитие человечества буквально механически двигает «норму» в сторону морального, деятельного интеллекта и рациональности, как фабулы жизни в обозримом будущем. Инстинкт звериного выживания с обширным багажником глупости сменит оговорённый принцип сознательного, целесообразного, качественного со-су-щест-во-ва-ния.

И что же, творец тогда успокоится, перестанет называть вещи своими именами и вешать собак на тощую душонку человека? Нет, конечно! Он неизменно прыгает с плеч общества: сегодня – с вислых, костлявых, жалких, завтра – с развёрнутых, мускулистых, прочных. Он там, где дразнящий ледяной простор одиночества, пьянящее чувство духовного голода, он всегда там, где никто ещё не был…