Письма по сходной цене

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

И правда, что же это был за человек? Прежде всего – откуда он взялся, как появился в жизни бабушкиной мамы, то есть прабабушки Камышева Андрея?

Заинтересовавшись этим сразу после расшифровки писем, Андрей стал спрашивать об этом бабушку. К его радости и удивлению, она много чего помнила, и многое могла рассказать. И выяснилась такая романтическая история, что впору было сразу садиться писать душещипательную повестушку или сценарий кинофильма для женской аудитории с подзаголовком «Тюремный роман».

У прабабушки, а её звали Александра Ильинична, и до встречи с Горнунгом жизнь была – не скучно будет о ней слушать. Родилась и выросла она в Казани, в семье купца первой гильдии, торговца мебелью Ильи Ильича Семёнова. Семья не бедствовала, но торговое дело у отца не заладилось из-за постоянных пожаров: дважды горел склад с его мебелью и однажды сгорел сам магазин. Илья Ильич подозревал в поджоге конкурентов, но улик тому не было, и всё сводилось к воле божьей. В конце концов он разорился. Тем не менее, все дети, а их было числом пять, закончили гимназию, образование получили хорошее. Александра из гимназии выпустилась в 1912 году и, покинув Казань, как позже оказалось, навсегда, отправилась в Петербург поступать на Высшие женские медицинские курсы, или как они там тогда назывались. В Петербурге к тому времени уже жила её старшая замужняя сестра Анна, которая её и приютила. На курсы её в тот год не приняли по неизвестной причине, и пришлось целый год жить в Питере у сестры на хлебах, на чём сама же сестра и её муж настояли.

В следующем году на курсы её всё же приняли, и ровно год она на них ходила, постигала знания и умения сестры милосердия. А затем началась Первая мировая. И несложно будет догадаться, где вскоре оказалась свежеиспечённая сестра милосердия Александра Семёнова. На фронте, разумеется.

Пересказывать всю её фронтовую эпопею, всё равно что писать эпопею трёхтомную литературную, которая и без того, кстати, уже написана. Когда в продаже и в библиотеках появилось «Хождение по мукам» Алексея Толстого, Александра Ильинична сразу узнала в героине Даше – в Дарье Дмитриевне Булавиной, впоследствии Телегиной – себя самоё. Всё в их судьбах совпадало до мелочей. Даша родилась и выросла в Самаре, на Волге – Александра выросла в Казани; Даша приехала в Петербург к замужней сестре – Александра туда же и тоже к сестре; Даша в Питере переживала романтические увлечения, и Александра, разумеется, не миновала их; Даша с началом войны стала сестрой милосердия и работала в поезде-госпитале – и Александра ездила сестрой в таком же поезде; Даша с началом Гражданской войны угодила в её гущу – туда же угодила и Александра…

Один только существенный момент их различал: Даша не побывала в немецком плену, а вот Александре это привелось. Под Ригой в 1917 году вместе со всем госпиталем. Вначале они оказались в окружении, а затем пришёл немецкий офицер и объявил, что в настоящий момент они – пленные. Правда, плен их заключался в том, что немцы истребовали список раненых с их званиями и фамилиями и запретили сёстрам и врачам далеко отходить от госпиталя без немецкого ведома и позволения. Но и только. Никаких других ограничений и репрессий.

Впрочем, одну из «репрессий» Александре всё же пришлось на себе испытать: немецкие офицеры активно пытались за нею ухлёстывать. Нет-нет, ни принуждений, ни, тем более, насилий, боже сохрани! Напротив, с шоколадом и с ликёром. А она так решительно оборонялась от них, что они дали ей тогда прозвище «böse mädchen», то есть, сердитая девушка. У неё в молодости были роскошные густые и очень длинные, ниже поясницы, волосы пшеничного отлива, за что немцы называли её также «goldhaarige mädchen», то есть, златовласая девушка. В сумме у них получалось «сердитая златовласая девушка». В общем, плен был так себе, не очень-то и походил на плен.

Так или иначе, а к концу 1918 года она оказалась на Украине, в доме своего жениха, бывшего госпитального пациента, штабс-капитана по фамилии Гончаренко. Там в августе следующего года и родилась её дочь Галина, будущая бабушка Камышева Андрея. В метрическом свидетельстве, а позже в паспорте бабушки значилось место рождения – село Новая Водолага Харьковской области.

Штабс-капитан вскоре был мобилизован деникинцами, с юга наступающими на Москву, и сгинул где-то на полях сражений. Его родители, люди прижимистые и к невестке не благоволящие, несколько лет терпели в своём доме Александру с малым дитём Галей, но поскольку война давно уже затихла, а штабс-капитан не объявлялся, стали недвусмысленно указывать ей на порог и на дверь. Она принялась разыскивать родственников, к каким можно было бы перебраться. Отозвался старший брат Владимир, занимавший к тому времени солидную должность в аптечном управлении города Новосибирска. В медицинском дипломе Александры среди других дисциплин значилась фармацевтика, и этого оказалось достаточно. Брат устроил её на фармацевтические повышающие курсы, а затем выхлопотал ей должность заведующей аптекой в областной глухомани, в городишке с удручающим библейским названием Каинск. Туда она и перебралась с дочерью году эдак в 1925-м, там и повстречалась с тем самым загадочным Горнунгом. Но ведь как повстречалась!..

В бабушкином пересказе прабабушкин рассказ от первого лица выглядел так:

«Познакомились мы самым необыкновенным образом, совсем как описывают в романах. Я с Галей (будущая бабушка Андрея, пересказчица) комнату снимала в Каинске, в частном доме напротив тюрьмы. Ну, тюрьма как тюрьма, краснокирпичное трёхэтажное здание, решётки на окнах, как полагается. Вначале было неуютно рядом жить, но ничего, привыкли вскоре, ко всему привыкнуть можно. Двор у этой тюрьмы был внутренний, а снаружи никакой ограды, просто небольшой пустырь, отделяющий от тюремной стены с зарешёченными окнами наш домик с подворьем. В окнах сквозь решётки были видны лица заключенных, когда они к окнам своим подходили и на вольную волю глядели.

И нас, конечно, было видно из тех окон с решётками, как мы в своём дворике возле дома делами хозяйственными занимаемся, или просто так на лавочке с Галей сидим, отдыхаем. Я стирала возле дома, мусор выносила, дрова колола на чурбане, всё это было из тюремных окон видно. Вот он и увидел меня из окна своей камеры, понаблюдал немного, и понял, что я квартирантка, а не хозяйка, что безмужняя, хотя с ребёнком, что девочке лет восемь или девять, что я с образованием, интеллигентная, ну, и внешность моя ему показалась приятной. И он решил твёрдо: как выйдет, попробует познакомиться.

За что сидел и долго ли сидел? Не за политику и не по уголовному делу, конечно. Сидел он за какую-то бухгалтерскую недостачу или за неполную отчётность, или ещё что-то в этом роде. И всего-то год он получил тюрьмы с последующим поселением в Каинске на пять, кажется, лет. А ведь он москвич был, а в Сибирь приехал по делам служебным, и вот тут и допустил свою оплошность, что-то в документах не так сделал. До освобождения ему недолго оставалось, когда он меня увидел сквозь свою решётку.

Думаете, как освободился, сразу бросился ко мне, приюти, дескать, женщина, невинно пострадавшего, бездомного?.. Да ничего подобного. Вначале он жильё себе нашёл, оделся поприличнее, на работу устроился. Он тремя иностранными языками свободно владел, поэтому взяли его в местное училище немецкий язык преподавать. Взрослый сын, его Лёвой звал (Львом сына назвал понятно в честь кого!), привёз из Москвы всё, что ему было нужно для обычной его жизни, главное – привёз библиотеку, которая мне потом и досталась. Как я потом мучилась с этим огромным количеством книг, это ведь такая тяжесть и обуза при переездах. Но он без этих книг не мог, они были для него самое главное.

А о том, что он в тюрьме этой сидел и что меня из окна заприметил, он признался много позже, когда уже мы сошлись. Про меня он уже знал, что я аптекарша, откуда и когда приехала, всё знал. Зашёл он к нам как бы случайно, под предлогом, что квартиру себе ищет, не сдаётся ли, дескать, комната. Ну, а там уже разговорились, слово за слово… ну, в общем, понимаете… Чудесный оказался человек, интеллигентный, вежливый, воспитанный. Ни одного худого слова при мне ни о ком не сказал. К Гале, к дочке моей, относился как к своей родной. Такая жалость, что недолго нам пришлось прожить с ним вместе, три всего лишь года. Он в больницу лёг однажды подлечить свой ревматизм, а в больнице оказался тифозный больной. Его изолировали от других помещений, держали в отдельном крыле, да, видно, плохо изолировали. Заразился Владимир Иосифович от него тифом. Там, в Каинской больнице и умер от тифа, практически у меня на руках.

Сын его Лёва приезжал на похороны, тот, который вещи ему привозил из Москвы три года назад. Я спросила его после похорон и поминок: «Лёва, вы, конечно, вот это всё заберёте с собой?» – на вещи Владимира Иосифовича указываю и на библиотеку. – «Что вы, что вы, Александра Ильинична, – отвечает, – это всё ваше, не беспокойтесь, пожалуйста». А я и не беспокоилась, я только думала: куда мне всё это, зачем мне столько книг и прочего имущества, когда его самого уже нет и не будет?..».

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: