Письма по сходной цене

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

За те полчаса, или около этого, что они вели разговор, Дегтяря дважды увлекали для каких-то вопросов не то на кухню, не то в администраторскую подсобку, и несколько раз подходила «девушка с блокнотиком», как мысленно стал называть её Камышев, она протягивала Дегтярю смартфон, он извинялся, поднимался из-за столика и, отойдя на несколько шагов, вёл, порой довольно бурно, деловой разговор. Вернувшись к Камышеву, ещё раз извинялся и продолжал разговор с ним прямо с того места, на котором он был остановлен, как будто нажатием кнопки снимал с «паузы» видеофильм.

Девушка с блокнотиком явно была старшей в этом заведении, она появлялась то здесь, то там, подходила к сидящим за столиками клиентам, давала указания официантам, отвечала на телефонные звонки, исчезала и появлялась, передвигалась быстро и бесшумно. С Дегтярём, своим боссом, была предупредительна, но не подобострастна. При этом она была ещё и премиленькой, стройненькой, изящно сложенной и молодой, никак не старше тридцати. Камышев нашёл, что она напоминает ему его собственную жену Анастасию – такая же светловолосая, с похожей стрижкой, того же роста и сложения, и даже деловой брючный костюм напоминал костюм Насти, в каком она ходила на свою службу в консалтинговую кампанию. Разве что возрастом Настя была чуть постарше, да и то неизвестно ещё, возраст это или макияж такой у здешней куколки. Да, умеет подбирать под себя персонал этот оборотистый Андрей Тарасович…

После одной из пауз в их разговоре Камышев счёл возможным поинтересоваться:

– Эта дамочка, что меня встретила и вас к телефону то и дело зовёт, она здесь кто – администратор, метрдотель, распорядитель?..

– Она директор этой точки, этого кафе. Я так и назвал должность в штатном расписании – «директор», без всяких околичностей вроде «менеджера» и «администратора».

– По-моему, она на своём месте.

– Безусловно. Была бы не на своём, её бы здесь не было.

– И притом, симпатяга. Я бы даже сказал, сексапильная дамочка, очаровашка-завлекашка. Клиенты мужескаго полу на неё клевать должны.

– Я обязательно ей это передам. Вы ей сейчас польстили. И мне тоже. Хотя бы потому, что это моя жена.

– Ах, вон как… Извините, если сказал глупость.

– Да нет, почему же, вы сделали ей комплимент.

– Ещё раз извините. Муж и жена в одном бизнесе… Не знаю, хорошо ли это. Помогает или мешает это вам лично?

– Даже не знаю. Не то и не другое. Работаем нормально. По штату, она у меня в подчинении, и мне иногда приходится ей об этом напоминать. В шутливой форме, конечно. Нет, пока что у нас всё в порядке. Я не злоупотребляю своим служебным положением, она не злоупотребляет своим семейным. Почти полная гармония.

– Чудесно, если так. И, кстати, тогда уж спрошу: как эта ваша чудная жена отнесётся к тому, что вы намерены потратить солидную сумму из ваших семейных денег? Наверняка она знать не знает ни о каких письмах, а возможно, не знает и ни о каком Толстом. А?..

– Не угадали. О письмах, то есть, о письме, она знает от меня, о Толстом, представьте себе, тоже знает. Хотя, конечно, не так хорошо, как я. А деньги… деньги я собираюсь потратить свои, личные. Мы женаты чуть больше двух лет, а в бизнесе я лет пятнадцать. Некоторый капиталец у меня образовался задолго до нашей свадьбы. Кстати, и у неё, и у меня этот брак второй, так что всё в порядке. А вот насчёт вашей супруги…

– Откуда вы знаете, что она у меня есть?

– Да от того же вашего Лозина и знаю. И про жену вашу знаю, и про двоих ваших детишек. Я всё у него выпытал про вас, прежде чем выходить на связь. Должен же я был знать, с кем собираюсь обсуждать важное дело.

Камышев твёрдо решил как можно скорее встретиться с Лозиным и высказать ему своё мнение о его болтливости и о нём самом.

– Так вот, насчёт вашей супруги… Как она отнеслась бы к тому, что у вас есть прекрасная возможность пополнить ваш семейный ресурс столь значительной суммой?

Камышев нахмурился и ответил не сразу.

– Не знаю точно, но предполагаю, что она была бы не против. Может быть, даже очень не против. Но она здесь ни при чём. Совершенно не имеет к этому отношения. Если говорить юридически, то письма являются частью моего наследства, полученного от моих предков, причём тоже задолго до свадьбы. Я вправе делать с ними всё, что пожелаю, или не делать ничего. Стало быть, и деньги, вырученные за них, ну, если бы я вдруг вздумал их продать, были бы моими личными. В точности как ваш добрачный капитал.

– Боюсь, что нет. Я в этом вашем юридическом построении не уверен. Письма – да, они получены вами до брака, и вы вправе ими распоряжаться по своему усмотрению. Но если вы получите за них деньги, то это уже будут деньги, полученные вами в браке, то есть нажитые совместно. На сто процентов не уверен, но суд, если до него вдруг дойдёт, может занять именно такую позицию. У меня ведь, уважаемый Андрей Валерьевич, кроме первого философского образования есть и второе, юридическое.

– Интересно получается, – усмехнулся Камышев, – письма мои личные, а если я их продам, то уже не мои, а семейная ценность.

– Получается очень просто, что вам не следует посвящать вашу супругу во всё это дело. Сейчас она не знает о моём предложении, и дальше ей лучше не знать, если, конечно, вы к этому склонны. Деньги вы можете положить на вновь открытый счёт, о котором никто, кроме вас, знать не будет. Можно даже в заграничный банк. В этом я, пожалуй, смог бы вам помочь, если вы пожелаете.

– Стоп! – воскликнул Камышев. – Вы опять заговорили так, словно у нас уже дело сладилось. Ничего ещё не сладилось, ничего. И о жёнах зачем-то пошёл разговор… Ну причём здесь наши жёны? Только их здесь не хватало.

– Без них нам никуда, – с улыбкой возразил Дегтярь. – В том или ином качестве, раньше или позже, всё равно они играют свою роль.

– Непременно положительную?

– По-разному. Чаще, я думаю, всё-таки положительную. Софья Андреевна много полезного сделала для Льва Николаевича. Я не говорю про вдохновительство, про роль музы и тому подобное, я про конкретную полезность для его работы. Она ведь ему рукописи переписывала, материалы готовила, с издателями переговоры вела.

– Ну да, а в позднем периоде ограничивала его, опекала в плохом смысле, подсматривала, неугодных ей людей к нему не допускала, дневниковые записи без его ведома читала, по одной из версий опеку над ним установить хотела, так что в результате он от неё сбежал. Именно сбежал, а не ушёл, а в дороге простудился и умер. Косвенно, получается, она виновна в его смерти. Такая вот роль верной жены в жизни великого человека.

– Было, было, отрицать не стану. Что-то подобное пишут о его последних днях многие его биографы.

– Он даже к себе умирающему её не велел подпускать. Она в окошко с улицы заглядывала, как он там лежит на своём смертном ложе. Это в Астахове, я имею в виду.

– Не одна она так действовала на него в последнем периоде. Там и дети его многие постарались насчёт раздела имений и доходов с издаваемых книг.

– Постарались, постарались. Не все, но некоторые его огорчали. Вот Татьяна Львовна была верной помощницей и бессребреницей. Но младшая-то, Александра Львовна, та ведь вообще всю дальнейшую свою жизнь посвятила памяти отца, его делу. Сразу после его смерти не наследство бросилась делить, а собрала, системно сгруппировала, подготовила к изданию – и издала ведь! – все поздние его вещи, которые ещё не были изданы или были изданы не в авторском варианте. У меня есть этот трёхтомник в мягкой обложке, он так и называется: «Посмертные художественные произведения Льва Николаевича Толстого», и внизу крупно: «Издание Александры Львовны Толстой». 1911-й год, представляете? Александре Львовне тогда было всего 27 лет, а умерла она в глубокой уже старости за границей, в 1979 году. До самой смерти руководила Толстовским фондом, он был отчасти культурный, отчасти правозащитный и благотворительный, каким был и сам Лев Толстой в жизни.

– Этот трёхтомник посмертный у вас тоже от этого Гартунга… нет, Гартмана…

– Горнунг его фамилия, Горнунг. Владимир Иосифович Горнунг. От него, конечно же.

– А кем, собственно, он был? Что за человек этот ваш Горнунг, что Толстой ему письма ответные присылал? Такого ведь не каждый удостоился, я думаю.

Камышев не стал отвечать сразу. Он постучал ногтем по опустевшей винной бутылке и вопросительно посмотрел на хозяина. Тот жестом показал: «что за вопрос, сейчас будет», поманил ближайшего официанта и указал на бутылку. Через какие-то секунды новая, уже откупоренная бутылка стояла на их столе.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: