 |
Валерий Перевозчиков
Сборник миниатюрСовременная народная история России в разговорах
 На чтение потребуется 3 часа 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf
«Язык есть исповедь народа, В нём слышится его природа, Его душа и быт родной... »
Князь Вяземский
«Разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов».
А. С. Пушкин
Оглавление 8. Скамейка. Часть 2 9. Скамейка. Часть 3 10. Скамейка. Часть 4 Скамейка. Часть 3
– Нет, смерть не обойдешь, не объедешь… Два века ведь не проживешь. – А вот сколько бы ни прожил человек, все равно жизнь короткой кажется… – Да, судьбу на кривой не объедешь, не обойдешь…
Челябинск, 1993 г.
У нас в доме в этом месяце стазу двое похорон… И все как-то не так. Директор мясокомбината умер, его повезли отпевать в церковь. Так и похоронили без музыки… Все соседи так удивились, всем было так неудобно на поминках… А потом начальник цеха умер на мехзаводе… Татарин. Так родственники выкрали мертвеца… Ой, нет – покойника… Завернули его в тряпки, и так закопали. На следующий день все сразу пришли на поминки – поминали в столовой… Так и помянули, не похоронивши.
Октябрь 1993 г.
Лучше маленький склад, чем большой оклад!
Ноябрь 1993 г.
В общем, похоронили по-человечески… Через день в газете – в «Ленинской трибуне» – появляется траурное объявление… И директору треста – а она женщина в годах – звонок из милиции: «Приходите». Она заходит в камеру – и в обморок! Отходили её... – Как же так, Вера?! Мы же тебе и платье купили… – Да, у меня их полный шкаф, взяли бы оттуда. – А выручка?! Мы же списали 500 рублей. – А вот они. Сейчас в милиции не грабят. – А похороны – ты знаешь, сколько денег потратили? – Да, пошли вы все куда подальше! Ну, теперь и не знаю, как они это все будут разлаживать… Идет следствие.
Апрель 1990 г.
В университете, в общаге на седьмом этаже, у нас было кафе «ДУСТ», куда мы приглашали всяких интересных людей… Был Фазиль Искандер – кстати, сосем не веселый человек… Был Никита Михалков, с которым, с потом которым пили водку в 732-й. И вот Ирка Миронова поехала приглашать Митту… Он согласился, потом, правда, не приехал… Она спрашивает: – А как Вас представить? – Александр Митта – кинорежиссер. – Нет, а как Ваше отчество? – Маркович, как и у всех на Мосфильме…
20 ноября 2007 г.
Просто канва судьбы такая… . У Николая, у моего второго мужа, было четверо сыновей, а остался один. Первый сам застрелился – пьяный… Второго – соседи. Стреляли по галкам, а он шел по дороге… Третий – приехал домой, и поехали они с матерью на могилки – к братьям… И разбились на мотоцикле – насмерть. А сейчас похороны, как свадьба, – дорого… Одни гробы сколько стоят. А мы в соседях живем, я помогала на поминках… Так с Николаем мы сошлись пять лет назад… Жили хорошо. И вот приезжает сын – последний… Я наготовила для всех, посидели как следует… На следующий день Виктор сходил к тёткам, и они его настроили … Будто я жила с Николаем еще при его живой матери. Пришел выпивший, до двух часов говорили с отцом. Сильно поругались… Ночью Виктор ушел к теткам, а потом уехал, к нам не зашел… Через сколько-то присылает письмо… «Тётя Поля приезжайте, посмотрите, как мы живем». Вот еду – не знаю, что будет, как будет… Сам велел.
«Новокузнецк – Кисловодск», 15 октября 1985 г.
У нас, у цыганов, как… Если девушка выйдет за русского… Вот -45 градусов мороза, а она стоит в одной рубашке… Отец, брат идут – пройдут мимо. А когда среди своих… Если муж идет в тюрьму – жена ждет хоть десять лет. А как живем… Здесь, например, нету джинсов… Едем – покупаем 20-30-40… Привозим – продаём, люди спасибо говорят… Так – не так – а!? У нас, у цыганов, это в крови…
«Новокузнецк – Кисловодск», 16 октября 1985 г.
В бараках после войны жили, а весело было! В большой комнате – три семьи! Простынями, одеялами разгородились – и почти год так прожили. А теперь все двери на пяти замках! Выпивали, но не так как сейчас пьют… Стакан нальют и сразу – другой! А я еще и закусить, как следует не успел! Еду младшему сыну свадьбу играть. Только теперь много водки надо – ящиком поди не обойдешься…
15 октября 1985 г.
Он у неё совсем спился… Напьется и ревет: – Вера, там кто-то в огороде есть! – Да, Жора, да мой миленький! Там же никого нет! А он ее как-угодно обзывает… Видела бы ты этого Жору! – под глазами все опустилось – старик-стариком! А она за ним пыль сдувает… У Веры сын сидит в тюрьме, она ему в городе квартиру держит… Ну, этот Жора и изгаляется: все не так, все не по нему! Так мы же бабы – дуры, все мужикам прощаем… А надо, чтоб она его проучила… Чтоб он, пропадла, узнал, какая она золотая женщина!
«Новокузнецк – Кисловодск», 16 октября 1985 г.
Мой вчера вызверился на Сережку: – Что ты еду по тарелке мусолишь! Жри, что дают. Давно надо было разойтись… Он как поедет в командировку, так и спутается, с кем попало! Один раз, в Ростове, женился! А я, когда молодая была, думала: – Как это, разойтись?! А что люди скажут? Два раза подавала на развод, а потом забирала… А теперь думаю: – Да пропади оно все пропадом! Вчера как врезал Сережке, так тот чуть стенку не проломил!
«Новокузнецк – Кисловодск», 16 октября 1985 г.
Конечно, Высоцкий сидел – у нас тут, за Тюменью – зона… Так заключенные восстали, чтобы его освободить! А сами вернулись в зону, что ему ничего не было!
«Тюмень – Омск», 1984 г.
Мам, а бабки-ёжки – кто они? Они страшные! Я их рисую – и рву! А слон их может своим пылесосом засосать?! Может! Ура, вот тогда от них вообще ничего не останется!
(Кирилл – 4 года) Новосибирск – Москва, 1994 г.
– Идиот! Тормоз! Куда ты прёшь! – не видишь, я с ребенком! – Да, я инвалид… Вот – моё удостоверение… – Инвалид ты, бля, по уму… Понахватали тут книжек! (через некоторое время – подруге) – Ну что, Верка! Лихо я этого дауна отшила!
Трамвай, 2002 г.
– А ты сам-то, земляк, давно на больничке? Ну, ты же видишь, я же – нормальный! И что они меня не развязывают?! Мать бы вызвали, она бы подтвердила. Да, как ей из деревни тащиться… Менты меня привезли? Дрался? Орал? – Ни хера себе... – Слышь, браток, а мне надо здесь зацепиться… Мне теперь дембельная подлянка (выписка – В.П.) ни к чему… Мне же врезать могут по самые уши, – пятерик корячится – не меньше! – Слышь, братан, а что такое – пункция?
Омск (больница), 1984 г.
У соседки дочка пошла в школу, и очень школу не полюбила… Два дня не ходила, говорит – рюкзак тяжелый, спина болит. Ну, мать поднимает – действительно – тяжелый. «Ладно, не ходи…» А вчера подняла, да опустила на пол, а там что-то стукнуло! Открывает, а Юлька в рюкзак здоровенный камень положила…
2006 г.
Мой брат, когда учился в Москве, подрабатывал на табачной фабрике «Дукат». И попал в цех, в котором делали сигареты для Брежнева. Курил он только «Дукат», но какой… Там же сигареты без фильтра, а Брежневу делали с фильтром и длиннее… Ну, табак – особый, бумага – это уж само собой… Сашка приносил россыпью, я пробовал – вкусные. Так вот еще в этом цехе рассказывали, что у Брежнева и портсигар был особый. Там была такая штука – он открывался только один раз в час. Брежнев тогда уже болел, и вот так берегли его здоровье …
1979 г.
А бабку твою Агафью водили под пистолетом за огороды: – Говори, где золото прячешь? А какое там золото… Отец только разворачиваться стал… НЭП же объявили. Торговля пошла, но он и хлеб сеял. А когда я еще совсем маленький был, у нас старый дом сгорел… Я еще помню, как ходили по деревням – собирали на погорелье… Построили новый дом – там на первом этаже уже лавка была… Чем торговал? Я уж и не помню… Финики, изюм, сладости всякие – считалось, колониальные товары… В Вятку за товаром ездил. Раскулачили, всю скотину забрали, дом отобрали под сельсовет! А кто там был в сельсовете – пьянь, да рвань со всей деревни. Отца выслали на поселение – в Березняки на Енисее. А мать осталась одна с нами, с четырьмя ребятишками. Ох, и хватила она мурзовки! А с пистолетом приходил отцов двоюродный брат – дядя Семён… Вот как тогда было
(Отец) 1984 г.
Вон смотрите, Валерий: оса тащит с тарелки рисинку. Это для неё – вопрос жизни и смерти… И неужели я стану гнать её и начну мыть тарелку?! А вообще у меня с осами – пакт о ненападении… Осы – они существа благородные.
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
Вот, первородный грех… Ну, скажите, пожалуйста, почему я должен страдать за какую-то тётку, которая жила черте-когда и черте-где… Да и голые они были, как тут не согрешить.
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
Я всю жизнь собирал только картины… Все – на стенах Но и кое-какие экспонаты имеются. В 35 году был на дерньере – на последнем спектакле «Ревизор» Мейерхольда. Его к этому времени, по-моему, арестовали. Спектакль кончился, а я лег между креслами… Все ушли, а я пополз к сцене. Подобрал конверт, который в последнем акте привозит жандарм… Имеется болт из церкви, в которой Блок венчался с Любовью Дмитриевной… Шахматово ведь сожгли после революции. Но я нашел это место. В имении же были посадки, а посадки – это же как план… Вот по этому плану я и обнаружил церковь, а там и болт этот нашел… Если приедете ко мне в Москву – могу предъявить…
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
До Нового года – два часа… Я гоню. На круге – стоп, машина! Подваливает ко мне гаишник … Пузо – кипятильник! И начинает кровь пить… «Там нарушил, здесь нарушил… Стольник – и катись!» А у меня для отмазки только полтинник. Ну, я и говорю: «Может, тебе еще в скат пёдрнуть!?» – Права забрал, подлюка!
(Раф) 1984 г.
Малый театр… сплошные рыбьи глаза… паноптикум! Сорок лет абсолютной могилы, абсолютного крематория! Я этот театр обходил за километр… И вдруг – представьте себе, живой спектакль! – «Царь Федор Иоаннович» со Смоктуновским…
(И. Н. Денисюк) 1986 г.
Один голый человек – это просто голый человек… Нудизм – это когда несколько… Валера, вы в своих плавках выглядите здесь – неприлично! А я не затем столько месяцев торчу в Москве, чтобы здесь купаться в трусах!
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
Раньше были палачи. А после 17-го года в России появилось такое слово – «исполнители»! Вот тема для мировой литературы!
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
Целиковская, – она же в красавицах ходила… Потом сделалась жена Любимова. Даже в «Товарищ, верь!» приложила свою наманикюренную ручку…
(И. Н. Денисюк) 1984 г.
Батюшка благословил, и Саша подал заявление о выходе из партии… Все в редакции подходили и спрашивали: – Это трёп или правда? – Правда. А после этого молча жали руку. Батюшка ему сказал: – Вы на собрание не ходите… Пусть они сами решают. А им, говорят, посоветовали наверху: – Оставьте Прокопенко в покое… Что тут такого? Человек написал заявление, надо его рассмотреть… Так что Сашу не исключили, а удовлетворили заявление… То есть, тихо отпустили из партии. Завтра он едет в Лавру, брать интервью у священника – участника войны.
Март 1990 г.
Пить – пил… И хорошо закладывал! Одно плохо – врать начинаешь. Без этого же нельзя… Когда пьёшь же занимаешь. Получил аванс 100 рублей, а жене говоришь – 80, – долги отдавать надо. Совесть мучила, да и перед женой стыдно. Бросил. Полгода не мог спокойно проходить мимо пивных ларьков – слюна текла. С одним другом разругался на Новый год… Я его предупредил – не пью. А он пристал: ну, выпей, ну, хоть рюмочку! А пьяные – они же прилипчивые. Мы ушли, даже курантов не дождались. А теперь все знают… Мы с женой даже в компании ходим.
Апрель 1990 г.
– По телевизору говорили, что Мавзолей хотели поджечь! – Черте что творится в стране! – Да, все они брешут! Брешут и брешут, – и как им не надоест!
3 мая 1990 г.
Приезжает кент на машине… – Поехали на озеро! – Ну, поедем! А он сам – бухарик… – бутылка, конечно, с собой. Проедем с километр, он: – Ну, давай по пятьдесят грамм! – Ну, давай! Приехали уже заквашенные. То, да сё – а душа-то горит, – надо добавить! Кент кричит: «Вернемся, возьмем литру!» Рванули назад – в город. И везуха – перед магазином очередь небольшая… Водка кончилась буквально перед нами! Володька: «Тётенька! Ты посмотри хорошенько, может одна осталась!? Ну, войди в положение!» – голос дрожит, и чуть ли не слёзы на глазах! Ни фига! Поехали на конец города, взяли у бабули два пузыря самогона… Ну, ну и накрылась наша рыбалка медным тазом…
21 апреля 1990 г.
Сына недавно посадили, сидит в Смоленской области… Поехал… Свидания пока не положены. Я сунул хозяину 300 рублей, ну, начальнику колонии… «Посмотрим-посмотрим, что можно сделать…» Разрешил – четыре часа вне зоны… А я притаранил жратвы всякой рублей на 150: икры красной 3 баночки, кофе растворимый, чаю хорошего, колбаски копчёной – не тащить же назад… И вот четыре часа мы сидели, разговаривали … «Ну, как ты тут?» – «Знаешь, пап, тебе всего этого лучше не знать…» Ну, так вот… Он скорефанился с одним доктором наук. Тот – математик, стащил компьютер… Они сейчас хорошо идут от 70 до 100 тысяч за штуку. Ну, думаю, ни фига себе! Доктор наук! – хорошая у тебя сынок, в тюрьме компания!
12 апреля 1990 г.
У меня книжка Блока есть – прижизненная, с автографом! Да совершенно точно – заверено нотариусом. От отца осталась... Я Блока иногда люблю, иногда – ненавижу… Я не могу его понять! А это все ерунда – воспоминания, мемуары… Я не могу понять, что он думал, когда писал. А это главное!
11 апр.1990 г.
Как тут не реветь?! Витька звонит вчера ночью, пьяный в дымину… «Мам, я Верку порезал! Мам, у меня руки в крови!» Страсть-то какая! А он как напьется, так начинает все крушить и на всех кидаться. Он уже один раз ее избивал. Соседи позвонили, приехала милиция. А он сделал веревку из простыни, схватил топор… «Не подходи, а то повешусь!» Так один милиционер не мог справиться, втроем скрутили… Я прибежала, когда его уже забрали. Слава богу, он Веру не порезал, а сам порезался, но побил её сильно, – она заявила. Пойду просить у нее прощения, может, заберет заявление, а то ведь Витьку посадить могут.
2 мая 1990 года.
– Эй, китаёза, соли хочешь? – Эй, Ваня, свободы хочешь?
Март 1990 г.
Дала ей чертей хороших, а она вчера снова посуду не вымыла. А одеваться любит хорошо… Я сама что попало не надену, – вот и Ленка тоже. «Мам, купи рубашку-варёнку, теперь такие все носят…» А еще требует серьги – у них в классе у всех девчонок есть. Вот вынь им, да положь! Родители из кожи вон лезут, так им еще все новое подавай! А у меня юбка джинсовая: ей восемь лет, а она до сих пор живая!
(Наталья) Май 1990 г.
Когда тебе месяца четыре было, я стирала… А стирать надо было на отца с матерью, да еще Юрка с ними жил, да на нас, да твои пеленки... А стирали тогда в корыте с доской, а воды натаскать с колонки, а нагреть, а печку весь день топить… И у меня так заболел живот, что думали – все! – заворот кишок. Боли были такие, что я криком кричала! Еле-еле довели до больницы… А врачи тогда хорошие были: резать не стали, а льдом меня обкладывали… Ну, и лекарства всякие. И когда меня выписывали, врач говорит: «Если так надрываться будете, снова к нам попадете.» Ну, побереглась я месяц, а потом… А стирать-то надо, а кроме меня – кто? ...
(Мама) Май 1990 г.
– Ты что, из бани? Неужели в такой день кто-нибудь моется? – Да, народ был, а что? – Креста на них нет! Грех же! Сегодня все занимаются стряпней: паски пекут. – Да, нет не все. Я видела старушек, которые мылись… – А что, теперь церкви-то в городе нет, вот в баню-то и ходят – грешат… Две церкви было в Татарске – из одной на Дывыскибо железнодорожный клуб сделали… А другая там – где городской гастроном, там еще военная школа была… – А у меня внучка – 23 года… Говорит: хочу креститься, так крестилась в молельном доме… Теперь с крестом ходит.
Апрель 1990 г.
Нас, алеутов, перед революцией было 200 тысяч. А теперь – все! – нет народа – уничтожили. Осталось 20 тысяч… Людей не хватает даже для воспроизводства. А еще – выходят замуж за русских, женятся на русских… А ведь мы, алеуты, – народ особый, посмотри, мы же не похожи на азиатов.
11 апреля 1990 г.
– Сначала Литва отвалится, потом – Эстония… – Вчера Горбачев грозился Литве, – целый час балабонил. – А-а! Его уже слушать надоело! Так ведь и у нас народ озлобился… Только нам от кого отделяться?!
13 апр. 1990 г.
Ведь всё не так просто… Вот сейчас дали дорогу этим… Ну, экстрасенсам. А раньше бабки были, – пусть они и неграмотные, но ведь помогали… У сестры родился сын, и до трех лет он жил у нашей матери, тогда же декретный отпуск был – короткий. И вот Ромка стал боятся… У мамы во дворе рос тополь. И вот как ветер подует, листья начинают шевелиться и шуметь... Да, еще в комнате – на стенке тень – тоже шевелится. А Ромка орет благим матом. А там – недалеко от нас – жила бабка Пономариха. А я Ромку очень любила. Думаю, дай-ка я схожу к ней – хуже-то не будет. А сестра говорит: «Да что ты – Маша! Учительница, а к бабке пойдешь! От людей стыдно». А я вечером, незаметно, с Ромкой к этой Пономарихе… Она посадила нас посреди комнаты, под маткой. Льёт воск и говорит: «Да, ты – родименький еще в мамке испугался! Еще не родился, а испугался…» Я спрашиваю Дуню… А она говорит – и-и, правда. «Когда беременная была, мужа долго дома не было… Стучат в дверь, а я не спросила, да открыла. А там – громадный мужчина! Я так испугалась, что не помню, как дверь закрыла … Перепугалась так, что из сенец в комнату ползком ползла». Так я три раза носила Ромку к Пономарихе… Смотрю, у него все прошло. Так что бабки наши, они тоже могут.
(М. Б. Шатова) г. Татарск, июль 1989 г.
– С этой водкой русский человек совсем совесть потерял! Вот женщина! – куда Вы прёте без очереди?! – Да, я же занимала! Все же видели. Я за деньгами бегала, а очередь прошла. Да, мне нужна-то всего одна бутылка… – Во, дожили! Уже женщины лезут… Женщина, Вы что, лучше меня?! – А я тебя не трогаю, и ты меня не трогай! – А ты мне не тычь, я с тобой водку не пил! Лярва! – Что ты обзываешься?! Сейчас милиционера позову… – Все, мужики! Водка кончилась… Два ящика портвейна осталось… – Ну вот что делать?! – А-а, Петрович, пойдем на хату, возьмём синеглазки… – А может краснухи купим? – Да, ну на фиг! Бормотуху эту пить… Потом голова болеть будет. Да, нам и не хватит, наверно… – Ну, пошли…
Август 1989 г.
У моего Володьки – лысинка сзади… Я когда беременная была, загорелось овощехранилище: огонь далеко видно. Все бегут, и я – дура – бегу… Интересно же. И тут одна женщина мне и говорит… «Ты куда бежишь!? – Ты же в положении. Нельзя тебе на пожар... » Ну, я и вернулась. Вовке года три было, – поехали мы в деревню… Соседка гладит его по голове, – во! – лысинка… Посмотрела она и говорит: «Вот, мамка на пожаре была!» Нет, ведь не зря в народе говорят, что беременным нельзя кошек и собак пинать, и на пожар смотреть,
Июль 1989 г.
Вот евреи говорят, что мы русские – ленивый народ… Так пусть убираются в свой Израиль, а мы будем лениться сами с собой...
Июль 1989 г.
Валера, ты не представляешь?! С нашей стороны были мы с сестрой, а со стороны невесты – человек двадцать, и все из торговли. И все в золоте, да в импорте… Сидят, выпивают – папиросы – в зубы. А музыка! – я чуть с ума не сошла! И уйти неудобно… Так там были такие куры, я раньше таких кур не видала! – ногу не одолеть. Специально для обкома… А брали, как в магазине, по два двадцать. Оказывается под Новосибирском и специальные поля есть: там все растет без нитратов. Во, как! А еще говорят – мы не рабы! У нас, в Татарске выбросят в мясомолочном цыплят синих– так в очередь, да иногда и в драку.
Август 1989 г.
Когда Витьку похоронили, а Наташа еще раньше умерла, – Николай так убивался, что аж страшно было. И он почувствовал, что и ему скоро каюк, у него уже был один инфаркт… А они с сестрой жили, как кошка с собакой, – Верка даже на похороны племянника не пришла. И он стал распродавать вещи, чтобы сестре не досталось. Холодильник новый продал за 50 рублей, цветной телевизор, считай, задаром отдал, – за копейки. Верка – а она же такая злая, что и в гробу ногой дрыгнет – все говорила… «А пущай, продает! Деньги на книжке все равно мне достанутся!» Ну, умер Николай… Тык-мык, – на что хоронить? Сотню нашли у него, что-то собрали среди родственников… Даже и на венок хватило. Пошла Верка в сберкассу… А на книжке у Николая лежит 4 тыщи 700 рублей. Дали 200 рублей, как на похороны… «А остальное, говорят, через полгода выдадим гражданке Александровой Марье Николаевне. Вот на это и бумага есть». – Верку чуть кондратий не хватил… А мы ведь тоже не знали, что у Николая дочь от первой жены есть…
Июль 1989 г.
Видал парня – мне тюки помогал таскать? Сам подходит: «Помочь?» – «Ну, помоги». Дал ему на бутылку. Сам он из Астрахани, сдуру подписался работать на кирпичном заводе под Каспийском. Привезли их – и в кандалы! Ну, натуральное рабство! И конкретно: бери больше – неси дальше. Он целый год там ишачил. Бегут, конечно, – охраны почти нет. Но их дагестанская милиция отлавливает – и айда назад! Там же все повязано… Этому повезло – ушел. Я ему кричу: ты тут оклемайся, доставай автомат и туда. Мочи всех подряд! Но он подсел на стакан, ему это сильно не нужно. А я, блядь буду, так бы и сделал! Нет, на Кавказе русские сейчас – нация опущенная.
«Кисловодск – Новокузнецк», ноябрь 1997 г.
Ну, ни фига – они еще дождутся! Сравняли народ с говном! Блядь, новые буржуи! А тут бутылки собираешь, чтобы хлеба купить. В магазин заходишь, как в музей – полюбоваться. Ну, ничего – еще взойдет наше время! Всех их поставим к стенке!
1999 г.
Говорят, гробов не хватает, – голыми людей хоронить будут. И еды не будет – людей будут есть... А что – говорят, было же людоедство после революции...
«Татарск – Москва», 1990 г.
Надо бы его прочехвостить! Совсем, как Ольга померла, в конец запился. Пенсию всю – коту под хвост!
Татарск, 1989 г.
– Это поехала Людка на море... Приехала – черная как подошва... Прошло месяца три... – смотрю, у нее животик образуется... Дома трам-тарарам! – как это – родить без мужа... А Людка у нас с характером – сама себя чи любит, чи нет, а нас ненавидит – это точно! Мы с отцом к ней – так и так... А она ни в какую – буду рожать и все тут... Родила она двоих – слабенькие, но выжили... Я ей тогда впопыхах: – Чтобы у моего гроба не сидела! Ну а потом... потом вырастили их все вместе...
1980 г.
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
Оглавление 8. Скамейка. Часть 2 9. Скамейка. Часть 3 10. Скамейка. Часть 4 |
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников: Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 03.06.2025 Слежу за вами, читаю. По-моему, уровень качества постепенно растет. Или стабилен, в хорошем смысле. Со стороны этому и завидуют, и злятся некоторые. Как это у Визбора. Слава богу, мой дружище, есть у нас враги. Значит есть, наверно, и друзья. Игорь Литвиненко 03.06.2025 Вы – лучший журнал для меня на сегодняшний момент. Николай Майоров 03.06.2025 Ваш труд – редкий пример культурной ответственности и высокого вкуса в современной литературной среде. Давит Очигава 
 |
||||||||||||
| © 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ Редакция: 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Реклама и PR: 📧 pr@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 992 235 3387 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Sql где скачать базу данных. |
||||||||||||
