Сказания земли Симбирской

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Сказ про пребывание Пушкина в Симбирске

 

 

I

 

Изведал он презренье и гоненье,

Но ни умом, ни сердцем не остыл.

От тьмы земной его спасло стремленье

В поэзии достичь высот светил.

И мощным взлётом Гений подтвердил

Высокое своё предназначенье.

 

Его судьбы заветный пробил час.

Но вымолвил он слово не для вас,

Кто слеп и глух к его мечте и воле,

Кто захватил все должности, все роли,

Все почести, все славы…

Он другой.

 

Он Гений тех, кто видит Русь живой,

И в божьей справедливости счастливой.

Он Гений тех, кто верует в любовь,

И каждое его стихотворенье –

Освобожденье от людских оков,

От страстного земного притяженья.

 

Поэзии молитвенный посыл,

Ко всем, живущим в двадцать первом веке,

Что мощным взлётом Гений подтвердил

Божественное в каждом человеке.

 

 

II

 

Напрасный труд о Пушкине читать

Словоплетений путаное кружево.

Пора бы всем нам, наконец, узнать,

Что Пушкин приезжал в Симбирск не ужинать

К Языковым, Загряжским иль другим

Симбирским хлебосолам записным.

 

Иные чувства к нам его влекли.

Здесь зрело в нём пророческое слово.

Здесь, как вулкан, поднялся из земли

Народный бунт.

На царство Пугачёва

Венчал народ.

Восстание, как лава,

Катилось на Москву.

Здесь дрогнула держава.

 

Он вслушивался в строй разбойных песен,

И чувствовал, как зло вскипала в них

Кровь неизбежной, беспощадной мести.

Раскола кровь – на наших и чужих.

 

Поэт народа есть всегда пророк.

И здесь у нас на полосе тетрадной

Он записал:

– Не дай увидеть, бог,

Наш русский бунт,

Бессмысленный и беспощадный!

 

 

III

 

Из многих на Руси делами славных мест,

Овеянных преданьем, благолепьем,

К Симбирску был особый интерес

У Пушкина:

Здесь древний русский лес

Граничил с азиатской степью.

 

Из марева её как волны шли и шли

Густые толпы меднолицых гуннов,

Сметая всё с поверхности земли

Тяжёлой поступью народов юных.

 

Им были ненавистны города.

Их возбуждали кровь и трупный запах.

Аттилы азиатская Орда

Обрушилась как Божий Бич на Запад.

 

И к нам из века в век насилье из степи

Шло, сея и раздоры, и измены.

И, как волков, на Русь спускал с цепи

Батыга - хан кровавые тумены.

 

Как знать, что мыслил, вглядываясь в даль,

Поэт, гуляя на Венце подолгу.

И Грозного царя России дар,

Внизу играла с островами Волга.

 

 

 

Сказ про декабристов

 

I

 

Россию молодит начало века.

Сулит начало века мятежи.

В них зреет мощь

Для нового разбега

И взлёта русской мысли и души.

В Петре начало нашей доброй славы,

Не очернённой даже свистом розг.

И марши победителя Полтавы

В наш век ещё слышны,

Великий росс!

Забронзовев в полёте над Невою,

Он видел, как на ветреной заре

Другому веку присягнуло кровью

Расстрелянное пушками каре.

Бессилен бунт романтиков,

Поэтов,

И на колени брошены они.

Пять виселиц,

Пять скорбных силуэтов,

Навечно в память врезались страны.

Первопроходцы каторжной Сибири,

Гусары, презирающие страх,

Узнали горький вкус забойной пыли

В далёких забайкальских рудниках.

 

На прочность их испытывала жизнь.

И там, во тьме рудничной,

Словно знамя,

Как вздох свободы,

Строки родились:

«Из искры возгорится пламя...»

 

 

II

 

Но тьма ещё бездонно глубока.

Удел прозревших и угрюм, и страшен.

Спасает лишь любовь.

Издалека

Зовёт свою любимую Ивашев.

Он цену одиночества вкусил

И равнодушья к умственным вопросам.

И под сибирским каторжным морозом

Любовь, одну любовь свою, хранил.

 

Как угли раскалённые, с пера

Слова стекают с потаённым пылом:

– Я жил, желая Родине добра,

Но что случилось, милая Камилла?..

Тоска на сердце тяжелей свинца.

А впереди – беспамятные годы.

Не знали мы России до конца,

Когда восстали для её свободы.

 

Сейчас же всё постиг я без прикрас

Мечтаний жарких и заумных прений.

Свобода, может, будет и у нас,

Но только через много поколений.

 

А жизнь одна...

Случайно, как свечу,

Её задует ветер Забайкалья.

Я так с тобой увидеться хочу!

Но даст ли Бог?

Надеюсь, но едва ли...

 

Он смял перо.

Опять – слова, слова...

О чём жалеть, ведь жизнь не повторится.

И в печку на смолистые дрова

Упали, вспыхнув, смятые страницы.

 

Скреблась в оконце, буйствуя, метель.

Плясали вихри снежные на крыше.

Он запахнул казённую шинель

И на крутой крещенский холод вышел.

 

 

 

Сказ про симбирских масонов

 

 

В саду витает прели сладкий запах,

Грот освещён, и в нём вокруг стола

В передниках, перчатках, чёрных шляпах

Вершат масоны тайные дела.

 

Пустотами глазниц взирает череп.

Ногастый циркуль, молоток, свеча.

Испещрены символикою черен

И ножны ритуального меча.

 

И рядом гроб. Но что в нём – неизвестно,

Возможно, обиталище мышей.

Таинственность в скупых словах и жестах

Была дворянам юным по душе.

 

Не ведали они, во что играли,

К какой опасной близились черте.

Салонные мечты об идеале,

Пустая болтовня о доброте.

 

Без вольнодумства жить им было скучно,

Без умных книг Руссо и Кондорсе.

Хотя... за милу душу, на конюшнях

Своих рабов они пороли все.

 

В передниках, перчатках, чёрных шляпах

Таинственный свершался ритуал.

Дворян симбирских просвещённый Запад,

Как нынче нас, новинками смущал.

 

 

 

Сказ про Дениса Давыдова

 

 

Прекрасна поздняя любовь

На склоне лет, в седую зрелость.

Как шумно будоражит кровь

Поступков и речей несмелость!

 

Вон из деревни! Вьётся пыль.

И коренник хрипит в запале.

Так жадно он давно не жил,

Забыв на время об опале.

 

С дороги – прямо в шумный дом.

По-молодому сердце бьётся.

Он звонко щёлкнет каблуком

И в полонезе с ней сойдётся.

 

Поправит молодецкий ус.

Обнимет нежный стан девичий.

Старухи шепчутся?.. И пусть!

Ему сейчас не до приличий.

 

Никто не знает всё равно,

Что эта дева – не забава.

Дуэли, женщины, вино –

Дурная у гусара слава.

 

Красавиц много покорил

Герой гитары и сражений.

И сколь всего присочинил

Для стихотворных упражнений!..

 

Но эта пылкая любовь,

Уже последняя, быть может,

И шумно будоражит кровь,

И сердце холодом тревожит.

 

 

 

Сказ про Огарёва

 

 

Опять, мой друг, развалины былого

Я повстречал...

– Усадьба Огарёва?..

Мужик махнул вдоль улицы рукой.

Я грязь месил осеннюю... Бог мой!

Зияя пустотой провалов окон,

Стояли стен обломки...

 

Здесь он жил, предтеча революций,

Здесь любил,

Писал стихи, мечтая о высоком.

От податей крестьян освободил,

Устроил фабрику...

В Симбирске и столицах,

Как Герцен, стал он притчей во языцех.

И жаждал оказаться за границей

Своей отчизны на чужом пиру.

 

Из-за бугра народ звал к топору,

Который не держал в руках ни разу.

И «Колокол» – новейшую заразу –

Привил на неокрепшие умы.

Доказывал, что Русь есть царство тьмы

И скопище рабов... Всё выдержит бумага!

И кончил жизнь в семейных передрягах...

По мне бы, лучше жизнь он прожил тихо.

В симбирской глухомани, в Проломихе,

Плодил детей и набивал мошну.

Всё лучше, чем облаивать страну

Из лондонской осклизлой подворотни.

Но что о нём мы б ведали сегодня?..

 

 

 

Сказ про Волгу

 

 

Обрыв над Волгой у Симбирска.

Мерцанье чаек в вышине.

И удаль разинского риска

В седой раскатистой волне.

 

Течёт река путём былинным

Сквозь поколенья, сквозь века.

Омыты свистом соловьиным

Её крутые берега.

 

Просторно сердцу, вольно взгляду...

И вспомнишь, глядя на волну,

Про атаманову усладу,

Про шемаханскую княжну.

 

Их обвенчал каспийский ветер,

Их разлучил казацкий смех.

Улыбку девы в лунном следе

Таит царица русских рек.

 

И кто расскажет, как любилось

Им под разбойничьей луной?..

Куда колечко закатилось,

Тяжёлой сорвано рукой?..

 

В крутой волне замес свинцовый.

Стихия волжская слепа.

Не избежать судьбы бедовой,

Ведь это русская судьба.

 

 

 

Сказ про Серёжу Аксакова

 

 

Сыростью пахнет из леса.

Влажно блестит мурава.

Края земельного среза

Солнце коснулось едва.

 

Лают спросонья собаки.

Узенькой тропкой во ржи

Мальчик Серёжа Аксаков

С удочкой к речке бежит.

 

Душу сжимает волненье

И опадает огнём.

Первое стихотворенье

Робко проклюнулось в нём.

 

В солнечной жаркой полуде

Заводи тихая гладь...

Через полвека он будет

Эти часы вспоминать.

 

Вспомнит рыбачью охоту,

Белый дымок над рекой.

Русских лесов позолоту,

Запах грибницы сырой.

 

С трепетно жарким волненьем

Детские вспомнит года,

Первое стихотворенье,

Что родилось в нём тогда.

 

  Путешествие А. Пушкина через Симбирск в Оренбург, 1833

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: