Первые тридцать

Кто мы?

Кто мы? Что мы? Где мы?
Стоны, громы, стены,
Крики, звезды, книги,
Россыпь ягод диких.

Кто мы? Что мы? Где мы?
Споры злых растений:
Ветер – гнев былинный –
Разметает пылью.

Кто мы? Что мы? Где мы?
Блики, лики, тени,
Яд природы вечной,
Дым лесов надречных…

Я запрокину голову

Я запрокину голову,
А надо мной:
Небо беспечное,
Даль бесконечная,
Вечный покой.

Мне не дано лететь
От звезды к звезде,
Только ползти,
Тайны детям нести
По борозде.

Мельком догадка,
Как метеоритным огнем:
Все так нелепо –
Топчемся слепо,
Ясности ждем.

Рядом где-то ответы,
Но не созреет мир.
Циклы и роды –
Мы снова выходим
Из хаотичной тьмы.

Память

Память моя для того, чтобы горечь развеять.
Вспомнив ушедшие дни, снова смысл обрести.
Яркие образы прошлого много живее
Нынешних тех, средь которых мне долго брести:

Я возвращаюсь в места, сердцу так дорогие,
Там, где я жизненной мудрости начал внимать.
Годы летят: мы становимся чем-то другие,
И остается нам прошлое лишь вспоминать.

Время опять

Запечатлею время в камне,
Чтоб навсегда, или почти,
Как горы или океаны
Я мог войти в твои мечты.

Занять в твоей душе пустыню
И насладиться жаром чувств,
И не бояться, что остынет
Твой храм души – и будет пуст.

Вселенским солнцем я наполню
Любви колодцы – тайн полны:
В них даже днем увидишь звезды,
И смолью в ночь они черны.

Там, где встречи

Там, где встречи нам заказаны,
Мы не встретимся до смерти.
Мы свободны, мы не связаны.
Жди мою печаль в конверте.

Вспоминай, так будет много легче.
Не оплакивай, ведь, если веришь в Бога,
Ты поймешь, что я, как все, им меченный,
Рыскаю свои пути-дороги.

Просыпаясь, помолись о мире.
Храм добра пусть станет общим домом
Всем, кто был так искренен и смирен
Пред одним божественным законом.

11 марта

Белые мухи решили тряхнуть стариной:
Нет еще власти и страсти за новой весной.
Вновь о себе поминает седая зима:
Эй, приоденьтесь, а лучше попрячьтесь в дома.

Время придет, и подставите лица лучам…

Белые мухи совсем отощали от скуки.
Может, последний раз в год люди тянут к ним руки.
Так надоел этот снег, а все ж жаль расставаться,
Только на лето без всяких чудес он не может остаться.

Все, попрощайся с зимой, и будь рад переменам…

Рай

Рай – не для слабых духом,
Земля им – постылый дом.
Кто помер, тому она – пухом,
Кто жив, тот уже обречен.
Он топчет ее ногами,
Плюет на нее в сердцах,
И вся его жизнь – задаром,
И путь его – путь к мертвецам.
Отцу не пожал он руку,
Родную мать не обнял,
Шарахнув дверью со скуки,
Он их ни на что променял.
И воду толок усердно,
Зеленого змия пускал,
И дух его – злой и неверный –
К спасенью тропу не искал.
Но мозг, опаленный бредом,
Пришел к героину сам,
И смерть прилетела следом,
Хлестнув огнем по глазам.
Уже не на тонкой грани,
А в бездне, где страх поет,
Он жизнью своей изранен
И в муках жестоких умрет.
Уже Человек покинул
Его оболочку – плен.
Он Бога в душе отринул,
А сам обратился в тень,
Которой в веках скитаться,
Покоя нигде не найти.
Что толку теперь метаться,
Когда нет назад пути…

Что посеешь

Что посеешь, то пожнешь:
Бросишь рожь – получишь рожь;
Бросишь кости и кресты –
И получишь не цветы,
А властителей могил.

Без труда покинешь свет:
Взмах ножа – и больше нет.
Там услышишь голоса,
Только нет пути назад,
Лишь одна дорога в ад.

Непутево жизнь прожил:
Сколько братьев положил.
Все они тебя найдут
И с собою заберут.
Ждет тебя их страшный суд.

Солнце светило

Солнце светило.
Ты, моя милая,
Смотришь в глаза мне,
Чувствуя тайну встреч,
Море пытаясь зажечь.

Радуги сдались.
В небе остались
Капли пожара,
Пламя гитары и речь:
Нам может, стоит сберечь.

Трели свирели
Пели в апреле.
Май нам подарит
Вешние дали ночей
Под колыханье речей.
 

Новые годы,
Талые воды
Лет и метелей
Долго хранил ручей,
Ими поил птиц-грачей.

Звезды грустили,
Свет доносили,
Стон поколений,
Давние детские сны
Через бессчетные дни.

И просыпались,
Тихо стараясь
Нам показать наступление
Медной весны.
Мы ею озарены.

Слышишь?

Слышишь, шепчет земля древнюю песню?
В ней бесконечная боль – мне с нею тесно.
Горькие слезы морями стынут от горя.
Вот со скалы я смотрю: и мне хочется в море.

Крыльями руки раскинув я кану на дно.
Кто бы другой полетел, ну а мне не дано.
Кто бы другой вдруг нашел бы счастье в ином.
Я же стою на скале, и пустынно кругом.

Слышишь, плачет земля над нашими душами?
То, что творили одни – прочие рушили:
Рай созидали на месте адского царства.
Вот моя жизнь – разность любви и коварства.

И я умиляюсь порою над мелочами,
Долгие дни размеряя со злыми ночами:
Ну не могу я уснуть – гнев в моем сердце.
Знай, мне ничем не помочь, не отогреться.

И я как стена, где по разные стороны – разные чувства:
Их равновесие – полная мера искусства.
Все мы копаемся в рухляди библиотечной:
В смыслах, мечтаниях, поисках истины вечной.

Слышишь? Это последний вздох в поднебесье.
Это последний затих слог спетой песни.
И пробирает насквозь дрожь мое тело –
Это земля обо мне песню пропела.