Первые тридцать

Пора подвести итог

Пора подвести итог
Всем жизням и всем смертям,
Пора обозначить порог,
Где «здесь», и где будет «там».

За чашкою чая с лимоном
Задумался я о мирах,
Где хаос представлен законом
И вечно скитается страх.

Там люди – глаза их закрыты –
Творят из песка зеркала,
Но их отражения сыты,
Хотя, плоть людей умерла.

Я вроде бы здесь, но не рядом,
И, кажется, не человек…
Я спрашивал мать, чьё я чадо, –
Она же молчала в ответ.

А, может, она и не знала.
Быть может, Я послан искать.
Я жил, а она умирала,
Не веря, что всем умирать.

Я ложкой помешивал сахар,
Я ложкой вертел как хотел.
Я был и целитель, и знахарь,
И маг, там, где не было тел.

Каждый день я пытаюсь

Каждый день я пытаюсь, считая попытки,
Связки рву, но надеюсь и верю в себя.
От бездействия будут одни лишь убытки,
Так зачем портить нервы, кому-то грубя.

От судьбы не уйти? Ну и пусть остается.
Дверь открою: зима незаметно пришла…
Солнце в небе! Возможно, лишь старое солнце
Этим зимам бессчетным не помнит числа.

Оказалась душа моя зеркалом бега…
Время мчится из бездны, сменяя покой.
Что года? – лишь мгновенья от снега до снега.
Преисполнены вглубь смертоносной тоской.

Нам бы радости, мы же хотели печали.
Жизнь скучна, но ее украшает Любовь.
Скорбь утрат, трата жизни свою роль сыграли:
И со мною осталась лишь верная боль.

Сестре

Ее последний день: она уходит
В среду других забот и суеты –
Меняет тьму земли на свет звезды.
А вслед звучит смесь нескольких мелодий…

Она за дверью: слышен плеск воды.
Я провожаю. Встретимся не скоро.
Потом несет троллейбус через город,
Врезаясь в грусть вечерней красоты.

Я говорю ей: «Помнишь, было детство?
Нам было весело, но время все смело.
Мы стали сами строить счастье – всем назло.
И раз решилась выбирать судьбу, так действуй»!

Твой выбор. Я ценю, поверь, твой шаг.
Ты сделала его – и в этом сила
Души, которая вперед давно стремилась,
Не побоявшись заглянуть во мрак.

Я лишь просил: не забывай там обо мне.
Не забывай – и будешь не забыта
В оковах повседневности и быта
На той, тебя принявшей, стороне.

Абсолютный разум

Время причиной застыло в камне.
Мысли замерзли в мозгу.
Что-то всплыло в мировом океане,
Высохло на берегу.

Двинуло в джунгли бесплотное тело,
Всё пожирая в пути.
То замирало, то вдруг летело,
Что-то надеясь найти.

Все, что считалось живым, исчезало
В ужасе большем чем смерть.
Кончился лес, мегаполисы встали.
Оно стало ждать и смотреть.

Цивилизация, несшая разум.
Разум, бредущий во тьме.
Разум несла двухопорная плазма,
Злобу таила в уме.

Нечто делилось на многие части,
Ночью вползало в дома
И подчиняло сознание власти
Нечто, восставшего с дна.

Новые нечто везде просыпались,
И суета их гнала:
Новые смыслы в мире рождались.
В мире, где не было зла.

Не было в мире того, что в нем было…
Все было так как всегда,
Только светило жарче светило
И изменилась вода.

Что-то казалось им в мире странным.
Странные вещи… окружены…
Это порог, это вакуум грани.
Дни их вот-вот сочтены.

Это планета, пославшая нечто,
Чтобы себя защитить.
Это – Другое, сущее вечно,
То, что смогло их родить.

То, что очистило мир для прогресса
Следующей формы живого.
Эксперимент. Новая пьеса
О воплощении бога.

Невинный день

Невинный день настанет... И опять,
Не помня о тоске ночной,
Тебя я буду вспоминать
И ждать порой.

Мне подмешают в скуку слезы. Эта соль
Разбередит в моей душе тревогу
За то, что, может быть, и я нес боль,
А всем казался тихим недотрогой.

Кому хотелось, те нашли покой:
Кто умер, кто взлетел, кто опустился.
А я остался тем, каким и был, но глубоко
От смертоносной жизни отстранился.

Жизнь отрицала смерть, играла кровь,
И молодость сменила поколенье.
Мы были совокупностью миров
И миром совокупных представлений.

Да, мне тебя дождаться легче, чем уснуть.
Да, мне с тобою легче, чем с другими.
Есть два пути: есть Твой и есть Мой путь,
В пересечениях со всеми остальными.

И ты была готова вдаль идти
И разделить со мной все трудности стихий…
Есть много слов в развале пустоты,
А эти – всего-навсего, стихи.

Но ты была готова слушать их,
И слушала, ловя мои движенья.
А я шептал. И жалобно затих.
И замерли на серых стенах тени.

Томимый тайнами желаний

Томимый тайнами желаний
Несу бумаге черный бред.
И будет ночь полна исканий,
Часами будет сон отпет.
И сам я, мрачный и пустой,
Смотрю сквозь призрачные лица,
Смеясь над собственной мечтой:
Не помирать – так веселиться.
Да, лучше видеть в жизни счастье;
Не быть слепцом, предвидя боль.
Не рвать корней земли – быть частью –
Мне уготованная роль.
Помехой служат узы слов:
Я скован, не шагнуть мне шага.
Вся жизнь полна морских узлов,
Искомкана куском бумаги.
И страх встает за головой,
Змеится смехом леденящим:
Осколки бьют по мостовой
Судьбы, как колокол звенящий.

Чувство апреля

Не могу словами передать
Чувство вновь рожденного апреля.
Только жалость по следам утрат
Вспышками мгновений застарелых.

И сокрыта покрывалом тьмы
Истина, ушедшая из Леты.
Дивным сном дыханье старины
Пробивает жесткие запреты.

Время – сор, измеренный тоской.
Для меня – прозрачно и туманно.
Как сквозь слезы вижу образ твой.
И, как будто, не было обмана.

Болью скорбь изъедена до дыр.
Взгляд – пустой: отравлен серым снегом.
Все так низко. Сжег свои труды,
Пока ты их не прочла со смехом.

Порой

Порой мне кажется – я был всегда.
Я был везде, и был кому-то нужен.
Я видел: жизни гладь – стоячая вода,
И черной птицей смерть над нею кружит.
Порой
Мне чудится покой…
Обезглавив волю врагов своих карающей рукой,
Грехами страшными ищу душе покой:
Так ждет песок пустыни живой поток дождя с небес.
Через застенок ночи в мир наш демон перелез,
Да перерезал всех и потопил в слезах.
А мы любили на свой страх.
Прощай, обитель: стены-потолок,
Ко мне взывает бог.
Я слышу, и иду ему навстречу.
Мне кажется, что этот путь мой вечен.

Годы

Годы – как горы –
Горб на земле.
Радость и горе –
Скрытый скелет.
Прошлые грезы
Город спалил;
Град, словно слезы,
Дома завалил.
Грозные громы
Небо порвут.
В жаре позора
Гробы оживут.
Дружные братья
В бранных делах:
Крови всем хватит
Так же, как зла.

Годы – как грань
Между смертью и мной.
Грим до утра
Смоет грязью земной.
Грузом потянут
К аду грехи,
Черти помянут
Ядом стихий.
В буре пожарищ
Крик, словно скрип:
Врылся в планету
Ядерный гриб.
Мрачные твари
Бродят в бреду,
В запахе гари
Я пропаду.

Годы – как гравий
Гремят под ногой:
Пропасть аварий
В жизни одной.
Горло хрипое
Греет гранит –
Жаль, мы с тобою
Им разделены.
Жаль, жизнь проходит
В борьбе за гроши,
Прахом народов
Правят мужи.
Годы научат
Правде простой:
Людям есть участь
Жить под звездой…

Закончился день

Закончился день, полный игл суеты
И мелочной траты, пустых разговоров.
Закрылись цветы,
Сумрак глянул с укором.
Трава зароптала под взглядом суровым,
Склонилась невинно до серой воды.
А я, подивясь изменениям скорым,
Вдруг тронул легонько гитары лады.

И воздух вспорола звенящая нить,
Рассыпала звезды закатным туманом...
Мне нравится жить:
Меня тайное манит;
Зовут сквозь дубравы желанные сны
Туда, где ни сил, ни причины тужить.
И вот я бреду по трясинам лесным,
Потом растворяюсь в тиши...

Боги умерли

Боги умерли – остался один.
Думал я, его зовут героин.
Но дыханье его в ад занесло,
Где я понял: его имя – зло.
Стаи птиц, лиц на которых нет,
Преградили, вниз упав, солнца свет,
Стали рвать когтями тело мое.
Извивался я гремучей змеей.
Прилетел мне на спасенье комар,
Успокоил в моем теле пожар:
Он проткнул меня стальным острием,
Будем жить, – сказал, – коль, не помрем.
Боль оставила в покое меня.
Тишина в ушах запела, звеня,
Открывала глаза мне на мир,
Тот, который всегда был не мил.
Только как дальше жить мне с собой? –
Я кричу. Но молчит в ответ бог…

Мне надо стремиться

Мне надо стремиться
Туда, в неизвестность –
Как мутные воды
Доносит река
До края земли –
Незнакомое место,
Где небо очертит
Ее берега.

В веках не иссохнет
Великий источник,
Что жизнь даровал ей –
Божественный ключ,
Который вскрывает
Врата непорочных,
Наполненных светом,
Таинственных душ.

Читай: в этих душах,
Наполненных силой,
Неведомой вязью
Сплетен бег времен.
Их путь – не земля,
Их покой – не могила:
Они – сущность мира,
Но нет им имен.

Ты выбери ночь,
Когда мир отдыхает,
Направь свои стопы
К незримой воде,
Узри божий дух,
Что над нею летает,
Внемли его слову,
За коим предел.

Пойми, так нельзя жить
Как прежде на свете.
Пойми, ты рожден
Для великих побед,
Не столько земных…
Так пусть мудрости стрелы
Укажут душе твоей
Истины след.

Прямолинейность страниц

Прямолинейность страниц
Там, где мое перо
Как нарушитель границ
Прячет жизнь за игрой.

Жизнь – за игрой слов,
Выигрыш дарит смерть.
Музыка мне – любовь,
Лишь бы успеть допеть.

Лишь бы успеть уйти
От лобовых атак:
В сердце металл летит,
В душу вползает страх.

Медленно, но ползет:
Хочется убежать
К небу, где море звезд,
Смысла где нет играть.

Свобода

Мы с тобой убежим за крутые холмы.
Ты меня остановишь и скажешь: пойми,
Что нельзя вечно бегать, бояться судьбы –
Это лишь до зимы.

А куда мне деваться, что делать мне здесь,
Где распад, разрушение, полный регресс,
Где гниение личности, власть палача,
Словно, пресс.

Роют норы и прячутся в землю, кто жив,
Если можно назвать жизнью то, что кружит,
Унижает, гнетет, порождает кошмар,
Сторожит.

Так мы тихо утонем со всеми в дерьме,
Наравне со скотом – в жесточайшем ярме.
И ни света, ни воли, ни радости малость
Во тьме.

Так, давай, непривычно сбежим в никуда.
Пусть нам хлеб – лебеда, пусть нам кофе – вода.
За крутые холмы, перекаты, хребты –
Навсегда.

Даже пусть до зимы мы дотянем игру;
После ночи бессонной уснем поутру…
И не бойся, любимая, ты не узнаешь,
Что я так же свободно счастливо умру…

Две дороги

В моей душе есть место для тебя.
Ты заходи: споем, поговорим.
Расскажешь, может, струны теребя,
О тех дорогах, что приводят в Рим.

Тебе ль не знать: ты был рожден в пути.
Я б тоже странствовал, не среди стен спокойней.
Твоя мечта – всю землю обойти,
Оставить след и умереть достойно…

А я же видел свою цель в ином:
Всю жизнь во всем я скрытый смысл искал.
Где было пусто – заполнял вином,
Не видеть чтоб клыков ее оскал.

Ну ладно, расскажи тогда, что хочешь:
О человек бренном на земле,
О темных днях и светлой лунной ночи,
О сущей доброте и вечном зле.

Ну что рассказывать, я видел очень много,
И многому свидетелем я был,
Когда топтал различные дороги,
Влекомый вдаль ученьями светил.

Меня встречали славно и кормили,
Учились философии моей;
Просили знаний, что познал я в мире,
В обмен на обретение друзей.

Порой в меня метали злые взгляды:
Я был для них чужим, еретиком.
Устраивали с кольями засады.
Бог миловал, я уходил пешком.

Я рад был каждой мелочи как в детстве.
Я жил, благодаря судьбу за все:
Меня ждала на родине невеста;
Я верил в то, что Бог меня спасет.

Зачем искать себе излишние проблемы?
Живи счастливо – не считай обид.
Живи красиво – грязи не приемля.
Живи правдиво – так, как Бог велит.

Мотылек

На просторах беспечной любви,
Где сверкает светило игриво,
Среди моря зеленой травы,
Колыхаемой ветра порывом,
Незабудка – прекрасный цветок
Распускается небу навстречу,
И ее золотой мотылек
Прилетает проведать под вечер.
Крылья нежно ее коснутся
Голубых таких лепестков.
Вот: я снова вернулся, –
Скажет, как будто, без слов.
Эту ночь проведу я с тобою,
А на утро отправлюсь в путь –
Так предписано мне судьбою,
Только ты меня не забудь.
Только жди: и на зов надежды
Я однажды к тебе вернусь;
В поцелуе сольемся как прежде, –
И добавил в порыве: клянусь!
Ночь короткою им показалась,
Пролетев минутой одной,
А на утро они расстались,
И туман разделил пеленой.
Время шло, как тянулась вечность.
Незабудка любовь ждала.
Вспоминая счастливые встречи,
По ночам его тихо звала.
Но не знала она, что век их
Так недолог, а путь далек,
И что каждым, столь жданным летом
Прилетал к ней другой мотылек…

Моей жене

Мне всех слов не хватит на земле,
Чтобы выразить всю силу моих чувств.
Мало мне просторов всех полей –
И я в небо от любви взлечу.

И рассыплюсь радужным дождем,
Зазвучу прекрасной звездной песней.
Кто сказал, что ползать я рожден,
Если жизнь моя поистине чудесна.

Мы с тобой – как солнце и луна:
Светишь ты – и я свечусь тобою.
Тьма кромешная нам даже не страшна,
Мы ее прорвем своей любовью:

Засияет новая звезда
На скрижали вечной небосвода.
Я с тобою вместе навсегда:
Сквозь огонь,
                Сквозь трубы
                              И сквозь воду!

Время

Время слетело осенней листвой
И промелькнуло вскользь.
Лето отпето жухлой травой,
Полозом жар уполз.

Дым полосами скрыл облака.
Волосы отцвели.
Скована будет стужей река,
Льдами до дна земли.

Мерзнуть в морозы, в стужу тужить,
С дикой пургой гутарить
Мох обречен: дни сторожить,
Переживать пожары.

Вновь порождать новый посев
После суровых зим.
Пить капли солнца утром в росе,
Сладких дождей просить.

Ветер

Ветер, трепещущий волосы.
Волны, несущие в даль.
Ты променял свою молодость
На корабельный штурвал.

Ты все отдал за свободу,
Рвущую воздухом грудь.
И за соленую воду,
Которая знает твой путь.

А где-то вдали на востоке,
Средь многих, но все же одна,
Два века назад одиноко
Осталась с надеждой она.

А ты стал летучим голландцем,
Ушел и растаял как дым,
Оставшись для всех чужестранцем,
Оставшись для всех молодым.

Тебя знают все понаслышке.
Ты носишься, шхуны губя.
Она спит под мраморной крышкой,
Так не дождавшись тебя.

Если бы собаки умели говорить…

Заплачь, не бойся,
Доверься боли.
Дождавшись ночи,
Взвой по луне.
Ведь сколько можно
Быть осторожным,
Рвать пустошь в клочья
Бездонных дней.

Вот если б стал я
Осколком стали:
Забыл бы быстро
Кошмар чумы.
Лишь ты смогла бы
Меня избавить,
Наполнить смыслом
Мой душный мир.

Когда б я плакал –
Моя расплата
За боль чужую,
За боль свою –
Ты б села рядом,
Поверь, так надо, –
И вот лежу я,
И будто сплю.

Мне снилось небо –
Глубокий тембр,
Иссиня-вечный,
Наполнил мир.
Я в нем растаял –
Не стало стали,
Мне стало легче,
Уйдя из тьмы.