Cocotau

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июнь 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 5 часов 40 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Теперь я всё чаще остаюсь один. Много вспоминаю, читаю. Да, я очень люблю читать и вообще заниматься самообразованием. Думаю, вы уже поняли это. Я очень начитан. Разумеется, в моем случае речь идет об аудиокнигах. Но это не меняет качества усвоения прочитанного.

Есть у меня и любимый литературный персонаж. Вряд ли вам по силам угадать его. Он не романтик. Он обладатель сугубо трезвой оценки происходящего вокруг него. Он не выпячивает себя, потому что знает себе цену. Он ждет своего часа. Он копит силы, он тайный боец. Он верит, что однажды удивит всех. Его несет в водовороте исторических событий, и умение наблюдать и анализировать всё, чему он становится свидетелем, несомненно, – одно из самых ярких его достоинств.

Не буду больше вас томить. Это Клим Самгин. Не его вина, что он так и не смог вписать свое имя золотом на скрижали истории. Это вина автора, отказавшего ему в полной реализации способностей.

Как и мой кумир, я не любитель ввязываться в открытые споры – они всегда только распаляют эмоции, и рождается в них не истина, а истовость, нетерпимость. Я стараюсь помнить себя и быть хладнокровным при любых обстоятельствах. Но однажды и я не удержался.

В тот вечер мы с Болеком были дома одни, и, как говорится, ничто не предвещало. Нашу тишину и уют нарушили внезапные гости. Как замысел этой вечеринки прошел мимо меня, не знаю. Но факт остается фактом: старшие с Лёлеком были на даче, а к Болеку ввалились однокурсники.

Гуляли весело. Пили, правда, только шампанское.

Я глядел на все широко открытыми глазами и слушал в оба уха. Поскольку имена гостей мне ничего не говорили, а было их человек двенадцать, всё отложилось в моей памяти одним эмоциональным полилогом. Я решил воспроизвести здесь содержание небольшого фрагмента, в котором тоже принял участие. О чем теперь искренне сожалею – стоило ли метать бисер! Ну, да пусть этот послужит мне уроком.

– Первое, над чем я стал думать с утра, – начал один из гостей, – это число Пи.

Все сразу засмеялись.

– Да подождите вы, я серьезно!

А сам хохочет громче всех.

– Говорят, математики установили новый рекорд по его вычислению. Оно теперь насчитывает ни много ни мало 62,8 триллиона цифр после запятой, и последние десять из них – это 7817924264. И это новое значение числа Пи на 12,8 триллиона знаков больше, чем предыдущий рекорд две тысячи двадцатого года, когда после запятой насчитали пятьдесят триллионов цифр. Вопрос у меня только один – зачем?

И опять взрыв общего смеха.

– Видимо, – успокоилась первой миловидная девушка, весь вечер сидевшая рядом с Болеком, – это кому-то важно, кто-то чувствует новое качество жизни, аромат, приращение смыслов.

– Лично я далек от этого, – вступил третий с внешностью орангутанга, рост, руки, ну, всё вот это вот. – Моя система координат, так сказать, парадигма, задается двумя векторами, имеющими, правда, самое непосредственное отношение к числу Пи, к его значку, поскольку жизнь наша базируется на прочных основаниях двух глаголов: 3,14здеть и 3,14здить. Что там по вертикали, по горизонтали, выбирайтесь сами, в рамках природных склонностей и инициативы. Но бинарность эта неотменима и неколебима.

Не смеялся один я. Смысл этой игры слов прошел мимо моего сознания.

– А я знаю, – вмешался следующий, – что чем больше при этом мне по ушам ездят скрепоносной духовностью, тем аскетичнее становится мой рацион, и жизнь как форма существования белковых тел всё более напрягает, так что я откровенно задумываюсь над переходом в другое состояние.

Когда в очередной раз все отвеселились, Болек неожиданно обратился ко мне.

– Феликс, а тебя ничто не напрягает?

Зачем, зачем я сломил печать моего молчания? Я же понимал, что совершенно чужой на этом празднике жизни. Но сделанного не воротишь. Видимо, поддавшись обаянию беззаботной молодости, я ответил:

– Напрягает!

Что тут началось! Как будто, по меньшей мере, у них на столе заговорила еще недоеденная салями.

– А что, что, Кокош, мешает твоему существованию?

Тут бы мне и остановиться, очнуться. Ну, не предательство ли – «Кокош»!

Но меня уже понесло, и я сказал, как было на самом деле:

– Окна напротив!

Да, это так. Обычно я крепко сплю, даже когда клетка не покрыта. Но в последнее время с наступлением темноты в этих окнах разливается марганцовка. Ядовитый розовый цвет иноземного вторжения.

Сначала все замерли. Мне даже немного жаль их стало, такие у них были лица. Никто и не предполагал в моем лице встретить достойного собеседника и, может, соперника.

– А шторы? – продолжал я. – Почему они не зашторивают окна? Отчего я должен терпеть это визуальное насилие?

– Подождите, подождите, Феликс, – опомнился наконец один из них, – а вы не допускаете мысли, что у них там квартирный огород?

– Чума на их квартирный огород! Пусть их помидоры вырастут вечнозелеными и кислыми!

– Смотрите, смотрите, – в общем шуме и гаме закричал кто-то из них, – а этажом выше тоже сияние, только истошно-лиловое, а рядом какое-то больное, агрессивно-белое!

– В ночи эти вырви глаз окна, – загробным голосом Дракулы начал орангутанг, – озаряют и зомбируют весь дольный мир!

Девушки завизжали. И тут уж все заговорили наперебой.

– Новолуние? Полнолуние? Зачем вам луна, если есть окна с помидорами!

– Теплое, желтое, ламповое убито пришельцами из аццкой Галактики!

– Блок! Блок: « Ночь. Марганец. Рассада помидоров».

– Кому, кроме бенефициаров, это греет душу?

– Это экстремизм!

– Это свобода!

– Ваши волосы под вашими подмышками – это свобода самовыражения, а световая атака цвета дикой химии – экстремизм!

– И ведь так керосинят до самого утра.

– Это маркер! Послание! Призыв! Предупреждение! Точно так же и наши окна. Что мы несем urbi et orbi?

Я начал накаляться. У каждого окна своя тайна, загадка, а эти марганцовочные бельма – шлюхи! Беззастенчивые, бесстыдные. Потом я закричал.

– Буду бороться! Я буду бороться! Я сообщу, что они растят канабис! Что круглые сутки эти огородники жрут кислоту и зазывают в свои сети доверчивых неофилов!

Мне начали апплодировать.

Боже, они не поняли. Они решили, что я играю роль, что это цитата, что мой припадок не более как стеб и желание покуражиться.

– Однако, Феликс, вкрадчиво заговорил какой-то долговязый, – «Озон» говорит, что это приятное розовое свечение. «Озон» не может врать.

– В топку «Озон»!

– А вот у меня нет помидоров, – начала соседка Болека, – но есть традесканция зебрина. И зимой она чуть не загнулась в нашей вечной египетской темноте, даже оплешивела, бедняга. Не только людям плохо без солнца. И нам пришлось выписать ей с «Алика» такую лампу и подсвечивать вечерами по несколько часов. А летом она поедет в отпуск на балкон – принимать натуральные солнечные ванны.

– А у нас в спальне RGB подсветка, и там вообще любые цвета возможны.

– Вам кажется – это живенько. А мне кажется, Родиона Романовича на вас нету.

Я не успевал поворачиваться.

– Если звуки и шумы до двадцати трех, – кто-то поддержал меня, – то почему цветовой 3,14здеж ночь напролет?

На него закричали хором:

– Это хобби, а не помидоры! Успокаивает нервы, попробуй!

– А я как-то с братишкой гуляла, так мы считали эти окна. Откуда в нас столько агрессии? Это всего лишь растения.

Хм, подумал я, растения. Вы давно «Триффидов» не перечитывали?

– Полно, Кокош, чем требовать от других занавесить окна, просто занавесь свои!

Какой я тебе Кокоша? Я вообще тебя первый раз вижу! А если под окнами буянят гопники, то затычки поставить в уши, да?! Есть четкие определения звукового и светового загрязнения, их не зря придумали, чтобы ничто не разрушало гармонию окружающей среды!

– Что за странный повод для истерики? К тому же в последнее время УФ-лампы многие ставят для дезинфекции помещений в период пандемии. Отсюда и загадочные сиреневые окна.

– Коко? У тебя не весеннее обострение? – отпустила замшелую шуточку одна с волосами, собранными в пергидрольный конский хвост. – Люди красоту под этими лампами выращивают: петунии, лобелии, эустому, пеларгонии и бегонии. Это будущий цветущий сад.

Как будто у подлинной красоты может быть такое дерматологическое название – пеларгония пелларгическая, хмы.

– А что, Коко, – встряла еще одна, – это единственный вид насилия, который вас тревожит? Вот реально?!

Спасибо, одна адекватная нашлась. Я, говорит, тоже хотела что-нибудь вырастить, но цвет этих ламп меня остановил, я просто подожду лета. Мне тоже от такого света не очень комфортно. Не понимаю, как людям там внутри норм. Ночью, в этом сиянии. Да хоть бы и не ночью. Если даже с улицы передергивает от него.

– А луна вам в окошке того цвета? Или тоже будем полицию вызывать, чтобы подправить? Я вот теперь из принципа буду светить флюоресцентными лампами из окон на улицу.

О’кей, мне приятно будет смотреть на этот суп из марганцовки. Светите розовым светом ночью и голым задом днем!

Наконец раскололась еще одна.

– У меня тоже в доме напротив живет такой садист/ка. Я выращивала черри дома. Но, поскольку нахожу это фиолетовое свечение не эстетичным, переносила свой помидорчик каждую ночь в темную комнату.

– Ха-ха-ха! – взорвался орангутанг. – А у нас в соседнем доме в трехе на втором этаже все окна и балконная дверь изнутри заклеены фольгой. Боюсь думать, что там!

– Может, им просто солнце шарашит в окна, а не то, что вы подумали?!

– Поэтому они как в склепе? Обклеиться фольгой на года – попахивает вампиризмом, нет?!

– Коко! – завопил долговязый. – Ты уже лысый, как коленка. Может, тебя тоже умной лампой сяоми подсветить? Устрой дискотеку, меняй цвета! Не будь старой советской бабкой!

– Не переходи на личности, – одернули его остальные, – это оскорбление, а не аргумент.

– У меня под окнами фонарь городской – вот он мешает, а окна напротив дают надежду. Любопытно наблюдать, как их становится всё больше. Уютные и милые. У людей отличное хобби.

– И мне никогда в жизни такое не мешало. Мне пох на это. У нас на улице павловнию не высаживают, а в Париже, например, целые аллеи. Но нет, мы должны жить во мраке – шторки, заборы, жалюзи, бетон, ненависть к соседям и их помидорам.

Потом проявилась еще одна:

– Не знала, блин. Всегда думала, что это продолжение Нового года такое. Меня другое поражает – как это вяжется: эти марганцовочные окна в домах со средней стоимостью квадратного метра от двухсот тысяч. Ха-ха-ха!

– Дикие северные люди вы! А у нас в Крыму и так всё растет!

– Во-во, и я не понимаю, бред какой-то, не купить что ли? Сейчас всё продается и в любом качестве, а главное – откуда столько времени на всякие бабушкины замуты, не лень же.

– Так они и стройматериалы на Мерсах от «Леруа» сами везут на багажнике!

– Восхитительно!

– Да идите вы! Мы еще сами шьем и мастерим из дерева, тоже приятно, и вообще, гормональная система выравнивается, и никто и ничто не раздражает.

– У нас, с нашими полярными ночами мои пальмы и фикусы очень страдают от недостатка света, желтеют и осыпаются. Вот такие лампы и спасают комнатные растения. И мне плевать, что окна выходят во двор. А считать чужие деньги в окнах как-то совсем не комильфо.

– Люди специально рассаду продают. А чо, английская королева тоже садовничала, когда моложе была! Ситифермерство сейчас на пике. А как это полезно детям!

– Да-да, высаживание растений снижает стресс, заземляет и повышает коммуникативные способности людей. Буквально на прошлой неделе читала несколько исследований. Это новый тренд.

– А мои крассулы и гастерии просят: ну, потерпите нас до мая! Это безумное ламповое сияние всего-то на три месяца, потом рассада разъедется по дачам.

– Отыщу морской бинокль и изучу посевы в домах напротив! Надеюсь, это не пакеты от кефира.

– Боюсь, что, если мой майкап будет смотреть на вас с ярко освещенного биллборда прямо в окно, он вас все-таки будет слегка раздражать.

– Но это не дает нам права требовать его занавесить, тебе не кажется?

– Так я именно об этом и говорю: если мне не нравится что-то, я отвернусь. Это проблема моих эстетических восприятий и предъявлять их кому-то я не вправе. Вам мешает, вы и повесьте шторы. Вопрос решен. В чем дискомфорт? Какая-то надуманная претензия, чесслово.

– Никто никому не обещал такие окна, какие нравятся. Невозможно и не нужно на каждый чих писать закон. Должна быть какая-то культура, понимание, что окружающим дискомфортно от ваших действий. А с обратной логикой можно дойти до того, что ваша помада меня не устраивает, и я требую ее занавесить.

– Никого не должно колыхать, что у меня на окне, – опять вступил орангутанг. – Там может быть марихуана, а может быть мята. А вдруг я старая учительница биологии, и это вообще целый мир для меня, вот это вот растение. Главное, чтобы эти окна были чистые, и никто из них не выкидывался. А недовольные могут идти нах. Вы уж простите.

– А по-моему, это замечательно, что кто-то заморачивается, чтобы сделать мир лучше.

– Ты про борьбу со световым загрязнением?

– Друзья, это город, тут рядом еще и не такие живут. Шторы плотные уже давно таст-хэв.

– Хм. А не архитектурно-рекламная ли подсветка – главный источник светового загрязнения? Помидорки им мешают, ха-ха…

– Есть свой шпинат и базилик и кайфовать от этого – в жизни бы не подумала, что у меня такое будет. Но – вот поди ж ты! И подставку сами сделали. Потому что я уже задолбалась покупать увядший базилик в магазине за стопицот рублей. Посадили пряные травы и землянику, признаюсь, признаюсь, признаюсь! Я еще и перед многоэтажкой решила цветов навысаживать. Хочу красоту вокруг и приятность. У нас в доме напротив окон десять таких, но они совсем не яркие. В спальне у меня блэк аут обязательно, не мешает. Зато у соседа напротив люстра на кухне, натурально фонарь, выжигает тьму на десять километров вокруг. Всё думаем, как его расчленить, то есть занавесить гада!

– Угу, и я живу за задраенными шторами, мне так уютно. А когда иду по двору – любуюсь окнами.

– Нельзя зашторивать – органы подумают, что анаша, и нагрянут. А у меня там честные помидорки.

– Хорошо, когда гармония внутри. Это единственное место, где ее можно достичь.

– Внутренняя Монголия!

– Коко, Коко! Вы где?

– Ушел в астрал.

– Мы его теряем.

Я думаю, умение замолчать, вовремя уйти во внутреннюю эмиграцию, тоже очень важное качество. Так я и поступил. Шум, житейский шум и тлен страстей человеческих больше не достигали моего сердца и ума. Я был выше этого.

– Не обижайте его, – в конце концов сказал Болек. – Он всё понимает.

– Попугай, он и есть попугай, – не сдавался орангутанг.

– Не скажи. Наш не такой.

Но это он уже поздно опомнился.

Видя, что их ядовитые стрелы не достигают цели, меня накрыли платком и вынесли из комнаты.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: