Дом на Митридате

На чтение потребуется 55 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Когда мы с Жекой были ещё маленькими, мы играли во дворе и на улице перед домом. А теперь мы уже ходим в школу, и весь Митридат – наша заповедная страна, наша сокровищница, таящая несметные богатства. Рыжая митридатская земля пропитана историей. Века и тысячелетия спят под нашими босыми ногами. Две тысячи лет назад на горе стояли греческий город Пантикапей и дворец царя Митридата. Трудно даже представить, как давно это было. Теперь от них остались одни развалины, и вся гора, от широкой вершины до подножия, усыпана древними глиняными черепками.

Старшие ребята рассказывают, что изнутри Митридат изрыт подземными ходами. И это не выдумки, а чистая правда. Весной папа вскопал огород на склоне горы за нашим окном. Так вот, однажды ночью земля на огороде провалилась, и открылся подземный ход, ведущий в чёрные недра горы по обе стороны провала. Я сам видел этот ход, и Жека, и сестра тоже. Папа отправил нас гулять, а сам весь день засыпал провал землёй, чтобы мы туда не залезли. Говорят, что в самых глубоких подземельях спрятаны царские сокровища: золотые украшения, кубки и чаши, и статуя любимого царского коня, отлитая из чистого золота. Американцы предлагали нашим миллион, чтобы им разрешили откопать статую. Но наши им не позволили. И правильно. Мы сами её откопаем.

Летом археологи лениво ковыряют лопатами в руинах античного Пантикапея на пологом северном склоне горы. И мы тоже копаем, детскими лопатками и совочками, плоскими кусками красной терракотовой черепицы, палками и голыми руками. И Митридат щедро делится с нами своими богатствами. Нашей добычей становятся бронзовые боспорские монеты, масляные светильнички и обломки тонкой греческой чёрнолаковой посуды, амулеты и каменные ядра, гнутые ручки амфор с тиснёными древнегреческими надписями. Но митридатская земля хранит в себе и другие, грозные клады.

Всё началось с того, что Андрюшка научил нас делать дымовуху. Для дымовухи нужна киноплёнка, но не какая попало, а только старая, целлулоидная. Её скручивают в тугой цилиндрик, плотно заворачивают в бумагу и поджигают. И тогда дымовуха шипит и ползает по земле, как живая, выпуская облака сизого вонючего дыма. Нам это очень понравилось. Сашка Савинский где-то раздобыл большую бобину киноплёнки, и мы сожгли её за неделю.

А потом Сашка подорвал во дворе взрывпакет. Взрыв получился роскошный, оглушительный и звонкий. Все ребята тотчас загорелись желанием делать взрывпакеты, но Сашка объяснил, что для этого нужен порох. Мы засели в кустах дерезы и принялись обсуждать, как его раздобыть. И Сашка рассказал, что в старых обвалившихся окопах можно откопать нестреляные патроны и даже военное оружие.

Начались лихорадочные раскопки. Мы самозабвенно и азартно разрываем митридатские склоны. Мы вооружаемся. Каждый мальчишка мечтает откопать пистолет, но такая добыча – большая редкость. Зато винтовки теперь есть у всех ребят на нашей улице. У меня их две, немецкая и русская трёхлинейка. Конечно, когда винтовка пролежит в земле столько лет, от неё остаётся только ствол да ствольная коробка с магазином и затвором, но всё равно это настоящее боевое оружие. Мы выкапываем патроны, выковыриваем пули и добываем порох для взрывпакетов и ракет. А ребята постарше подрывают оставшиеся с войны снаряды и мины.

Однажды мы с Жекой и его папой, дядей Кимом, рыбачили с лодки невдалеке от Митридата. А двое мальчишек копошились на склоне горы. Там заплясали язычки костерка, потянулся дымок. А потом мальчишки прыснули в разные стороны, на горе грозно ухнуло, и в воздух взлетел тяжёлый бурый фонтан земли. «Ах ты, шпана! Попадись вы мне», – ворчит дядя Ким. Наивный, он не знает, какие умненькие, благоразумненькие буратины смирно сидят в его лодке.

Говорят, после войны этого добра было много, но его убрали сапёры. Но кое-что ещё осталось. Мой папа выкопал крупнокалиберный снаряд прошлым летом, когда сажал на огороде картошку. Я и сам нашёл миномётную мину, когда мне было ещё пять лет. Она лежала в кустах дерезы под стеной дома, прямо под нашими окнами, чуть присыпанная землёй и сухими прошлогодними листьями. Я никогда не видел такой штуки, но почему-то испугался. Во всём её облике, в вытянутым ищущем носике, в толстеньком ржавеньком брюшке, переходящем в узкую талию с растопыренным стабилизатором на конце, было такое явное и злое ожидание, что я сразу побежал к родителям и рассказал о находке. На следующий день к дому подъехали сапёры на армейском грузовике. Бережно, как больного ребёнка, вынесли мину на руках, уложили в кузов грузовика на кучу мягкого морского песка и увезли подрывать на полигон. Эх, теперь она бы нам пригодилась. Мы бы сами её подорвали!

Наконец, нам повезло. Копаясь на обочине Второй Митридатской, мы с Жекой вырыли изрядно проржавевшую, тяжёлую и круглую противотанковую мину. О, я сразу понял, какая добыча попала в наши руки! Но спичек у нас не было, а расковыривать эту штуковину – боже упаси! А если пустить её колесом вниз по склону, чтоб вихрем пролетела до самого подножия горы, и посмотреть, рванёт ли она там, далеко внизу? Страшновато, но зато какой будет «Бум!» Или «Бум» будет слишком большой? Или вообще ничего не будет? Не попробуешь – не узнаешь. И ржавое чудовище полетело вниз, подпрыгивая на неровностях склона и волоча за собой рыжий шлейф пыли. Сейчас бабахнет, как в военном кино! Но мина тупо ударяется в выступ каменной стены нижнего уличного яруса и валится набок. Не взорвалась… Облегчение борется во мне с разочарованием, и, кажется, разочарование побеждает. Катнуть её ещё разок, что ли?

– Тикай! – отчаянно кричит Жека. – Твой папка идёт!

Действительно, к нам, ускоряя шаги, направляется папа. Он возвращается работы, он видел, как я спустил мину по склону, и сейчас мне будет взбучка! Мы со всех ног мчимся прочь. Домой я вернулся поздно вечером, но мне не попало. Наверное, папа так и не понял, что же такое я скатил тогда под гору.