Бисеринки

Пасхальное настроение

Идет весна. Апостолы галдят
Весной пьянимы, бесятся, как дети,
Надеясь, что Учитель не заметит
Их баловства и будет добр Пилат.
 
Ах, знай наместник в эти дни, куда
С Голгофы время кинет отголоски...
Да он и рад простить, но вот беда:
Ведь для креста уже готовят доски,
 
В преддверье Пасхи лобные места
Уже затихли в ожиданье чуда,
И в сердце обретенного христа
Уже предал живущий там иуда.

Из писем мертвого человека

                                1. 

Так хорош этот мир розоватою девственной ранью,
Так покоен и тих этих волн перелив голубой,
Что последним, предсмертным, карающим всплеском сознанья
Так надеялся ты унести его вместе с собой.
 
Среди праздных потех промелькнув затухающим бликом
И на ткани времен оставляя свой бледный пунктир,
Не пугайся обрыва. На нашей Земле невеликой
Помнят лучше о тех, кто оставил сей горестный мир.
 
Пусть шедевров искусства и вечных идей ты не создал,
И цепочку следов вьюгой века укроет Борей,
Яркой вспышкою слепят сетчатку упавшие звезды,
Мигом смерти своей ты напомнил о жизни своей. 
  
                 
                                2. 

Как славно знать, что в нашем сером мире
не стоишь ничего сам по себе,
как лампочка в заброшенной квартире,
горящая наперекор судьбе,
 
и ты, согласно высшему наитью,
когда пойдет по швам наш ветхий мир,
блеснув последний раз сгоревшей нитью,
пойдешь на штопку зачерневших дыр.
 
 
                               3. 

Мне не перекричать своей души:
ни прошлых снов ее, ни настоящих.
«А с ней, – твердят, – все средства хороши».
И кто куда: кто – в рюмку, а кто – в ящик.
 
А мне – увы – закашляться стихом,
припав к ее магическому зелью.
И закружатся рифмы каруселью,
и рухнет белый мир, как снежный ком.
 
И почернеет небо от ворон –
осколков той, что расстается с телом,
оставив здесь лишь черное на белом –
классическую гамму похорон.

* * *

Я – поэт немилостию божьей
и его всегдашний визави.
Оттого ль все глуше и тревожней
эта жажда боли. Назови
 
эту боль талантом, камнем, роком,
жизнью, одиночеством, тоской –
вся она, разлитая по строкам,
обладает силой колдовской.
 
Знаешь ли ты место, где бы можно
хоть на миг не чувствовать ее,
 как засевший под лопаткой нож? Но
мыслей надоевшее белье
 
сбросить разве только вместе с кожей,
расплатившись жизнию с тоской.
Я – поэт немилостию божьей.
Хорошо – не милостью людской.

* * *

Наверное, все переменится:
Мир станет отчетлив и прост,
И наше с тобой поколеньице
Поймает удачу за хвост.
 
Мы станем большими и важными,
Богатыми, черт нас возьми,
С делами занудно-бумажными,
С визитами лишь до восьми.
 
Мы станем до ужаса взрослыми
Для сказок, чудес и страстей,
Как статуи девушек с веслами,
Смешные для наших детей.
 
Наверное, все обоснуется:
За мартом нагрянет апрель.
Но выход из дома на улицу
Иметь будет точную цель.
 
И дождь будет просто осадками –
Досадной причиной зонта,
Когда в колыбели достатка мы
Рассудим, что все суета.
 
Я думаю, все устаканится:
Всему наступает свой срок.
И память усталою странницей
Не вступит уже на порог.
 
Конечно же, все переменится:
Мир станет отчетлив и прост,
И наше с тобой поколеньице
Поймает удачу за хвост.

Дума рожденного ползать

Этой ночью разводят мосты.
Наша вечность останется с нами
Недомолвками, каплями, снами.
Взгляды звезд холодны и чисты.
 
Это время сжигает в огне
Наши души – дрова мирозданья.
И дрожит мотыльком на стене
Тень былого: любви и страданья,
 
Неразрывна одна лишь она –
Эта связь между светом и тенью.
Путь меж ними лежит по сомненью.
И рука темноты холодна
 
На твоем на горячем челе.
Этот жар позволяет нам выжить...
Этот жар и листок на столе...
И листок...
           Взять бы душу да выжать.
 
Погляди на теченье с моста,
Что тут думать: шагнул и... всего-то.
И душа так желает полета.
Это значит, она не пуста.

Сквозь дождь

Судьба моя, но чья же здесь вина,
что времени дожди смывают в Лету
вопросы, что находим мы к ответу,
в тот миг, когда задача решена?
 
Судьба моя, но чья же здесь беда
и счастье чье, что все ответы ложны
и «навсегда» на свете невозможно,
но так огромна тень от «никогда»?
 
Судьба моя, и кто же виноват,
что этот дождь, стегающий по окнам,
вдруг помешал, а вовсе не помог нам,
как в прошлый раз, вернуть себя назад?
 
И почему опять друг к другу мы
идем сквозь дождь, зонта не открывая,
и, потеряв на прошлое права, я
у тусклых туч слезу беру взаймы?
 
И отчего решенья так легки,
особенно, когда они не правы?
И автор-дождь вычеркивает главы,
перемешав свои черновики.