* * *
Если немножечко все упростить
И вспомнить свой первый страх,
Блестящая стая волков обратится
В обыкновенных собак.
Если войной управляет луна,
А восторженность пахнет вином,
У Введенского вымокнет голова
Скорее всего, под зонтом.
Если Безухов и впрямь близорук,
А кража руна – происшествие,
Спираль являет собою продукт
Добровольного сумасшествия.
* * *
Знаешь, утром рояль как будто теряет в размерах,
Однако это – не скромность титана и не обыденность нового дня.
Дождь моросит. У комнаты портится зрение.
Внимание вязнет. В деталях, в деталях и вне короля.
Вне торжеств и чудачеств история киснет разлукой,
Помнишь Юрку, когда он сошелся с первой женой?
Утром все по-другому. Особенно в дождь. Особенно звуки.
Даже если они превратились во чреве рояля в настой
Невесомости – в опий. Во что-то невнятное, ласку – не ласку,
Во что-то из жизни предчувствий, но не мелодию, в ряд
Незнакомых доселе примет, убедительных, но бессвязных,
Помнишь запах петрушки, витавшей над вымерзшим садом?
Мы пройдем этим пасмурным днем, этим пасмурным днем, этим пасмурным днем
Как проходят латынь, как проходит любовь, как проходит дождь.
Мы настроим свой слух, мы, наверное, что-то поймем. Но как же похож
На Стравинского тот старичок на вокзале в Воронеже, помнишь?
