Доллары, водка, матрёшки

(Приключения ростовских челночниц в Азии, Африке и Европе)

 

На чтение краткой версии потребуется 5 часов 45 минут, полной – 6 часов 15 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за сентябрь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Нет ни одного уважающего себя челнока, который хотя бы раз не был в Турции. Bсе начинали с Турции или Польши.

А некоторым так понравилось, что на этом и остановились, сделав Турцию своей второй родиной, своим стилем жизни.

И надо сказать, турки с бо́льшим пониманием, чем кто бы то ни было, отнеслись к молодому челночному бизнесу; поток денег хлынул нежданно из соседних, бывших советских, республик, и они радостно подставили карманы. Вскоре в Турции можно было покупать на рубли, что в любом другом месте было немыслимо. И не забывайте, что это была одна из первых стран капитализма, которые простой советский турист, не входящий в состав делегаций, мог посетить.

Мазепа вошла, без сомнения, в историю, как одна из первопроходцев турецкого рынка. Как только представилась возможность, она стала готовиться…

Звонила в Новороссийск людям, которые в Турции уже побывали.

– ...Так скажи мне – что они там берут? – допытывалась у знакомых.

– Да то же, что и в Польше берут: оптику берут, железо, инструменты разные, игрушки детские – всё берут. Салфеточки всякие льняные...

– А вазы хрустальные берут?

– Вазы?.. Всё берут, говорю тебе – как в Польше. Только платят больше.

Сердце Мазиной сладко щемило в груди, щёки краснели от предвкушения: кто знает, что за прекрасная страна – Турция...

– А цены? Цены ты мне напишешь? Ну, хоть приблизительно, чтоб знать.

 

Суматошными были сборы, полными сомнений и тревог. Поиск товара; звонки всем знакомым, способным хоть что-то достать (мобилизовать, поставить на уши всех!); звонки и опять звонки...

Мазина ехала за рубеж.

В голову ей пришло, что и язык-то никакой иностранный она не знает; учила когда-то немецкий в школе, но теперь ничего, кроме «шпрехен зи дойч?» и «йа, йа» уже не помнила. Впрочем, те, кто учил английский, как потом выяснилось, тоже ничего не помнили. С некоторым превосходством задавали всем дурацкий вопрос: «Ду ю спик инглиш?», и, получив ответ: «Йес, ай ду», почему-то мялись и продолжали говорить по-русски или изъясняться жестами.

Какого чёрта тогда было спрашивать?

Однако надеялась как-нибудь с турками объясниться.

Что они, совсем уж такие турки, что ли?..

 

С валютой за границу тогда ещё мало кто ездил; можно было обменять только пятьдесят долларов законным путём; по курсу один к шести, еcли помните. Но на пятьдесят долларов за границей не очень-то развернёшься, и поэтому все везли товар.

Мазина везла четыре неподъёмные сумки: одну – с оптикой, завёрнутой в льняные салфетки (пять фотоаппаратов вместо двух разрешённых – авось проскочат!), вторую – с инструментом железным и игрушками (один гигантский медведь – отдельно, под мышкой); в третьей были две больших размеров соковыжималки (достала по блату в последний момент), а в четвёртой – сигареты, водка и всякая мелочь; хрустальные вазы, также заботливо упакованные. Поднять сама всю эту, как выражался Толик, мурцефаль, несмотря на крепкое телосложение и недюжинную силу, она не могла, и Толик посоветовал ей купить тележку на колёсах, этакую тачку.

Потом многие челноки обзавелись такими тележками, и даже тележки эти, вкупе с огромными клетчато-полосатыми китайскими кошёлками, запылёнными и обмотанными скотчем, стали со временем символом и признаком челночной профессии, как стетоскоп и халат доктора или тесак и заляпанный кровью фартук мясника...

И вызвался проводить её до Новороссийска Толик.

Для личных вещей у Мазиной места не осталось, поэтому решила она взять только то, что на ней, и спортивный костюм «Адидас», а потом купить себе что-нибудь в Турции.

И вот, тронулись в путь. Из Ростова в Новороссийск ехали на поезде. Толику, правда, достался билет в другом вагоне, а Мазина ехали с другими туристами, вернее, туристками, так как – странное дело – участниками челночного бизнеса, в большинстве своём, на любом этапе, с начала и до конца, были женщины. Видимо, благодаря своим психофизиологическим особенностям лучше переносили длинные походы, экстремальные условия, скученность и навьюченность.

Так Мазина, простая и общительная, и познакомилась с другими двумя челночницами: Ксенией Петровной, сорока восьми лет, и Гавриловной – той было уже за шестьдесят, но могла дать сто очков вперёд любому, как выяснилось потом.

Рассовали сумки по отсекам, переоделись: домашний халат у Гавриловны, китайские костюмы «Адидас» – у Ксении и Вали; достали из кульков картошку, яйца, колбаску твёрдокопчёную, сервелат... Водочки, конечно...

– Ну, что? За знакомство, девочки?

– За удачную поездку!

– Чтоб всё, как говорится, было хорошо...

За Толика Валя не волновалась. Едет там себе и едет; главное, чтобы сумки помог к катамарану подтащить. Пошла, однако, вечерком, и проверила: у Толика в купе тоже всё в порядке было: напились все и собирались спать.

А напрасно не волновалась.

До Новороссийска Толик так и не доехал. Сошёл, как потом оказалось, где-то там по пути, в станице Крымской или Динской, с новыми товарищами. Затерялся где-то в Кубанских степях.

Один друг из купе, как рассказывал Толик потом, его к себе пригласил – хороший мужик, и живёт недалеко от дяди Володи и тёти Нюси – в соседнем хуторе; и знает их прекрасно. А Толик у дяди Володи и тёти Нюси в гостях уже сто лет как не был – вот и сошёл с поезда... А Валя что? Она уже до Новороссийска почти доехала – не пропадёт.

Но это всё выяснилось потом. А пока...

– Ну, какая всё-таки... падла! – говорила Мазина, тяжело дыша, вынимая сумки, одну за другой, из вагона, затем утирая пот и подбочениваясь. – Представляете, девочки?.. Отравить такую падлу, и всё. Или придушить.

– Да ладно тебе, Валя, – говорили ей Ксения Петровна и Гавриловна, у каждой по шесть объёмных сумок и большой жизненный опыт, – не переживай, как-нибудь доберёмся!

Пришёл автобус, и туристам сказали, что сегодняшний катамаран уже ушёл, и надо ждать до послезавтра. Почему ушёл?.. Почему до послезавтра?.. Неясно.

Их отвезли на безымянную турбазу за городом и поселили со всеми возможными в непредвиденных условиях удобствами. Но, как зачастую бывает, достаточно убрать одно какое-нибудь удобство – и капризные туристы уже недовольны.

В данном случае не было воды.

Обедом, начиная со второго дня, их кормили в столовой, и поили компотом; но чтобы почистить зубы или помыться, или промыть там за собой – проблема. И автобус, покинув их за городом, больше не приезжал.

Так прошло пять дней. Каким-то образом из города на базу просачивались слухи, что море штормит, и потому катамаран не может выйти из порта. Говорили также, что море, возможно, будет штормить ещё с неделю, и возможно, их отправят домой и перенесут поездку на следующий месяц.

Угрюмым и деморализованным женщинам не оставалось ничего другого, как сидеть в сырой постылой комнате турбазы с загаженным туалетом, в окружении сумок, и курить сигареты «Космос», приготовленные для турок. За пять дней Ксения, Гавриловна и особенно Валя, не взявшая сменной одежды, не столько похудели, сколько провонялись.

– Я уже готова на всё, даже вернуться домой. Я хочу искупаться! – жаловалась Валя. – У меня под мышками всё слиплось уже... Кофта аж задеревенела!

– А я не потею, – говорила Гавриловна с чувством собственного превосходства. – Ты что, издеваешься – назад в Ростов эти баулы тащить?.. Я – подожду.

– И я не потею, – сердилась Мазина, – но сколько дней, по-твоему, я могу в одной и той же блузке ходить?

– А что ж ты не взяла ничего на смену?

– Так отож! – восклицала Мазя. – Кто ж знал, что будем неделю тут сидеть?!

Терпению настал конец.

Но тут – о чудо! Явился автобус и отвёз всех в порт, на погрузку.

Однако ростовская группа должна была ждать, пока пройдут таможню и погрузятся другие, прибывшие раньше. Открыв рты, наблюдали ростовские туристы, например, за погрузкой узбекско-туркменской группы.

Среднеазиатские коллеги, некоторые в халатах и с характерными тюбетейками на голове, носили взад и вперёд сумки таких размеров, о существовании которых Мазя и не подозревала. Какие-то женщины в чёрном – казалось, тут были целые семьи и кланы, объединённые не только коммерческими, но и кровными узами – толкали перед собой на таможню огромные сундуки, или их можно было бы даже назвать рундуками – полные товара. Когда подняли крышку одного из них, Мазя заметила, что он был полон каракулевых шуб. В другой запихивали, придавливая крышкой, свёрнутые в рулон ковры.

Все члены туркменской делегации что-то кричали друг другу и жестикулировали. Мужчины подбадривали женщин: «Гей! Гей!» – как будто погоняли ишаков, и те толкали сундуки проворней.

Некоторые рундуки таможня, как видно, не принимала – их выносили назад; и тут же взамен несли другие, ещё больших размеров. Казалось, этой хаотичной деятельности, как в муравейнике, не будет конца.

Мазина таращила глаза. Откуда взялось всё это добро?.. Казалось, вывозились целые магазины; да что магазины – склады дефицитной продукции.

Её четыре сумки смотрелись теперь смехотворно; каплей в море, вот именно что... мурцефалью.

– Не отплывём до ночи, – мрачно заключила Гавриловна, глядя на часы. – Видишь, чурки эти, чучмеки, что творят! – невежливо отозвалась она о туркменской группе. – Потопят катамаран!

– Вон таможенники уже сердятся, – беспокоилась Ксения, женщина с мягким хохлацким акцентом. – А начальник таможни – слышали? – сказал, что если так будет продолжаться, вообще закроют таможню и уйдут себе на обед.

– Не закроют, – сказала Гавриловна. – Что это – издевательство, что ли?

– Так если эти... чучмеки... не понимают ничего. Им говорят: «Унесите ковры!», а они всё несут и несут!

– Послушайте! – обратилась Гавриловна через барьер к узбекам. – Вы люди или нет?.. Вы по-русски понимаете или нет?!

Только две головы в тюбетейках в общем гвалте повернулись к Гавриловне, но и те, увидев, кто к ним обращается, быстро потеряли интерес. То ли действительно по-русски не понимали, то ли были слишком увлечены идеей вывезти залежалый товар за рубеж и нажиться на турках.

Мазепа на нервной почве открыла уже второй блок сигарет, предназначенных на продажу... Казалось, что время остановилось, и они никогда не отплывут. Обязательно случится что-нибудь ещё: опять поднимется шторм, или закроют таможню, или на катамаране из-за туркменских сундуков не окажется больше мест – да мало ли что?.. Ох, уж эта неопределённость и нетерпение! Ох, уж эти бесконечные ожидания в портах, аэропортах, на вокзалах!

Первые поездки челноков были, надо сказать, организованы отвратно, а то и совсем никак не организованы – едешь себе, едешь, и не знаешь, куда и когда-то доедешь – а потому полны неожиданностей и приключений.

Но так закалялась сталь! Формировался костяк, цвет нашего челночества; особый тип людей – мотивированных и терпеливых. Деньги вложил – значит, должен быть результат. Если бы порт Новороссийска в тот момент, скажем, начали бомбить – никто бы не сдвинулся с места; только покречпе прижались бы к сумкам и всё.

 

Когда стемнело, «чурки» загрузились.

Ксения и Гавриловна прошли досмотр без происшествий; у Мазиной, однако, таможня отказалась пропустить два громоздких сокоагрегата, и ей пришлось тащить их наружу. «Что ж, одной сумкой меньше», – думала она про себя, и тут же недоумевала: «А куда я их дену?..». Камера хранения закрыта, а выбрасывать добро было жаль. Хоть и досталось ей дёшево, по госцене.

– Что, не пропустили? – спросил сочувственно худой блондин, ждущий своей очереди в коридоре.

Мазина шумно дышала и отдувалась, вся в красных пятнах и взмокшей опять синтетической блузке, которая стала ещё жёстче и неприятней подмышками. Пахла, наверное, на расстоянии.

– Если хочешь, я их возьму, – предложил блондин. – Могу тебе дать по шесть долларов за штуку.

Почему шесть?.. Мазина подсчитала в уме и скривилась: маловато. Почти та же госцена.

– А куда ты их денешь? Назад повезёшь? В камеру хранения сдавать будешь?

Мазина согласилась.

Видимо, у блондина не было с таможней проблем; соковыжималки, с которыми Мазину развернули, спокойно прошли контроль.

 

Они встретились на верхней палубе катамарана, когда было совсем темно, и Валя взяла у него сигарету «Данхилл». У Вали, между тем, был «Космос» ростовской табачной фабрики... Разговорились, дыша морским ветерком.

Оказалось, блондин Борис едет в Турцию не в первый раз; то есть – опытнейший субъект! Вот с кем хотелось Мазиной поговорить, проконсультироваться – с опытным человеком; унять тревогу души... Она приникла к Борису, как пьющий к источнику, пытаясь выжать всю возможную информацию... И он показался ей добрым и снисходительным: успокаивал Валю и обещал ей всё рассказать, показать и помочь ей «пристроить» товар.

Чтобы рассеять её сомнения и доказать, что он – не абы какой мешочник и везёт с собою не абы что, а товар совершенно другой категории, он расстегнул на ветру куртку, и оглянувшись – не смотрит ли кто? но на палубе поблизости не было ни души – расстегнул и жилет.

С изнанки жилета были нашиты ряды мелких кармашков; и в каждый карман были вставлены странные металлические детальки, напоминающие патроны.

– Вот, – похлопал себя по жилету Борис. – В который раз везу! Здесь на несколько тыщ долларов добра.

– А что ж это, господи?.. – изумилась Валя.

Дрожь, пробежавшая по телу – кто знает, почему – была почти эротической; оттого ли, что он расстегнул этаким жестом куртку и ей доверил секрет, или от мысли о тыщах и тыщах...

– Резцы особые для станков. Фактически, промышленный шпионаж, – прошептал блондин.

Его авторитет в глазах Мазиной вырос, и как! Кто, как не она, мог посочувствовать выносу с производства всего, что с него может быть вынесено! Только так, бесполезное само по себе, может оно послужить людям! К счастью Бориса, ему попалось хорошее производство, а не вазоны из хрусталя.

А вначале казался таким невзрачным!

Она придвигалась к Борису всё ближе, разговор становился всё более дружеским и доверительным...

Не заметила, как отплыли и вышли в открытое море.

– Завтра все пойдут продавать барахло на базар, – говорил ей Борис, – так вот: ты с ними не ходи; смотри – ещё полиция арестует! Послушай меня: пойдём с нами, и я тебя познакомлю с одним турком, – тут он опять понизил голос и оглянулся, – который оптом всё у тебя возьмёт, и если нужен какой товар – поможет тебе купить.

Мазя кивала головой, и блондин наклонялся всё ниже, всё ближе...

Но тут, однако, на палубу стали выбираться первые больные морской болезнью и, качаясь, стремились добраться до поручней, чтобы вцепиться с единственной целью – выбросить ужин за борт. Многие по глупости рыгали против ветра; поэтому морские брызги вскоре стали отдавать содержимым желудков и пребывание на верхней палубе стало малоприятным и неромантичным.

К тому же, выяснилось, что Боря едет не один – его невеста вышла на палубу с тем же очевидным намерением.

Мазина поужинала час назад, задолго до отплытия, и с радостью отметила про себя, что её не тошнит. Она вернулась к подругам.

– Меня, например, никогда не тошнит, – говорила Гавриловна кому-то с брезгливым неодобрением.

– Ты, Гавриловна, прямо железный дровосек: не потеешь, и тебя не тошнит, – едко зметила Мазя.

Та только гордо пожала плечами.

Ситуация на судне, однако, вышла из-под контроля. Многие совершили ошибку, пытаясь бороться с морской болезнью при помощи водки.

А может, нашли только повод, чтобы, как обычно, принять на душу. (Добрый процент челноков пил на всех видах транспорта – в поезде, в автобусе, и в самолёте; ситуаций много, а панацея – всё та же).

Факт тот, что водка им не помогла. В верхнем салоне, где Ксения Петровна и Гавриловна заняли места, мутило почти всех. Слева и справа, совсем как в овечьем загоне, слышалось дружное: «Бе-е-е...», и люди натужно вжимали лица в серые шершавые кульки.

Гавриловна сидела в кресле прямо и вытянув шею; на лице застыла напряжённо-брезгливая мина. Равнодушная к чужим страданиям, она пыталась смотреть фильм, который показывали по видику, но прямо перед ней в данный момент некий мужчина то сгибался, то разгибался над кульком, следуя позывам рвоты... Гавриловне, наконец, надоело этакое паясничанье, и она вышла из себя:

– Молодой человек! – воскликнула она, ударив его по плечу, – вы только о себе думаете, а?! Невозможно ведь фильм смотреть!!

Ксения же Петровна лежала у её ног без чувств, меж двух рядов стульев, согнув колени и закатив глаза. В руке она сжимала полный уж серый кулёк, и бородавка на остром носу из коричневой стала мертвецки синей.

Там и сям на полу, покрытом красным паласом, а также на многих сиденьях, виднелись липкие лужи, и Мазя старалась такие места обходить.

Качка усиливалась. Она спустилась на нижнюю палубу. Там было нарыгано ещё гуще, и повсюду лежал, обессилев, вповалку народ. Мазепа чувствовала, что и ей становится как-то... нехорошо. («Недобже ми!» – вспомнились почему-то слова одной польки). Или внизу качка чувствовалась больше?

Вошла в туалет; уже и ручка двери, за которую Мазя взялась, была отвратительно скользкой и липкой... Искала затем, чем бы вытереть руку, но поскользнулась и еле удержалась на ногах: весь пол был залит зернистой жижей, ею же был полон унитаз и – до краёв – раковина, в которой Валя хотела мыть руки. Увидев этот кошмар, она не сдержалась; что-то в ней внезапно вывернулось наизнанку... и больше уж не могла остановиться.

И в такой тошнотворной манере, поднимаясь и падая вниз с каждой волной, уходил всё дальше в открытое море белый катамаран.

 

На заре злосчастное судно-поплавок прибывало в Стамбул.

Те немногие, кто был ещё в силах, вышли на палубу любоваться проливом Босфор; среди них – Мазя, почти оправившись. Ксения Петровна была плоха...

Гавриловна вообще не понимала, как люди с таким гнилым здоровьем могут жить на свете, и спрашивала их, что с ними будет, когда им, как ей, Гавриловне, будет за шестьдесят?

Большинство раздражённо отвечало, что до такого возраста они не доживут.

Стюарды – или как там называется персонал катамарана? – бормоча проклятья, кое-как наводили порядок в салонах; отчистили ковры и сиденья, вымыли палубу... хотя повсюду ещё виднелись гадкие пятна, а в воздухе не рассеялся стойкий запах кислятины. О порядке в туалетах, куда с утра выстроилась очередь бледных и помятых туристов, говорить ещё было рано.

Возле кресла Ксении Петровны, всеми забытый, остался на полу серый кулёк – стюарды, проходя по рядам, его не заметили.

Зато заметила внимательная ко всему Гавриловна.

– Ксеня, – указала Гавриловна пальцем, – это твой кулёк?

– Н-не знаю, – промычала Ксения сквозь зубы, не открывая глаз. Видно, ей не хотелось ещё отвечать на вопросы.

– Твой, говорю, кулёк? – настаивала та.

– Мой, мой!!

– Так убери его. Приятно, что ли, смотреть?.. Выброси, вон, в мусорное ведро.

Привыкшая слушать старших и не перечить, Ксения Петровна поднялась и, взяв кулёк двумя пальцами, на полусогнутых ногах направилась к ведру. Стюарды как раз закончили чистить красный палас в центре салона, когда кулёк Ксении Петровны, промокший снизу, внезапно прорвался и – блямс! – всё выплеснулось наружу.

– Как-кого х-хрена?! – не удержался обслуживающий персонал, с ненавистью глядя на Ксению Петровну.

– Так я ж... Так кто же знал... – тихо лепетала Петровна, близкая к самоубийству.

– Только убрали, твою же мать! – отчаивался стюард. – Раньше вы не могли?!

– Да я ж к ведру несла...

– Да! К ведру!

Ксения искала моральной поддержки, но Гавриловна отвернулась в сторону, равнодушная и холодная, как Снежная королева.

 

Мазина вышла на палубу, щурясь и ёжась, стараясь прогнать дурноту.

Вчерашний знакомец Бориска приветствовал её, но без прежнего энтузиазма, а девушка Галя приветствием не удостоила – лишь глянула весьма недружелюбно. Похоже, Валя где-то её уже видела... Знакомая такая физиономия; нервная и вечно всем недовольная... А ей-то что! Она к ним в друзья не набивалась; он, Бориска, сам с ними идти предложил. Полезный деловой контакт – да; а до эмоций невесты ей, Мазиной, и дела нет.

Тут она вспомнила, наконец, где эту красавицу видела – в «Доме мод»! Ну да, точно! В «Доме мод». Парикмахершей там работает – невелика птица. У Вали там тоже знакомая есть, тоже парикмахерша. Ростов – город маленький; все всех знают.

Когда сошли на берег, на твёрдую сушу, казалось, что земля плывет под ногами как палуба катамарана – какое-то время это ощущение не проходило.

Светило солнце, вода в порту пахла рыбой и гнилой водорослью, и пришвартованный катамаран продолжал качаться, как пластмассовая пробка у причала – уже и глядеть на него было тошно.

Их известили, что спать две ночи подряд придётся на том же катамаране – и потому всем выдали пропуски в порт.

Гавриловна и Ксения Петровна звали Мазепу идти с ними сразу же на базар, и весьма удивились, когда она отказалась. Валя не стала им, конечно, объяснять, что идти ей имело смысл с людьми опытными, дельцами другой категории, которые помогут ей без проблем сдать оптом товар и купить особые вещи по особой цене.

Перенося сумки, Мазя старалась держать руки прижатыми к бокам и мышками не очень шевелить; а то Борискина невеста Галя к ней, кажется, уже принюхалась и отодвинулась подальше...

Как только вышли из здания порта, Мазина увидела вдали минареты, вблизи – магазины, киоски, вывески... и роскошную импортную машину, которая их ждала («да не импортную – вот я глупая! – мы ж за границей!»).

Внезапно её охватил восторг: вот она, капстрана! Вот он, Восток!!

«Рыбу жарят на набережной, – отмечала она про себя, спеша за Борей и Галей к машине, – пахнет вкусно; есть хочется... Булочки! булочки с тмином продают; а у меня ещё и валюты турецкой нет, только обменянные пятьдесят долларов и ещё двенадцать – за соковыжималки... Продают ли булки за доллары?» И: «Kогда ещё помыться-то удастся?».

Турки собирались на улице группками – молодые, старые – и глазели на туристов, иногда показывая пальцами. Длинноносые, усатые, многие – с торчащими вперёд испорченными зубами.

Пару раз, пока шли к машине, Валю кто-то больно сзади ущипнул.

– Ой! Что такое?! – восклицала она, вертя головой; но обе руки были заняты, да и не видела она виновников безобразия...

Погрузив баулы Мазиной в багажник – Бориска с Галей были почти налегке – отправились в сторону центра.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за сентябрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение сентября 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.