Прометеевы Гари

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2024:

 

На чтение потребуется 2 часа 45 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Завод почти не работал: железнодорожный кран на погрузучастке лежал, будто собака на солнце, вытянув голову-стрелу на прицепленную пустую платформу. Бригада играла в карты на крылечке конторки. Три пустых вагона приняли душ и стоят у всех на виду голые, незагруженные. Из трубы паросилового цеха слабо струится: перешли на один котёл из-за неразбора пара. Возле сборочного цеха куча уголков, пластин и прочих сборочных единиц: нет болтов и гаек всё это свинтить, покрасить и отправить заказчику, так как болты и гайки не штампуются на прессе... Заказчикам, может, всё это нужно не позарез, а заводу – позарез, для плана, для премий, для занятия делом сотни праздных людей. Первая и вторая смены находились в быту: перемывали на кухнях косточки Утюгову, всё сорвавшему; кто-то просто ждал рабочего дня, чтобы заглянуть в какие-нибудь любимые глаза, а кому-то было всё всё равно. А Утюгов стоит у начала выхода из глобального заводского кризиса: с гаечным ключом возле фрикционного пресса. Рядом ни одного репортёра, ни писателя, ни художника.

Пресс действительно был похож на гигантского зелёного музыканта с поднятыми над головой двумя тарелками. Вот бы сейчас он гигантски ими ударил, и всё вокруг завертелось бы, забегали, зашевелились люди. Но это был всего лишь пресс, ещё не вылеченный Утюговым.

Два вертикальных диска должны вращать силой трения находящееся между ними горизонтальное колесо, маховик, вправо или влево, будучи поочерёдно прижатыми к нему. Маховик насажен на большой трёхзаходный винт, который в неподвижной гайке то стремительно вворачивается в пресс, что-то там штампуя, то выворачивается обратно вверх, в исходное положение. Вверху его должен остановить тормоз, иначе винт с маховиком будут выворачиваться дальше, ударят в вал с дисками, оторвут их, пробьют крышу цеха, улетят в небо и станут искусственным спутником земли. Пока отрывало только вал с дисками, но отныне и этого не будет: Утюгов переделал тормоз. Гарантия двести процентов. Главмех зарубил это предложение Утюгова, посчитав, как мы помним, эту самодеятельность одной из возможных причин дисбаланса. Но Утюгов поборется за честь своего мундира и за вознаграждение за свою самодеятельность. Тормоза – это серьёзно. Позавчера, когда начальство купилось на авантюру главмеха, – это у всех отказали тормоза.

Минут через пятнадцать Утюгов с Иваном-электриком выведут пресс из пыльного оцепенения, из аритмии и дисбаланса, завод – из кризиса, народ – из фазиса. У любой авантюры участников много, а автор один, и не далее как завтра он получит по заслугам. Утюгов ослабил гайки крепления двигателя. Где этот подпольный анархист вместе с мотором? Может, уж напился?

Ворота цеха со скрипом раздвинулись. На электрокаре, держась за рычажки, въехал Иван-электрик. Из кармана торчит горлышко бутылки, рожа довольная:

– Извини, начальник! Теперь я уж и вовсе никакой власти не доверяю и тебе тоже, хотя ты и жертва. Я сначала сбегал в магазин... Мотор открутил?

– А ты его затягивал? – Утюгов постучал гаечным ключом по только что ослабленным гайкам. – И не квакнул ли ты уже?

– Не успел.

– А то ведь я с пьяными не работаю. Дело принципа – на все времена и для всех общественных устройств.

– Да, – тоскливо заключил Иван, – до пенсии мне, видимо, не доработать: выгонят. Какой-нибудь такой вот честный, как ты.

– Не выгонят! Потому что я горой за тебя встану: уж лучше ты ещё полтора года на работе побудь, под присмотром, как анархист и как горький пьяница, уж извини. А вот когда ты выйдешь на пенсию – нам всем труба будет. Не догадываешься, почему?

– Потому что без твоего присмотра?

– Э, счастья ты своего не знаешь! Пенсионеры – это ведь готовые анархисты, и их миллионы. Миллионы! Пенсионера волнует не революция, не общественное устройство, а только пенсия. Они сами общественное устройство. Возьмись за этот рычаг – и миллионные массы твои! Веди их хоть куда: хоть на отмену пенсий...

– Нет, не поведу. Пенсии вполне вписываются в понятие анархической коммуны... Давай менять мотор, что ли. Мне выпить надо!

– Да нет. Перекурим. Это тебе в наказание за то, что ослушался.

– М-да! Как власть, ты, Утюгов, не оригинален: ты хотел, чтобы я не успел в магазин, и чтобы твои три рубля валялись в кармане пустой облигацией, и чтоб я обратно их тебе отдал, а работу бы сделал... Дудки! Ладно, отсоединяю кабель...

И вот мотор заменён. Иван-электрик нажимает «пуск». Сейчас, с этого такта, пресс-музыкант исполнит своё соло. Повыл немного двигатель, разгоняясь, и взял свои обороты, стал неслышим. Диски весело крутились, не дрожа, ничего не взбулындывая. Утюгов открутил анкерные гайки. Иван нашел в тумбочке кузнеца стакан и сладко тянул первую сотку живительной бурды. Утюгов показал ожерелье из анкерных гаек:

– Зачем фундамент меняли?

– Незачем! – согласился Иван, что-то жуя. – У вас всё незачем!..

– Ну что ж, Иван-электрик, ты свободен. Одна просьба...

– Не приказ?! – выставил ультиматум чуть захмелевший анархист.

– Ты никому не трещи, что мотор был не тот. Я сам, понял?..

Иван принял просьбу, выпил на всякий случай за Утюгова, заткнул бутылку и укатил на своём каре восвояси. Утюгову подумалось, что где-то уже воцарился анархизм, и Иван-электрик поехал прямо туда.

А времени было около половины девятого. Утюгов вполне успевал к Лине. Поскольку визит к любовнице – дело социально и морально не обязательное: это не ежедневное возвращение к жене, Утюгов при расстройстве визита отодвинул его в сторону, как галоши в сухую погоду – до следующего дождя. Но вот оказалось, что он успевает. «Может, хорошо, что я позвонил и не приду? – неуверенно спрашивал себя Утюгов. – Но удержусь ли я сейчас?..  Нет, пойду к Лине! И даже не позвоню. Пусть будет своего рода сюрприз – для сглаживания недавнего звонка... Или я боюсь пойти? Понятно, понятно, чего я боюсь... Хм, самого себя. Но ведь ещё ничего не произошло. Может, и не произойдёт. Откуда я могу знать, какой ход действия наметится там?..  Хочу пойти – и пойду! Лина обиделась, подумает, что это был розыгрыш, или что маломальское дело было для меня важнее нашего свидания... Сегодня действительно нельзя было, и дело тут совсем не во мне... Тьфу ты, опять!..» Думая так, Утюгов уже вытирал тряпкой пыль с ботинок, отряхивался, разглаживал ладонями досыхающий пиджак на паропроводе, представлял, как встретится глазами с Линой.

На Прометеевой Гари была клумба. Утюгов сорвал несколько цветков, добавил иван-чая, завернул в чертёж. В лодке Ивана-электрика валялись пустая бутылка и зубной протез. Он не потерян, положен хозяином, как в сервант. Так, быстрее в магазин, за конфетами и шампанским. В магазине был куплен ещё и коньяк на всякий случай. Всё тоже было завёрнуто в чертёж и помещено в сетку-реднушку. Утюгов подходит к дому Лины.

Из-за угла заглянул на дворовую сторону трёхэтажки, под окнами прошёл к нужному подъезду и скрылся в нём. Второй этаж, квартира прямо, левая. Утюгов поднёс палец к звонку. Внутренний тормоз со скрипом и скрежетом пытался остановить раскрутившийся маховик, но маховик уже оторвал раскрутившие его диски и летел в небо. С поднятой рукой Утюгов замер, словно статуя любовника. Рука не повиновалась. Тогда Егор стал клониться корпусом на дверь, и палец нажал кнопку звонка. За дверью резко тренькнуло. Всё, отступать некуда. Егор впервые у двери любовницы.

Дверь приоткрылась, из-за неё выглянула Лина. Увидав Утюгова с авоськой, она слегка отшатнулась, потом медленно открыла дверь шире. На Лине было то несколько легкомысленное лёгкое платье, в котором видел её Утюгов в понедельник в Эмске. Утюгов смотрел на лицо Лины и видел, как оно на глазах становилось серым. А Егор продолжал улыбаться: вот и я! Лина в упор смотрела на Утюгова, готовясь что-то сказать. Егор ни разу у Лины не был, поэтому непроизвольно или чисто из естественного любопытства бросил взгляд внутрь, на пол: за розовыми тапочками с маленькими голубенькими бабочками и за ремешками босоножек... стояли две мужские туфлины! Это были... плетёные индийские туфли главмеха. Помните, как в Эмске Утюгов вывалил на них маслянистые шестерёнки?..  Наконец Лина шагнула на площадку, закрыв за собой дверь, привалилась к стенке и закрыла глаза:

– Утюгов, зачем ты пришёл?

А Егор начал уже понимать, что пришёл незачем.

– Я не знал, что устраню до девяти, – автоматически объяснил Утюгов.

Коснуться туфель он ещё был не готов, хотя и понимал, что они – факт.

– И я не знала... что устраню до девяти...

Лина нервно замотала головой и приказала:

– Уходи!

«Я вожусь там с прессом, – злобно констатировал в себе Утюгов, – а этот новатор... А может, это не он? Или там вообще никого нет? Он! Видно по Лине. В отделе девок подкупил, развратник, и здесь уже успел!.. » Что ж, рандеву не состоялось – это не смертельно, хотя и весьма неожиданно. Егор начинал злиться, как и Лина.

– Я пришел передать... ему, – на «ему» Утюгов сделал уничижительное ударение, – что по его приказу на пресс был поставлен не тот мотор, который по паспорту. Больше не скажу ничего, чтобы ты запомнила. В точности передай ему: он поставил на пресс не тот мотор! Запомни: трёхтысячник!..

– Зайди и скажи, – холодно предложила Лина, посмотрев на Утюгова незнакомым, тяжёлым взглядом.

– Спасибо за приглашение! – съязвил, было, Утюгов, но тут же им вспомнилось действительное вчерашнее приглашение Лины, жаркие упросы Утюгова, и взгляды их больно столкнулись.

– Иди, Егор, – просто попросила Лина.

Она бросила грустный взгляд на авоську, на кудрявые волосы Утюгова и вернулась в квартиру.

Теперь вместо Лины на стену навалился Утюгов. Нечего уже бояться чужих глаз. Медленно, словно волоча за собой бесхозные плавсредства, поднимался он к Лине. Так же медленно ступает он со ступеньки на ступеньку на выход. Я тоже однажды... Она была так красива! Так притягательна для меня! Она поднималась навстречу. Поравнявшись, мы остановились, хотя впервые виделись. Она была прекрасна, и я, наверно, тоже. Она улыбнулась и пошла дальше, потом с площадки смотрела вниз на меня. А я медленно, очень медленно ступал со ступеньки на ступеньку. Потом остановился и посмотрел вверх: она всё ещё стояла на площадке и опять улыбнулась. Я дожен был побежать к ней, но я ступил на следующую ступеньку вниз... Я отлично понимаю Утюгова. Правда, мне не приходилось устранять дисбаланс и докладывать об этом начальнику в такой пикантной ситуации.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» декабре 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: