Прометеевы Гари

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2024:

 

На чтение потребуется 2 часа 45 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Утюгов дома, на хуторке, в уютном старинном дворике бывшей земской больницы. Утюговы занимали половину самой бывшей больницы, а напротив, через двор, в строении попроще, обитали ещё две семьи, в том числе претолстая Ливия, Ливка с мужем Светланом. Светлан был сухопарый, с горбом, смольноволосый. Мотоколяска замерла посреди дворика, дверки распахнуты, капот поднят, из моторного отсека уже торчит лом: опять сорвало двигатель. Дрова были свалены против их квартиры: дуплистые метровые чурки, как пушки, ощерились во все стороны, в землю и в небо, словно крепкая семейка заняла круговую оборону, пахло осиной. Достав почту, Утюгов прошёл к себе.

Как коммунист, Утюгов выписывал, конечно, «Правду», а вместо обязательного партжурнала – брошюры общества «Знание», все серии: этику, эстетику и прочую чепуху, как сказал поэт; научные коммунизм и атеизм, литературу и всё про всё. Газета пригождалась для хозяйственных нужд, а также для расширения глаз и чтобы не забылись важные для жизни слова и словосочетания: «некоторые», «сеятель», «пульс работы», «задача комиссии», «ещё не мало», «правильно», «отпор любителям», «пятно позора», «Белый дом глух», и другие. Брошюры дались Утюгову с боем: партбюро отказывалось зачесть их взамен партжурнала. Пришлось показать несколько книжечек. Разрешили. Утюгов был доволен: брошюрка стоила полбулки хлеба, то есть чуть дороже газетки, а содержание книжное, ёмкое и – в массе – обо всём. На этот раз вместе с газетой принесли этику: «Брак, семья, нравственность», будь они неладны.

Поужинали. Дочка спит. В просторной передней умещались кухня, столовая, прачечная и, самое главное, диван хозяина и тумбочка. Люба развела глажку, а Утюгов, конечно, лёг на диван. Некоторое время он просто не двигался, глядя в потолок. Хорошо, когда хорошо дома. На этот раз у Егора было ощущение, что он убежал от волков. Надо хотя бы на время обо всём забыть, и он принялся за брошюрку: пятьдесят тысяч двенадцатилетних матерей в год в Англии! Горький ужас!.. Американские исследования супружеской верности в развитых странах: почти девяносто процентов жён изменят хотя бы раз в жизни. Неужели?!.. А как у нас? Утюгов нашёл, как у нас: точных исследований нет, но по некоторым данным... В общем, картина примерно та же, как у них. Утюгов прочитал всё ещё раз, посмотрел в обратном порядке, наступая, словно на битое стекло, на слово «статистика». Девяносто процентов!.. В конце брошюры говорилось о прогнозах: по одним, семья просуществует ещё пятьдесят лет, по другим пугали, что даже сто и более. Но это не задело Утюгова: он думал о девяноста процентах изменяющих жён. Конечно, Утюгов, как и всякий муж, подумывал об этом, но в некоторой свободной форме, без этого сухого слова «статистика». Статистика, статистика...

Диван стал нервно поскрипывать: это Утюгову лежать уже не моглось, но лень, то есть незачем было пока вставать. Наконец он поднялся, распахнул высокое земское окно: прямо на него была нацелена самая большая и красивая дуплистая чурка, как старинная пушка или что-нибудь в этом роде, не будем... «Статистика, – не переставал размышлять Утюгов, – кто-то изменит вперёд, кто-то после... И будет баланс. Дело за немногим – за временем...»

Он снова плюхнулся на диван, заложив руки за голову. Статистика – это серьёзно, это уже механизм! А механизм должен и будет работать.

– Устал? – спросила Люба, ставя утюг и разглядывая что-то на свет.

– Да, – вздохнул Егор, хотя в другой раз сказал бы: «Да нет, так...»

– Разлежишься... Взял бы уж доделал всё да и спать.

А Егор как раз и доделывал: он разбирался с неумолимой статистикой, от которой никуда не деться.

– Баланс! – несколько зло и в то же время с усмешкой заключил он. – Куда нам спешить? Всё впереди...

– Та-ак, и что впереди? – улыбнулась Люба, опять что-то разглядывая.

– Что? Да мы с тобой... Ты, кстати спросить, крещена? Странно, что я до сих пор не знаю этого... Вот живём! Поженились, называется...

– Крещена, конечно.

– И я крещён. Худо дело!

– Это почему же худо? – насторожилась Люба.

– Так в Бога-то мы не верим... Вот ты – веришь?

– Не знаю... Мне некогда об этом думать. Это ты можешь себе позволить... А ты веришь в Него?

– Тоже нет, – с готовностью ответил Егор. – Но знаю точно, что Он есть!

– Как же так: знаешь, а не веришь? – вопрос Любы повис в воздухе.

– Есть вот статистика, что девяносто процентов жён в конце концов когда-нибудь изменят мужу, ну, и мужья, видимо, тоже. Так вот, можешь ты поверить в эту статистику?

Люба, задумавшись, молчала, не оборачивалась, потом нашла ответ:

– Ну, это какой человек... Я не собираюсь изменять.

– Вот именно, мы не верим в это, хотя и знаем, что так будет.

– Почему ты решил, что так будет? – Люба надолго отставила утюг. – Ты что, изменить собрался мне?

– Не собрался. Но статистика!.. И хочешь или не хочешь, а мы должны признать, что, получается, так будет, – гнул своё Егор.

– Что-то я не пойму тебя, – посмотрела Люба на Утюгова совсем как на капризного любовника, – зачем ты завёл этот разговор?

– Так, незачем. Прочитал вот...

– А мы при чём? Меньше читай!..

– А мы, Люба, при том, что это не около тебя, а в тебе статистика! И во мне. Такова статистика по своей природе. Она у тебя вот тут...

– Во мне статистика, – повторила Люба. – Это не для моего понимания...

– Сказать проще, – продолжил Егор, – знаем про себя, а верить не хотим: не верим в себя! Себе не верим!..

– Что-то ты далеко от измен ушёл, – отозвалась Люба, занявшись глажкой.

– И хорошо! Жизнь не набрала ещё свои обороты... А там возьмёт да как затрясёт! Как будто тебе мотор подменили... А в общем и целом будет баланс – из многих дисбалансов...

– Баланс, затрясёт... Может, хватит навораживать на ночь?

– Ладно, забудем. Это ведь я о прессе... Ты когда надумаешь изменить мне, то прежде разойдись со мной, хорошо?

Утюгов говорил, уже позевывая. Порох кончался. Вопрос вполне был оформлен, и его можно положить на полку.

– Хорошо. Если хочешь, – согласилась жена, устав от головоломок.

– Люб, а я тебе вообще не мешаю?..  Ну, как женщине, матери...

– Да как-то нет, – с лёгкостью ответила Люба.

– Ладно. Я и тогда восстановлю, – бормотал Егор, погружаясь в дремоту.

Люба прикрыла окно, включила Утюгову настольную лампу и ушла в спальню складывать глаженье в шкап.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» декабре 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: