Прометеевы Гари

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2024:

 

На чтение потребуется 2 часа 45 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Итак, семейный диалог об изменах зашёл в свой неизбежный и ожидаемый тупик. Остаётся пойти спать. Но тут, как мы уже узнали, зазвонил телефон. Егор не шевельнулся, погруженный в свои глубокие вопросы. Люба подняла трубку, отозвалась, глаза её расширились, и она медленно протянула трубку Егору:

– Тебя спрашивает женщина... В первом часу ночи!.. Кто это? – и сама же ответила. – Видимо, статистика измен...

Утюгов ничуть не сомневался, что это ошибочный или пустяковый звонок, вряд ли связанный с какими-то сегодняшними событиями. Он взял трубку и раздражённо отрекомендовался:

– Алло, я слушаю, Утюгов.

– Егор, извини, что я всполошила вас, – послышался в трубке голос Лины, – но мне нужно было... Мне нужно с тобой поговорить... о нём!.. А может, и не нужно, не знаю...

Пока Лина направляла разговор, на Егоре поднялись, а потом сдвинулись брови, он попеременно, перехватывая трубку, побарабанил по столу пальцами, нервно сглотнул. Мы должны его понять.

– О ком о нём? – спросил Утюгов после небольшой паузы, начиная, впрочем, догадываться.

Вместо ответа Лина вздохнула, а Утюгов полнился недоумением и удивлением: ничего не скажешь, талантливая придумка к концовке событий этих дней, и время подходящее. Егор тоже шумно вздохнул. Люба внимательно смотрела и слушала. Егор продолжил:

– Это несколько похоже на издевательство...

– Как бы я была счастлива, если бы мне захотелось просто поиздеваться над тобой... Но у меня к тебе вопрос... а может быть, просьба...

Люба, борясь со сном, терпеливо ждала, когда же ей станет наконец ясно, кто это такая звонит?

– Это с работы. Я ведь устранил дисбаланс... Технологи отчёт готовят, – не то солгал, не то сказал правду Егор и протянул трубку Любе. – На, отматери их за час ночи...

Люба тут же скрылась в спальне, закрыв дверь.

– Или уже поздно – в смысле времени? – послышалось в трубке. – Что ты молчишь? Ты не можешь разговаривать, да?

– Могу, Лина, я могу говорить. Спрашивай, хотя всё это... странно. Еще каких-то три часа назад я спешил к тебе... Ладно, я не буду говорить, что ты должна понять меня, войти в положение и прочее и прочее. Спрашивай о чём угодно, если для тебя это важно.

– Егор, ты можешь завтра... не рассказывать про мотор?.. Ну, про всё про это?..  Алло!.. Что ты молчишь?..

Утюгов ждал чего угодно – запоздалых извинений, женских оправданий и объяснений, уже противных и лишних, но уж никак не того, о чём просила или спрашивала Лина. У него просто не было ни слов, ни мыслей для такого поворота в разговоре да и, надо сказать, в жизни. Если бы Лина спросила, как зовут её вечернего гостя в индийских плетёных туфлях, или сообщила, что он лучше, чем Утюгов, поёт арию Ленского, Утюгов смог бы без проблем как-то продолжить разговор, но то, как поставила без экивоков вопрос Лина, было сравнимо с клокочущей и разрушительной стеной Ниагарского водопада, вдруг вставшей перед самым носом, когда обрушивается всё твое прошлое и будущее.

– Понимаешь, Лина, – медленно стал искать слова и мысли Утюгов, – ты понимаешь, что значит для меня такая просьба? Такой скандал на заводе! Неразбериха с планом и много ещё чего... и виноватым будут считать меня!.. А не его, который позволил себе... Почему он не должен ответить за себя?

– Да, конечно... Я, наверно, могу и должна тебя понять. Не должна я была звонить, да, конечно...

– А, ты готова понять?!.. Понять меня!.. Помоги же, Лина, помоги, если готова!.. А я... Не знаю почему, а я выполню твою просьбу! Возьму и выполню ради тебя, промолчу! А потом обосную, сформулирую... Пусть получится, что я верю в этот поступок, но пока не знаю почему. Но всё догонится. Это традиционный расклад...

– Извини, Егор... может, и не надо... Ты говоришь, ради меня. А почему... не ради него, а? Неужели ты... такой людоед? Ты доживаешь, то есть доигрываешь сюжет в свою пользу?..

– Так нельзя итожить. Какая же польза может быть для него от неправды? Согласись. Почему же мой сюжет должен, как ты говоришь, доживаться, дописываться в пользу неправды? А, Лина?

– Егор, что бы я хотела тебе сказать... Что ж ты так гонишься за правдой? То, о чём я попросила, может, тоже какая-нибудь правда? Другая, художественная, что ли... А сказать тебе правду, кого я люблю или хочу полюбить?

Этот последний вопрос был, скорее, не к Егору, а к самой Лине, и он смолчал.

– Если не можешь ради него, – продолжила Лина, – промолчи ради меня, с чем ты ведь согласился. И пусть на этом закончится сюжет...

На последних словах Лина вдруг заплакала.

– Лина! Лина, почему ты плачешь?.. Ты одна?

– Разумеется! – ответила Лина, приходя в себя. – Я передала ему всё в точности так, как ты сказал. Я, конечно, в этом почти ничего не понимаю: ну, что-то не то поставили... Он сидел молча, долго, очень долго, потом ушёл.

– А нагана у него не было?! – вознёсся, было, Егор, но быстро совладал с собой. – Не плачь!.. Ну, не хныкай, Лина! Я решил: я сделаю это именно ради него – не знаю ещё, почему. Но это уже не важно. Я верю, что должен поступить так, а обосную потом... Так я примирю свою позицию с Достоевским...

– С Достоевским? – не поняла Лина «поворота».

– Да, но вернёмся к Василь Васильичу. Пусть всё, что случилось, эта его ошибка, неудачи, потери и даже твои слезы – пусть всё это будет просто правдой жизни, к которой мы стремились, сочиняя, складывая этот сюжет и реализуя его. Я промолчу, и это тоже станет правдой жизни. Если уж на то пошло...

– Егор!..

– Да!

– Что ж, я благодарна тебе... Утюгов, Утюгов... Скажи, как ты узнал, что он у меня? Ты искал его?

– А, вы переполошились! – добродушно усмехнулся Егор. – Есть, конечно, от чего. Но нет, Лина, я шёл к тебе! Купил подарки уже после звонка, когда понял, что успеваю к девяти. Я не следил, боже упаси, так что не беспокойся... Не беспокойтесь! Я, дурачок, предположить даже не мог, что у тебя кто-то может быть. Ну, наивный... Незакалённый!.. Но это уже твой отдельный сюжет. Я, получается, должен просто извиниться, что и делаю: извини! А вот как я узнал, что ты не одна, вернее, что этот кто-то – он, это пусть останется моей тайной...

Лина долго молчала, Утюгов ждал. Чего он ждал ещё от Лины?

– У меня такое ощущение, – отозвалась наконец Лина, – что твоя тайна – это твой замысел: мне кажется, что всё это ты как-то... предусмотрел, даже подстроил, хотя я и понимаю, что не могло быть так. Но у меня такое ощущение. А хочешь, Егор, знать мою тайну, мою правду, как он оказался у меня?!

– Нет, нет, этого не надо. Я не ребёнок, понимаю...

– Совсем не то ты понимаешь, Утюгов. Он понимает! – В голосе Лины звучали возмущение и горечь. – Моя оплошность – в том, что я... открылась к тебе, разжала кулак, в котором старалась всегда себя держать. И сразу стала восприимчивой, ранимой, ждущей... Я ждала тебя, готовилась, а ты звонишь... Сначала я не поверила ни одному слову, но ты говорил и говорил, и я подумала, что ты меня просто разыграл. Что я могла ещё подумать, если из-за тебя же стала такой ранимой?..  Я решила, что ты слишком увлёкся «сюжетом» – и выдумал... этот финт. Как мне стало обидно! Ведь мы не договаривались, что это всё игра... Я очень ждала тебя, и я просто заплакала, потому что у меня и так жизнь не сахар, а тут – розыгрыш...

– Лина, всё будет хорошо. Ты сейчас-то, пожалуйста, не плачь.

– Как же мне не плакать, если случилось то, к чему я вообще не стремилась?.. Я бы, может, нашла другой ход... в жизни. Но вот... обиделась на тебя – и пригрелась к другому... Разве он плохой человек? Он, Василь Васильич, как появился в нашем городишке, так все два месяца и ходил вокруг меня. С женой, говорит, они давно чужие люди, живут в разных углах. Я даже ни на грамм не брала всерьёз его поведение, а тут... Он позвонил мне после твоего звонка. Я даже не помню, что и как ему ответила. Опомнилась, а он уже в прихожей, с подарками... Вот так. А вскоре ты с авоськой, и я уже вконец разозлилась... Егор, я тоже не ребёнок! И я привыкла отвечать за свои поступки. Но не было бы тебя – не было бы и его! Вот в чём моя оплошность... И не было бы никого пока. Вот в чём моя правда, моя тайна, наша с тобой тайна... Но теперь я буду ждать его. Так скажи же мне всё-таки, разве он плохой человек?

Голос Лины дрожал и, казалось, продолжал ещё дрожать в трубке уже без слов. Утюгов не знал, что ответить.

– Ну, ладно, – заканчивала разговор Лина. – Я не очень испортила твой сюжет своей просьбой? Ведь сейчас, наверно, уже последняя часть или глава?

– Как тебе ответить?.. Я выполню твою просьбу, я уже сказал, и не потому даже, что ты просишь. Очень хорошо, что ты позвонила... Не будем больше об этом. Я так решил! А последней будет следующая глава, потому что этой главой сюжет не может завершиться. Я не знаю ещё, что будет в последней главе. Я устранил дисбаланс на прессе. Хорошо, пусть я. Потом провалился куда-то в тартарары у твоих дверей. Я помню, как ты смотрела на меня... Потом... потом я нашел, обрёл какое-то равновесие – и вот ты звонишь!.. Я ведь люблю тебя, Лина!.. Вот в чём дело. Это, наверно, пройдёт, но сейчас я люблю тебя!..

– Егор!..

– Извини за всё, но ты опять вывела меня из равновесия: я снова целую твои руки, я и сейчас рядом с тобой, я хочу, чтобы ты была счастлива...

– Счастлива?!.. Зачем я обиделась на тебя? Скажи мне...

– Потому что в той главе, в этом нашем романе мы не должны были встретиться – там, у тебя дома.

– Могли!

– Прощай, Лина!

Егор послушал, как вздохнула Лина, и положил трубку.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» декабре 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: