Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Халиф с ленивым видом сидел на троне во дворце своего главного хаджиба Ашинаса. Поджав под себя левую ногу, а другую, опустив и слегка помахивая ею в воздухе, он смотрел вокруг себя и позевывал.

– Ну, раз ты согласен мой верный Ашинас, то тут и говорить не о чем.

Лицо Хайдара ибн Кавуса выразило полное согласие с повелителем, но в душе у него клокотала буря. Как всегда. Ашинас поперхнулся собственным языком, но успел низко поклониться.

– А теперь, я желаю видеть юную невесту и одеть ей на палец обручальное кольцо. Твоя дочь, Ашинас, родилась под счастливой звездой! – вдруг со смехом воскликнул аль Мутасим и поднялся. – Я никогда не слыхал ни в прошлом, ни в настоящем о такой женщине, которую бы пришел сватать сам повелитель правоверных. Разве это не доказывает мою признательность к тебе, о Афшин? Ты – мой верный слуга и защитник, победитель Бабека, императора Феофила и многих сотен других моих отныне мертвых врагов, да простит им грехи Всевышний. Но благодарен ли и ты мне, сын Кавуса?

«Неужто халиф что-то заподозрил? – подумал подавленно Хайдар. – А иначе, к чему он столько чуши мелет? Ах, Дивдад, поторопись мой мальчик!»

А сам в тысячный раз громогласно изъявил свое согласие со всеми словами и мыслями халифа. Но внимание повелителя уже отвлекло появление в зале нового лица. То была дочь Ашинаса.

– Поднимись с колен и подойди ко мне, дитя мое. Вот так, ближе, еще ближе, – аль Мутасим с милостивой улыбкой взял за руку оробевшую девушку и у всех на глазах усадил рядом с собой.

Он подал знак, и тотчас же между ним и застывшими от любопытства придворными задернули занавесь, которая полностью скрыла халифа и Утруджу от посторонних взглядов.

Оставшись наедине с девушкой, Аль Мутасим протянул руку и откинул с лица Утруджи ее покрывало. Девушка отпрянула от неожиданности.

– Тшш, не бойся, я всего лишь хочу на тебя посмотреть.

Интерес на его лице сменился удивлением, быстро перешедшим в крайнее изумление.

– Поистине велик Аллах, создавший подобную красоту! Эти чистые и совершенные черты словно начертаны рукой искусного художника! Окажись ты в моем гареме, я бы прогнал всех своих наложниц или же заставил бы их мыть тебе ноги!

Утруджа при последней фразе произнесенной восторженным не на шутку халифом снова невольно вздрогнула, и он это заметил и загадочно усмехнулся.

– Но я думаю, что лучше нам вернуться к основной причине, которая привела меня сегодня в дом твоего отца. Ответь мне, дитя мое, тебе оно известно?

Утруджа не смея поднять глаз, кивнула головой.

– В таком случае протяни мне свою левую руку. Я хочу одеть тебе на палец обручальное кольцо.

– Повелитель, сжальтесь надо мной. Я…я…не…хочу...

Эти слова Утруджа выдавила из себя с огромной трудностью. Да и иначе быть не могло. Девушка впервые в жизни разговаривала с самим великим халифом, повелителем огромного государства, от одного имени которого тряслись многие цари и правители. Она сидела рядом с ним на одном троне, тогда как даже всесильный визирь и сам Афшин не смели лишний раз вздохнуть в его присутствии.

– Но почему? – поинтересовался довольно равнодушно халиф. И тут же добавил: – Говорят, дай волю женщине, и она выйдет замуж или за зурнача или за пастуха.

Утруджа открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно посуровевший взгляд аль Мутасима заставил ее остановиться.

А он, как ни в чем ни бывало, и с явным удовольствием держал в своих огромных, богатырских ладонях маленькую, изящную ручку Утруджи. И вновь загадочно усмехнулся.

– Ответь мне на один вопрос, моя красавица. Мечтала ли ты когда-нибудь увидеть своими глазами великого повелителя всех правоверных?

Девушке было непонятно, к чему клонит халиф, но на всякий случай она утвердительно кивнула головой.

– И, несомненно, ты испытала бы гордость, если бы он удостоил тебя своим особенным вниманием? Хм?

Утруджа молниеносно подняла опущенную голову. Их взгляды перекрестились. Халиф смотрел на нее с неприкрытой возбужденностью. Девушку затошнило от внезапно нахлынувшего отвращения. До этой минуты она от всей души верила, что халиф – наместник Аллаха на земле. Но, увидев перед собой полыхавшее похотью лицо стареющего мужчины, она поняла, что было абсолютной чушью считать халифа тенью Аллаха на земле. По-крайней мере, аль Мутасима. Ни слова не говоря, дочь Ашинаса одной рукой набросила покрывало на лицо, а другую резко высвободила из рук халифа и твердым голосом сказала:

– Где мое кольцо?

Халиф помолчал. Затем хлопнул в ладоши. Словно по волшебству из-за занавеси тут же высунулась чья-то рука с маленькой золотой шкатулкой на подносе. Аль Мутасим не спеша извлек из шкатулки кольцо. Он одел его на безымянный палец дочери Ашинаса.

– Поднимите эту чертову занавесь! – сердито крикнул он.

Как только занавесь с помощью специального устройства отплыла в сторону, халиф громко провозгласил:

– Отныне эта девушка является законной невестой ал-Гасана ибн ал-Афшина! А свадьбу, – бросив насмешливый взгляд на Утруджу, добавил он, – свадьбу сыграем через недельку. Так пожелала невеста.

Весь зал, как по команде, огласился веселыми поздравлениями, шутками. Вереница молоденьких рабынь торжественно встретила дочь Ашинаса у подножия трона и, окружив девушку со всех сторон, служанки увели ее. Едва достигнув своих покой, дочь Ашинаса отослала прочь прислужниц, заперла двери и, бросившись ничком на ложе, горько зарыдала. Она пролежала в одиночестве еще долгое время, пока на город не опустились унылые сумерки. Казалось, небо плачет вместе с ней. Неприятный, мрачный ветер с запада пригнал черные набухшие тучи, и скоро заморосил дождь.

Наконец Утруджа перестала плакать. Не позвав на помощь рабынь, она сама зажгла огонь в серебряных светильниках, а также несколько свечей. Когда комната осветилась в достаточной мере, девушка уселась за небольшой любимый столик из сандалового дерева и принялась что-то писать на тонкой папирусной бумаге. Закончив, она встала, отворила дверь покой и еле слышно окликнула Закию. Ответом ей стала тишина. Утруджа тихими, неслышными шагами вышла в тускло освещенную догоравшими свечами прихожую. Закия прикорнув вместе с другими несколькими служанками в углу, преспокойно себе спала и даже сладко похрапывала.

Дочь Ашинаса, стараясь не разбудить остальных рабынь, осторожно потрясла Закию за плечо. Та недовольно замычала и приоткрыла лишь один сонный глаз.

– Кому это неймется?! − проворчала она.

– Тише ты! – прошептала Утруджа, сердито замахав на нее руками. – Немедленно ступай за мной!