Узники надежды

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за апрель 2024:

 

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Отец Ирины был поздним ребенком профессорской четы учёных-биологов. Мать родила его в тридцать девять лет, вовсе не мечтая о материнстве и отдавая все силы любимой работе, плохо представляя себе трудности ухода за новорождённым. К счастью, соседка по лестничной площадке, девятнадцатилетняя Леся, имела уже годовалого сына и могла со знанием дела проконсультировать новоявленную немолодую мамашу, и даже оказать ей практическую помощь. Ранее презиравшая Лесю, провинциальную выскочку без образования, профессорша теперь заискивала перед нею, и всё чаще обращалась за советом.

Через несколько месяцев стало окончательно ясно, что возня с младенцем сильно мешает планам родителей, поэтому было решено пригласить профессиональную няню, благо материальные возможности это позволяли. Первая же няня подверглась критике соседки Леси, как и вторая, и третья. Хитрая Леся нашептывала профессорше неодобрительные отзывы, пока не добилась своего – няней стала она сама. Так и растила двух мальчиков, получая солидное вознаграждение, а когда дети пошли в школу, стала ещё и домработницей, умудряясь вести хозяйство двух семей. Профессора не особо вникали в её работу, в отчет о тратах на продукты и моющие средства, чем ловкая женщина беззастенчиво пользовалась.

Профессорский сын очень тепло относился к Олесе – ведь она всегда была дома, вкусно готовила, решала все детские проблемы. Родители мало интересовались сыном, им достаточно было видеть хорошие отметки в дневнике и знать, что мальчик занимается спортом, не болеет и дружит с ребятами из приличных семей. Поэтому они были крайне удивлены, что сын не пошел по их стопам, а поступил на юридический факультет. Впрочем, это не очень их огорчило. Настоящий удар им был нанесён, когда на последнем курсе сынок решил жениться на провинциалке, работавшей в детском саду и учившейся на вечернем факультете пединститута. Этот мезальянс родители ещё как-то проглотили, но вот решение молодых уехать из Петербурга на родину невесты, где сын стал работать в прокуратуре, окончательно испортило отношения. Теперь они сводились к поздравлениям с праздниками по телефону несколько раз в год, видеться друг с другом никто не хотел. Даже рождение внучки не смягчило стариков.

Шли годы, родители Ирины жили дружно, дочку любили и баловали. А когда ей исполнилось четырнадцать, семья попала в автомобильную аварию. Выжила только Ирина, долго лежала в больнице, и не видела, как хоронили её родителей. Знает только, что были дедушки и бабушки с обеих сторон. Органы опеки были в замешательстве – отдать девочку в семью дедушки и бабушки со стороны матери нельзя, так как дед инвалид, прикованным к постели, бабушка, ухаживающая за ним, также имела серьезные диагнозы. А родителям отца было уже хорошо за семьдесят, и по закону они не могли стать опекунами.

Так Ирина и попала в детский дом. Там она пробыла всего год, после чего петербургские дедушка с бабушкой, ни разу не навестившие её ни в больнице, ни в детском доме, использовали все свои связи, добились права на опеку и привезли её в огромную профессорскую квартиру. Девушка старикам понравилась. Пребывание в детском доме превратило веселую и раскованную прежде девчонку в тихое забитое существо, боящееся поднять глаза на собеседника, и оно же укрепило её в мысли, что она хочет выучиться и работать обязательно в детском доме, чтобы облегчить жизнь сиротам.

Ира пошла в новую школу, училась очень хорошо, помогала по хозяйству Олесе, у которой многому научилась. Охотно общалась с дедушкой и бабушкой, но взгляд её всегда был немного испуганный, словно она боялась, что её выбросят на улицу, как приблудного котенка. А когда поступила в институт, старики начали болеть, ведь им перевалило за восемьдесят. Почти три года Ирина ухаживала за больными стариками по мере сил. Бабушка, наконец, прозрела и перестала доверять Лесе, научила внучку вести денежные расчеты за коммунальные услуги и контролировать другие домашние траты, что не могло понравиться соседке.

Леся тихо возненавидела Ирину, хоть и понимала, что девушка ни в чём не виновата. Но виду не показала, усердно помогала в уходе за стариками, находила хороших сиделок. Часто делала вид, что жалеет сироту, поучала, советовала, предлагала услуги во всём, но так и не смогла войти в доверие – при всей своей неопытности Ирина чувствовала фальшь.

Девушка не имела близких друзей в институте, будучи слишком занята дома. Она не участвовала в студенческой веселой жизни, дружила только с одной сокурсницей, да и то больше на почве учебы. Обе учились отлично.

После летней сессии по окончании третьего курса старики скончались один за другим, в одном месяце. Незадолго до смерти бабушка сказала Ирине, что завещание написано в её пользу и довольно крупная сумма оставлена Лесе. Она передала внучке все финансовые документы, на банковских счетах остались солидные сбережения, которые позволяли Ирине безбедно жить долгие годы, даже не работая. Правда, предусмотрительная бабушка распорядилась в завещании, что до замужества Ирины расходование средств со счетов будет производиться под контролем доверенного лица, старого друга семьи адвоката Аркадия Семеновича Райхеля, ежемесячно будет разрешено снимать сумму, необходимую для безбедной, но не роскошной жизни. Все распоряжения по организации похорон были оставлены в письменном виде.

– Сразу после похорон придет жэковский слесарь Михалыч, сменит замок на входной двери и ключи будут только у тебя, Лесе не давай. Запасной комплект на пульте охраны, пароль на сигнализации тоже смени и никому не озвучивай. Лесе я об этом сказала, так что на тебя обиды за недоверие не будет. Вообще меньше с нею общайся, она хитрая и расчетливая, будет тебя дурачить, как меня много лет. Ты ведь ещё совсем молоденькая, опыта никакого. И этот её внучок, что сюда зачастил, самый настоящий шалопай, лучше тебе с ним не общаться. Квартира наша большая, уже требует ремонта, начнешь работать и подумаешь, может стоит её продать и купить что-то поскромнее – поучала бабушка.

Похороны единственных родственников (дед и бабка со стороны матери давно умерли), сначала одни, потом другие, стали для Ирины страшным испытанием. Множество незнакомых людей выражали ей сочувствие, ели и пили на поминках, завалили цветами всю квартиру, а близких людей не было, кроме той же Леси и её семьи. Именно они оказали настоящую поддержку плачущей девушке. Особенно старался внук Леси – Вадим. Это был разбитной парень, балагур и весельчак, работавший после института в том же НИИ, где всю жизнь трудились бабушка и дедушка Ирины, и куда его пристроил собственный отец – Лесин сын и друг детства отца Ирины.

Проживая на одной лестничной площадке, молодые люди и раньше общались, но только в последние дни жизни бабушки и дедушкии после похорон Вадим проявил себя, как настоящий друг, не дав осиротевшей девушке погрузиться в депрессию. Он практически поселился у соседки, уходя домой только ночевать, а скоро и ночи стал проводить в соседней квартире. Ему было нетрудно привязать к себе Ирину, у которой не было никого на свете. Она просто приросла к нему, закрывая глаза на его не вполне порядочное поведение.

Роль утешителя быстро надоела избалованному парню, он всё чаще убегал к друзьям, посещая с ними ночные клубы и выезжая на пикники. Ирину с собой не приглашал – невзрачная молчаливая девушка, не умеющая модно одеваться, без макияжа не вписывалась в его компанию. Но к ней в квартиру некоторых друзей приглашал, устраивая шумные попойки. И она не возражала – просто не понимала, что бывают другие отношения. Денег Вадиму всегда не хватало, он перехватывал у Ирины до зарплаты, часто забывая возвращать. Потом предложил ей сдавать две комнаты студентам – зачем ей одной четырехкомнатные хоромы! Арендную плату с жильцов взимал лично, иногда покупая для виду продукты и хозяйственные мелочи.

Леся была вполне довольна любимым внуком, в её квартире жила семья сына с двумя детьми, им было тесновато, а так стало свободнее.

Ирина всё воспринимала как должное, вела хозяйство и усердно училась. Через два года закончила институт с красным дипломом, устроилась в детский дом, как и мечтала. Все рухнуло, когда девушка забеременела. Вадим перепугался и предложил аборт.

– Я не готов стать отцом! Да и ты ещё молода, успеется! Разве я тебе что-то обещал? Короче, я категорически против, выбирай – либо я, либо ребёнок!

Ирина выбрала ребенка, и её сожитель отправился в родной дом, перейдя лестничную площадку со спортивной сумкой. Тут подоспел его очередной отпуск, и он с компанией друзей поехал отдыхать на турецкий берег. В соцсетях появились снимки, иллюстрирующие его времяпровождение в обществе весёлых девушек в бикини.

Когда Ирина увидела эти фото, её отчаяние достигло апогея, с ней случился нервный срыв, приведший к выкидышу. Ребёнок был потерян, как и душевное спокойствие. Аркадий Семенович, добросовестно наблюдавший за жизнью девушки, давно уже ужасался её связи с «шалопаем», пытался как-то воздействовать на Ирину, но быстро понял, что ничего не добьётся. Ирина тратила на сожителя все свои средства, экономя на своих нуждах, даже умудрилась накопить долги по квартплате. После выкидыша адвокат долго беседовал с исхудавшей девушкой, пытаясь вразумить её.

Благодаря этому девушка целых три месяца держала оборону, когда поиздержавшийся после отпуска Вадим стал просить у неё прощения и клясться в любви. А потом сдалась, и возлюбленный вновь воцарился в её квартире.

А еще через три месяца поставили страшный диагноз. Провели операцию, после которой о деторождении можно было забыть. Вадим – надо отдать ему должное – снова проявил себя, как благородный человек, навещал Ирину в больнице, ухаживал за нею дома. В сущности, он был незлой человек, способный на сочувствие, просто себя он любил больше всех на свете и стремился только к удовольствиям. Только Ирина стала как неживая и таяла на глазах. Анализы были неважные, даже на курс лучевой терапии её направили с неохотой.

Однажды, придя домой на выходные, девушка обнаружила следы пребывания в квартире посторонней женщины. Это было воспринято ею так спокойно, что она поняла – её любовь к Вадиму закончилась. В то вечер к ним пришла Леся, которая присматривала за внуком и квартирантами в отсутствие Ирины, готовила и убирала. Немного поговорив с нею, хозяйка квартиры пожаловалась на сильную слабость, приняла лекарство и ушла в спальню. Однако, заснуть не смогла, долго лежала, прислушиваясь к домашним звукам, потом решила пойти на кухню за минеральной водой. Тихо подошла к неплотно прикрытой двери и услышала приглушённый разговор бабушки с внуком.

– Так мне жалко Ирочку, просто сердце кровью обливается, – громким шёпотом вещала Леся. – Она уже превратилась в тень. Боюсь, плохи у неё дела.

– Мне тоже очень ее жаль, – так же тихо отвечал Вадим. – Операция прошла успешно, правда, гистология показала вторую стадию, потому и облучают. Но она ещё сильнее похудела, и настроение ужасное, ничем не могу его поднять…

– Знаешь… я думаю вам надо расписаться. – твердо заявила его бабушка.

– Чего?

– Пожениться, вот чего!

– Зачем это? Она никогда об этом не заговаривала, да и я не предлагал.

– То было раньше. А теперь, может она воспрянет, появится воля к жизни. А если, не дай Бог, что плохое случится… Включи мозги-то. Родных у неё никого.

Ирина на цыпочках отошла от двери, вернулась в постель и до утра обливалась слезами. А утром попросила Вадима избавить её от квартирантов – ей нужен покой, а от них много шума. Он отказался, мол, хочешь – сама выгоняй, а я у них взял деньги вперёд за два месяца. Намекнул на официальный брак. Девушка ответила, что у неё нет сил ни на что, после выздоровления она даст ему ответ.

Галина рассказывала мне эту историю, вздыхая и ругаясь. У меня в горле стоял ком.

– Ирочка не делает секрета из своей истории, она и вам всё рассказала бы, но считает, что её жизнь никому не интересна. Мне так её жаль, она совсем пала духом. Говорит, что хочет избавиться от Вадима как можно скорее, но не знает, как это сделать. Так вот я кое-что придумала. У нас тут интернатуру проходит один парень, Михаил Юрьевич, прямо как Лермонтов. Мы с ним иногда вместе курим. Ну, Ира всегда молчит, а я разговорилась. Что, если я попрошу его о помощи? Не будет ли это…

– Не будет! – твердо заявляю я. – Ей ведь помочь некому. Давайте попробуем. Иначе этот Вадим со своей бабушкой угробят девушку. Но начинать надо с адвоката, Аркадия Семёновича.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: