Сны и кошмары фермера Сведенборга

 

книга 2 из 3 (см: 1, 3) – главы 6, 7 и 8

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за апрель 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 11 часов | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Стальной летающий дом планировал над гладью большой воды, границы которой терялись в дымке. Сведенборгу казалось, что флаер попал в пространство безвременья, пронизанное ощущением власти могучей сущности, совершающей бесконечный полёт над водами, – образ, столь важный для коллежского асессора из Ре-Элласа. Тот, кто летал над водами, ничем и никем не ограниченный, вдруг взял и всё изменил, запутал, разродившись временем. Не лучше ли всей этой суеты, напоминающей игру слепых случайностей, полёт без цели и видимого горизонта?

– Асессор Сведенборг, могу ли я задать вопрос? – прервал homunculus мысли фермера.

– Спрашивай.

– Все ли детали флаера нам необходимы?

– Не знаю. К чему ты клонишь?

– Там сзади я слышу одну штуку, которая нужна не для полёта. Она делает тик-так, тик-так, чтобы устроить большой бум! – Кристофер нервно повел ушами.

– Поясни.

– В тело летающего дома добавлена деталь. Когда она заработает – полёт закончится.

– Покажи.

– Один момент, – Кристофер нажал на панели комбинацию кнопок и передвинул рычаг, – флаер умный, может лететь сам, но от большого бума не спрятаться.

Выскочив из кресла, homunculus проковылял в пассажирскую часть и поднял сиденье кресла рядом с Джошуа. Под ним липкой лентой был прилеплен брикет, состоящий из четырёх плотных кусков, обёрнутых промасленной бумагой, за которую разноцветными проводами цеплялся небольшой дисплей с меняющимися цифрами – счёт стремился к нулю.

– Деталь прячет внутри огонь, асессор. Цифры кончатся, будет шум, летающий дом не прибудет в пункт назначения.

– Акриты решили обезопасить свою общину и оставили нам подарочек, – догадался Сведенборг, – мы должны избавиться от него. Кристофер, открой дверь.

– Разгерметизация. Плохо. Большая опасность. Нужно снизиться и сбросить скорость.

– Так чего ты ждешь?

Кристофер вернулся на своё место. Цифры акритского подарка таяли, монотонно отсчитывая истекающее на глазах время.

– Быстрее, Кристофер.

– Делаю всё возможное.

Флаер медленно останавливался, пока не завис над водой вертикально. Возница нажал нужную часть управляющей панели, и дверь поднялась, впустив в летающий дом поток холодного солёного воздуха.

Фермер выбросил смертоносный брикет, но не успел homunculus закрыть дверь как раздался страшный грохот и флаер тряхнуло так, будто на него обрушился гигантский молот.

– Ещё немного, и мы закончили бы свои циклы. Почему ты молчал?

– Моя задача управлять полётом, асессор.

– Но ты всё же заговорил!

– Простите.

– Ты прощён. Можешь спрашивать и говорить всё, что захочешь.

Кристофер благодарно заморгал и пошевелил ушами.

– Джошуа не почуял опасности. Плохой, очень плохой, – заерзал в кресле юноша и, наказывая себя, хлопнул сначала по одному, затем по другому уху.

– Подлые, вероломные люди, – проворчала София, – они заплатят за своё предательство.

– Я никому не собираюсь мстить, – сказал Сведенборг, – даже если бы мог это сделать. Одноцикловые и так постоянно платят. Стоит ли удивляться злу, рождённому в душах, лишённых пути Гармонии?

 

Город-ферма показался издалека. Гигантский купол угадывался на цветастых разводах небосклона через муар ливня и густые всполохи молний, даже когда неуверенная линия горизонта не успела проявиться.

Все пассажиры затихли, чувствуя приближение столь масштабного явления. Морская вода внизу играла мускулами могучих волн, выбрасывая в холодный воздух куски пены, подобно исторгающей овации толпе, приветствующей своего кумира.

Сведенборг с Кристофером замерли перед лицом наплывающей на них легенды, а София и Джошуа, выглядывали в проём между креслами кабины.

– Какие будут распоряжения, асессор?

– Поищи Аутпорт.

Homunculus тронул рычаг, наклонив флаер вправо, и начал облет города-фермы в направлении движения Луны. Небесная сфера Плеромы производила эффект линзы, показывая в увеличенном виде ряды шпилей гигантских зданий, раскинувшиеся ровные лоскуты полей и лесов, извилистые речушки, то здесь, то там пересекаемые каменными мостами, вместительные фермерские дома и городские площади, украшенные скульптурами, которые с такого расстояния казались столь маленькими, что рассмотреть детали путешественникам не удавалось.

Входные трубы аутпорта располагались по периметру города-фермы на одинаковых расстояниях друг от друга. Сведенборг попросил Джошуа поставить летающий дом у ближайшего входа, и тот выполнил задачу, уверенно и мягко посадив флаер на ровную травянистую поверхность, напоминающую газон. Компания ступила на землю в молчании под торжественный шум ветра. Сведенборг поглаживал мотыги, София нервно кусала губы, Джошуа чесал пробивающуюся бороду, а Кристофер дрожал то ли от холода, то ли от волнения.

– Кристофер, останься тут, – приказал Сведенборг.

– Умоляю, возьмите меня с собой. Я могу стать деталью любого флаера, но путь, по которому направить его, знаете только вы, асессор. Не бросайте меня в пустоте ожидания. Разве рука не делает то, что прикажет голова?

– Это, – фермер указал на летательный аппарат, – наш путь обратно, кто присмотрит за ним?

Homunculus озорно сверкнул глазами.

– Я поставил на открытие дверей такой код, что сам Эгрегор не разгадает. А вот это вы видели?

Кристофер ловко забрался по лестнице, где на двери кабины произвёл манипуляции с панелью, и со скоростью кошки вернулся обратно. Металл подёрнулся фрактальной рябью, пожирающей летающий дом, и скоро только вмятины на траве выдавали присутствие акритского транспорта.

– Маскировка, асессор!

– Такой и София позавидует, – одобрительно сказал фермер.

Девушка улыбнулась, а Джошуа восхищённо присвистнул.

– Карлос, наверное, совсем заждался, – сказал Сведенборг и направился к Аутпорту, остальные двинулись вслед за ним.

У цилиндрического входа стояла статуя семи локтей высотой, составленная из частей разноцветных металлов. Она изображала человека в красно-жёлтой ливрее, опирающегося на пику. Голова статуи и парик эпохи Ре-Элласа с парными завитками на висках были сделаны из цельного куска металла, не считая декоративной ленты на затылке. Камзол, украшенный золотыми позументами, короткие штаны-кюлоты, отливающие алюминиевым блеском чулки, кисти рук, имитирующие перчатки эпохи аристократов из тонкой кожи – все части, подражая человеческому телу, искусно объединялись в суставах шарнирными сочленениями, отчего цветастая скульптура представлялась Сведенборгу куклой, поставленной в позу привратника ребенком-великаном.

Когда процессия приблизилась, глаза монумента зажглись белым светом, он пришёл в движение, сверху вниз оглядывая прибывших посетителей.

– Страж Плеромы приветствует вас. Назовите ваши имена и цель визита, – сказал он, заслоняя вход выставленной по диагонали пикой.

– Моё имя Сведенборг, ищу фермера Карлоса. Он нарушил правила смены циклов, и теперь наш Эгрегор болен и не может вести меня и собратьев путём Гармонии.

Страж отрицательно помотал головой.

Вперёд вышел взволнованный юноша.

– Джошуа, дитя греха, обращается к Вам. Он, рождённый на ферме типа AS-666 от мужчины и женщины, видел Рагнарек и не сменил цикла. Джошуа ищет знаний Великой Библиотеки.

Привратник уставился на юношу. Создавалось впечатление, что разгорающийся взгляд стального исполина что-то считывал внутри его головы.

– Отрок не может войти в Великую Библиотеку, – наконец сказал страж и переключил внимание на Кристофера.

Homunculus пошевелил ушами, заморгал, огляделся по сторонам, будто надеялся найти того, кому мог быть задан вопрос, но никого не обнаружив, выпалил:

– Асессор Сведенборг подарил мне имя Кристофер. Я его возница.

Страж не ответил и перевёл взгляд на девушку.

– Я София, наяда той самой фермы, чей Хозяин в силу определённых причин не способен редактировать нарративы.

Металл на лице стража пришёл в движение, на деле оказавшись эластичным, как кожа, и сложился в гримасу тревожно-пристального внимания. Он шумно выдохнул воздух:

– Хм, наяда София.

Затем страж выпрямился, застыл, пошевелил губами, что-то подсчитывая в уме, и, наконец, вынес вердикт:

– Приветствую тебя, наяда София. Добро пожаловать в Плерому. Ты можешь войти, но твои спутники должны остаться снаружи.

– Почему?

– Таковы инструкции, – почтительно поклонился страж.

– Там, откуда мы прилетели, ходят легенды, что из тех, кто посетил Плерому, ещё никто не вернулся. А вы предлагаете, чтобы София пошла в одиночку. Ну уж нет, мы должны войти все.

– Я лишь следую правилам, фермер Сведенборг.

– Я и мои компаньоны проделали долгий путь, пересекли большую воду не для того, чтобы прислужник на входе решал, достаточные ли причины привели нас сюда? – сказал Сведенборг, чувствуя прилив ярости, накатывающий на него с катастрофической неизбежностью цунами. Дар реагировал на преградившую путь статую или он сам? Собственные слова были тем осколком здравого смысла, за который пытается ухватиться пьяный дебошир перед тем, как превратиться в героя, способного на нелепые, немыслимые ранее подвиги. Цунами вызывается землетрясением в океане, – Сведенборг видел это в страшных снах, – но то, что недоступно глазам и ушам фермера, не скрыть от чутких монад; они слышали движение тектонических плит и выдавали закономерный ответ, рисуя перед глазами своего носителя бесконечный поток мелькающих интерфейсов.

– Не я решаю, кто может войти, а кто нет.

– Тогда я хочу поговорить с тем, кто решает.

– Фермерам нельзя входить в Плерому.

– Я – Архонт. Дар Эгрегора привёл меня сюда.

– Много кто получал Дар, но не всякий, кто назвал себя Архонтом, может войти.

– А кто может?

– Тот, кто прошёл обряд регистрации.

– Как это сделать?

Страж со скукой вздохнул и нехотя произнёс:

– Нужно победить меня в поединке.

– Если того требуют инструкции.

– Уходи, фермер, если бы твой Хозяин отправил тебя в Плерому, он дал бы тебе оружие. Ты навсегда отправишься в холодный сон по собственной глупости.

– У меня есть оружие, – Сведенборг вытянул из-за пояса мотыги.

– Ты называешь оружием инструмент землепашца?

– Да.

– И готов это доказать?

– Готов.

– Ты сделал свой выбор, фермер Сведенборг, – сказал привратник и стукнул торцом древка пики о землю, отчего лезвие засветилось раскалённой сталью, – пусть сны твои будут добрыми.

С этими словами страж перехватил пику двумя руками и с неестественной для металлического истукана сноровкой, со свистом рассекая воздух, нанёс удар сверху вниз по изумлённому Сведенборгу. Удар пришелся древком на скрещённые в защитном блоке мотыги, не позволившие их владельцу распасться на две половины, но та энергия, с которой была произведена атака, сдвинула тело фермера на два локтя назад, оставив на поверхности борозды от стоп.

Монады запускали рефлексы быстрее, чем двигалась мысль, выстраивались в цепи, превращая мышцы и сухожилия в живую сталь. Следующий удар обрушился сбоку, просвистев над головой низкорослого Кристофера, но вновь был пойман в капкан мотыг, а стопы Сведенборга взрыхлили в траве ещё две параллельные дуги. Компания бросилась в рассыпную, а Сведенборг посмотрел на деревянные ручки: хороший кузнец Миколаич, не только ежедневный труд выдерживают его детища, – мелькнула мысль, растворившаяся в новой волне ярости.

И тут страж издал крик – звук прозвучал в широком диапазоне частот, от утробно сверхнизких до неуловимо высоких. Интерфейсы перед глазами посыпались, замигали, мелькая раздробленными мерцающими кусками. Они мешали Сведенборгу видеть, а голову заполнил глухой звон, источник которого, казалась лежал в ином, жутком измерении. Фермер успел услышать короткий свист рассекающего воздух лезвия и наугад прикрыться мотыгами, как с хрустом разрубленных, вывороченных рёбер взлетел на воздух от жуткого удара стража. Сведенборг почти не почувствовал, как упал на землю, боль запоздало наполняла тело, стирая другие ощущения, кроме размеренно-тяжёлой поступи противника, отсчитывающей мгновения до конца цикла. Перед глазами проплыло колыхающееся маисовое поле, память, словно в последний раз успевала нарисовать картину, но на что-то более сложное уже не хватало ресурсов и времени. «Какая мысль приходит последней?» – пронеслось в голове. Ответ пришёл раньше, чем сформировалась фраза вопроса: «Урожай созрел. Там далеко, на родной ферме, он бы вышел пожинать плоды своих трудов. Эй, есть кто живой, вы меня слышите?! Стоп время! Отключить боль. Задраить люки. Мы погружаемся. Никто не должен сбежать». – Томб! Томб! – Роковые шаги все ближе. – «Ресурсы на полную!» – «Невозможно. Велика опасность поломки системы». – Вкус металла во рту. – «Экстренный случай. Отключить автоматику! Перевод системы в ручной режим». – «Выполняю. Выберите позицию из набора глубоких инстинктов». – «Режим жатвы». – «Требуется дополнительная информация». – «Кровавой жатвы, дьявол вас раздери!»

Сведенборг выдохнул из себя боль, повернувшись, нащупал землю, и с силой толкнувшись, откатился в сторону. Могучая пика взрыхлила поверхность там, где он только что лежал. Поднявшись на ноги, фермер сжал оружие, отдавая ему растерянность и боль. Гнев отключил мелькавшие интерфейсы, возвращая способность видеть массивную фигуру стража.

– Во все мыслимые эпохи, – отчеканил Сведенборг, внимательно следя за новым смертоносным замахом противника, – многие большие умы и могущественные правители совершали роковую ошибку – не проявляли к мотыге должного уважения.

Страж сделал длинный колющий выпад, Сведенборг прыгнул ему навстречу и, пролетев кувырком между ног противника, оказался за спиной. Исполин развернулся, и в этот момент фермер, оперевшись на его колено, подпрыгнул, мёртвой хваткой обхватил ногами туловище стража и крест-накрест рубанул по стальной шее. Брызнули два снопа искр, и лезвия мотыг со звоном разлетелись в стороны. Сведенборг схватил голову исполина и превратился со своим соперником в единый механизм, настроенный лишь на одно, главное усилие.

Окрестности города-фермы огласились душераздирающим криком, фермер, хрустя суставами, вырвал голову стража с частью бликующего как зеркало металлического позвоночника. Гигантская фигура замерла и с глухим стуком рухнула на поверхность, увенчанная своим бородатым победителем. Сведенборг поднялся и собрал обломки своего оружия; он задумчиво перебирал их в руках, а София, Джошуа и Кристофер опасливо подходили к поверженному великану. Взгляд оторванной головы вновь вспыхнул, шевельнулись в улыбке губы. «Добро пожаловать в Плерому, Архонт», – сказал исполин свои последние слова, прежде чем превратился в безжизненную груду металла.

– Лёгких кошмаров, – ответил Сведенборг и сел, корчась от боли, которая полноводной рекой заполнила всё тело, обрушив мимолётно возведённую плотину.

Врата Аутпорта пришли в движение, открывая мощённый крупным гранитом проход с мраморными стенами, смыкающимися в стрельчатую арку.

Кровь Сведенборга обильно лилась на землю, над расползающимся пятном пылью взлетали монады и липли на рану, покрывая её серебристой плёнкой.

– Похоже, я немного устал.

– Тише, не двигайся, – София, придерживая затылок, помогла фермеру лечь.

– Холодно.

– Кристофер, помоги мне! Джошуа, посмотри в округе, может, найдешь лекарственные растения?! – крикнула София.

Джошуа как-то странно смотрел на поверженного стража и раненого Сведенборга. На лице его можно было прочесть эмоциональную борьбу. Он медленно, спиной, пятился в сторону Аутпорта, как будто нечто невидимое пугало его.

– Джошуа, ты чего? – вспылила наяда.

Но отрок вдруг подбежал к исполину, схватил оторванную голову и помчался к открывшемуся входу.

– Ты что делаешь?! – в сердцах крикнула девушка ему вслед. – Говорила я, надо было оставить его за Большой Водой.

– Остановите войну. Нелепая смерть эрцгерцога не должна вызывать столько страданий. Не кормите ветер ядовитым газом. – Сведенборг начал бредить. – Войлок шинелей не удержит развороченных тел. Холодный сон над ледяной пустыней кошмара. Здесь нет Гармонии, разбудите меня.

Сведенборга била дрожь. София сидела рядом и вытирала с его лба обильно выделяющийся холодный пот.

– Асессор умирает? Я хочу умереть вместе с ним, – сказал бледный homunculus, перебирая в руках поломанные мотыги.

– Не говори ерунды, Кристофер. Принеси лучше из флаера одеяло.

Когда оруженосец удалился, София склонилась над его ухом и зашептала.

– Я чувствую, ты меня слышишь. В каких бы мирах ты сейчас ни блуждал, какие бы нарративы ни редактировал – знай, я жду тебя здесь. Помнишь, где мы? В окрестностях Плеромы. Мы шли так долго, Свен. Осталось протянуть руку, и мы найдем Карлоса, увидим Великую Библиотеку и много чего удивительного. Дар восстановит тело, ты только не сдавайся. Я наконец рассмотрела текст, из которого ты соткан, и он стал моей частью.

Появился Кристофер, держа в дрожащих руках одеяло.

– Чем ещё я могу помочь?

– Спасибо, Кристофер, – София нежно потрепала оруженосца по щеке. – Я держу в руках его душу. Она… она очень хрупкая. Нам нужно остаться вдвоём. Я буду ждать тебя утром, когда Луна растворится в небе.

По щеке Кристофера скатилась слеза.

– Я понимаю, – пробормотал он и удался в сторону летающего дома.

София продолжила разговаривать со Сведенборгом. Она рассказывала о ферме, об упрямо пробивающихся через почву ростках маиса, о том, как поля, должно быть, заросли сорняками; рассказывала о шуме деревьев в роще и беззвучном движении рыб в реке. Шептала о чудесах Плеромы, что ждут их за пределами Аутпорта, о том, как волнуется верный homunculus.

Сведенборг лежал неподвижно, наяда чувствовала лишь слабое дыхание, как будто оно существовало само по себе, не взаимодействуя с телом.

Бледную Луну с краю скрывала тень, казалось, она опасливо выглядывает из небесной тьмы.

Наяда обратилась к светилу.

– Луна, ты видишь все циклы. Время и вечность подвластны тебе. Почему же ты так равнодушна к тому, что происходит пред твоим взором? Я прошу тебя, один только раз, поделись своей силой, позволь мне удержать этого человека там, где ты властвуешь?

Луна молчала, а София забралась под одеяло, обняла Сведенборга и прижалась к нему всем телом. Ей слышалось могучее горловое пение, которое доносилось не из конкретного места, но возникало внутри головы. Древняя песня, слова которой неизвестны, но тембр и ритм давали ощущение грусти: незримый певец звал и жалел о том, что было утеряно. Голос был реальным, почти осязаемым, от него мысли и тревоги растворялись, становились далёкими, как это бывает во снах, когда события происходят с кем-то другим. Оставалась лишь боль. Боль? София скользнула пальцами по животу и почувствовала углубление. Это был пупок – орган, которым помечены как одноцикловые, так и фермеры – напоминание о навсегда утерянной связи с породившей их волей. Софии стало страшно. Что за невидимый лазутчик пробрался в её тело и открыл врата исподтишка, как предатель отворяет ворота крепости, готовя её к вторжению вражеской армии? Софии казалось, что некто, необъятных размеров, что невидим глазу и немыслим разумом, наблюдает за ней. Если такой враг проберётся в крепость, он не оставит камня на камне. – «Свен, слышишь меня? Тут кто-то есть, не оставляй меня, пожалуйста». – София крепче прижалась к раненому фермеру и почувствовала нечто необычное: Сведенборг был лишь энергетическим сгустком, мерцающим, как потухающий уголь. Она смотрела на это мысленным взором, так что видимое можно было перепутать с работой воображения: монады сновали вразброс, пытаясь починить поломанное тело, сохранить взаимосвязь жизненных процессов, но у затухающего огня сознания не хватало жара объединить их в эффективную, направленную силу. «Нужно раздуть тлеющий уголь до пламени, – поняла наяда, – но как?» – Ответ пришёл рефлекторно, как первый глоток воздуха у поднявшегося с глубины ныряльщика. В животе возникла боль, будто кто-то со всей силы надавил туда раскалённым пальцем, а затем девушка почувствовала энергию, связывающую её с другим организмом. София не успела понять, что происходит, как её захлестнул поток символов.

 

Запущен протокол FM <4 >10-26> → /√‎0 Загрузка Narrative 1<Х<0

 

Dais-659 погружает весло в воду и толкает каноэ вперёд, отчего-то ведёт носом в сторону, но неизменно выравнивается, подчиняясь течению. Линия индикаторов на саркофаге мигает красным; выдавая ритм две через три светящиеся точки, она таким образом молчаливо подсказывает гребцу – надо спешить. Dais-659 загребает воду с другого борта, и вновь повторяет движения. Грязные масляные разводы от фиолетового до оранжевого растекаются по поверхности воды бесформенными амебными спиралями, скручиваются вокруг весельного веретена и навязчиво цепляются за лопасть. Могла ли она представить, что когда-нибудь увидит своими глазами следы величайшего преступления? Dais-659 никогда не перемещалась по реке в одиночку, доверяя своё передвижение крепким рукам верноподданных, но с тех пор, как пришли чужаки, всё изменилось. Завоеватели. Волки в овечьей шкуре. Всего сто Лун назад их корабли появились в небесах, и теперь всё, что она знала и любила, осквернено и уничтожено. Они пришли сразу после катаклизма, когда кровь реки Лимб была отравлена. Чужаки на гигантских железных лодках говорили, что несут спасение от экологической катастрофы, но теперь Dais-659 знает, что они сами её устроили. Кровь мёртвого бога, чей дух прячется в межзвёздной пустоте, была тайно разлита по телу Лимба. Чужаки называют её нефтью. Эту чёрную жидкость рождает земля из умерших сотни веков назад существ и, похоже, имеет для людей из пустоты сакральное значение, такое же, как и у жёлтого металла, используемого для создания реликвий. Воды Лимба гасят огонь, чёрная кровь земли является его пищей. Вода дарит жизнь, нефть отнимает. Горе империи, ее священные воды заражены. Попадая на поверхность воды, жидкость образует маслянистую плёнку, и река начинает задыхаться. Императрица сквозь слёзы смотрит на тухнущих кверху брюхом водоплавающих птиц, разбросавших по течению перья вокруг своих тушек. – «Убийцы». – Выдавливает Dais-659 сквозь зубы, и жуткое слово звучит проклятием, коротким и быстрым, как удар ножа. Она пытается вспомнить предводителя банды демонов. – «Апсет Сетап». – Имя врага со свистом разрезает отравленный разложением воздух. Негодяй с железными руками и глазами-стеклами утверждал, что прибыл по воле создателя миров, чтобы принести свет истины и подарить знания речному народу, но лишь нефть и жёлтый металл заставляли светиться его искусственные глаза.

До прибытия захватчиков империи покровительствовал Лимб, чьё тело было рекой, округлыми петлями обнимающей свои владения. Dais-659 погружает весло в священные воды, и боль в мышцах отдаётся жаром гнева. Император – эманация Лимба, мудрейший и могущественный, оказался наивным перед прибывшими из звёздной пустоты негодяями. Он им всё рассказал. Почти всё. Как правящая династия из поколения в поколение воплощает в себе дух вечного, текучего Лимба. О DOG-659, чистый и наивный как водный поток, зачем ты показал чудеса нашего мира людям из пустоты? Dais-659 вспоминает супруга, плавающего в императорском бассейне среди рыбьих стай, скользящих спиралями вокруг его стройного тела. Лицемеры. Они убили его. Назвали еретиком, врагом создавшего небо и звёзды. О Лимб, могучий и равнодушный, растекающийся мыслью среди плодородных земель, разве ты не видишь, как страдают твои дети? Гробницы твоих прошлых воплощений разорены ради жёлтого металла, чёрной кровью подземного мира отравлены твои воды. Но до пристани они еще не добрались, глупый добрый DOG-659. Лишь избранные жрецы знают местонахождение усыпальницы императора, чей дух пока не вернулся в реку. Апсет Сетап был вероломным и хитрым врагом, но есть секрет, который принадлежит только императорской династии, знание, сокрытое даже от нашего народа и о котором порой забываем мы сами. Эманацией Лимба является не только император, императрица тоже сосуд духа реки. Две души продолжают вечный поток. Вечный ли? – Dais-659 останавливается на передышку и поглаживает саркофаг. – Тебе не очень понравится то, что с тобой сделали, мой нежный DOG-659. – Тело императора расчленено лучами смерти. Чужаки называют их рвущим слух словом – лазер. – Воспоминания влагой застилают глаза. Апсет Сетап встает на помост рядом с палачом: «Ваш император – мошенник! Река – это всего лишь поток воды, а вовсе не живое существо, породившее всё живое! А вот откуда у вас лишние органы, нашим учёным ещё предстоит выяснить. Примите волю создателя миров, и все блага звёздной цивилизации будут вашими. Наши хирурги избавят вас от Дара Воды, уродующего благородный человеческий облик!» – Капитан подходит к маленькому лысому человеку и шепчет ему: «Выясните, каким образом этот дикарь управлял рыбными стаями и василисками. Заберите биоматериал и распределите по всем лабораториям. Если это докажет факт телепатии, мы можем заполучить оружие, которым завоюем всю галактику. Все исследования засекретить». – Dais-659 вспоминает, как укрытая покрывалом простолюдинки читала грязные мысли и видела бесконечную, как космос, злобу и алчность. – Капитан, будто чувствуя в своей голове незваного гостя, смотрел ей в глаза, и Dais-659 поспешила скрыться в толпе. – Слеза капает в речную воду. Заметишь ли ты, полноводный Лимб, эту каплю? Сколько слёз изменит вкус твоей крови? – Dais-659 злится на себя за слабость и сострадание, роскошь, непозволительную в эти времена. Настало время для гнева. Императрица чувствует презрительную усмешку на своем лице. – «Но кое-чего не учёл капитан из небесной темноты, мой мудрый DOG-659 – вероломства и жадности прибывших с ним демонов. Я отдала то, чего они так жаждали. Священные артефакты из сокровищницы. Простишь ли меня? Не так должны они работать, но, когда враг не имеет правил и принципов, приходится использовать запрещённые приёмы. Народ растерян и напуган. Кто-то отдал свой Дар Воды железным существам – хирургам, уродующим скальпелями и лазерами тела наших собратьев. Многие сбежали в леса, а кто-то, пользуясь Даром Воды, залёг на речное дно. Много собратьев погибло. Вражеские беспилотники настигали беглецов в воздухе, нефть убивала их в воде. Спасители из межзвёздной пустоты избавляются от непокорных легко и непринужденно, растаскивая тела по своим лабораториям». – Императрица стискивает зубы. – «Потому было нетрудно заменить части тела в лаборатории на другие образцы. Настанет время, когда народ реки создаст новые поющие раковины, а сейчас моя душа жаждет справедливости, жаждет мести. Повелители пустоты кажутся непобедимыми, но не влага ли, берущая начало в бесконечности и в бесконечность уходящая, наполняет порожние сосуды? Я должна лишь сделать то, что ты умел по праву рождения, мой великолепный DOG-659». Императрица подплывает к притоку, впадающему в основное тело Лимба, он берёт начало в подземном гроте, тайном месте, куда ей нужно попасть, двигаясь против течения. Dais-659 делает несколько уверенных гребков и попадает в ещё нетронутые чернотой воды. Незваные гости не добрались до истока, и это придаёт сил. Толкая каноэ вперёд, императрица вглядывается в отвесную береговую полосу, где поросшие пальмами скалы прячутся за кружевами лиан. Вдали, где поток делает плавный вираж, на полосе узкого каменистого берега она видит блестящие спины василисков. Глава прайда, величиной с полтора каноэ, лежит на отмели, наполовину в воде, наблюдающий за своими медленно ползающими детьми. Dais-659 прячет гнев и отпускает мысли, позволяя им раствориться в потоке. DOG-659 рассказывал теплыми лунными ночами, что магия Лимба основана не на словах, которые разделяют смысл на части; самый искусный мастер владения словом отражает явления подобно зеркалу, склеенному из кусков, собранных в памяти; тот же, кто способен слиться с течением реки, становится существом, порождающим в себе протяжённости, формы и ритмы – художником, являющимся фрагментом живой, изменяющейся картины. Из последних сил девушка поворачивает в сторону берега, где расположились хищники; течение там настолько лениво, что почти не оказывает сопротивления. Dais-659 не думает о цели, а движется к ней как к неизбежному. Теперь она чувствует василиска как собственную руку, чувствует его голод и ничуть не удивляется, когда могучее животное соскальзывает в реку и, поблескивая чешуйчатым хребтом, приближается. Императрица Dais-659 – женская эманация великого Лимба – сливается с сыном реки, образуя единую форму. Вот она уже гладит грубую чешую как собственное тело и чувствует исходящие в ответ волны удовольствия. Девушка выталкивает саркофаг из каноэ, водружает на мокрую, пластинчатую спину и перехватывает ремнями, держась за которые спрыгивает в прохладную воду. – «Вперёд!» – Она чувствует мощь лап василиска как свои собственные руки и ноги, чешуйчатое тело с лёгкостью разрезает поток встречного течения. Хищник с шумом забирает воздух через затылочную ноздрю, после чего уходит вглубь. Василиски обычно двигаются вдоль речного дна. У Dais-659 от нехватки кислорода в лёгких возникает жжение. На несколько мгновений она теряет контроль и чуть не выпускает ремни из рук, но тут с болью открывается Дар Воды, которым так умело пользовался DOG-659. Под челюстью, там, где раньше можно было нащупать две аккуратные полосы, похожие на шрамы, открываются жаберные отверстия, и вода приобретает густой вкус речного ветра. На мгновение императрица забывает печальную причину своей миссии и наслаждается острой волной восторга от единения с телом могучего Лимба. Тандем человека и василиска приближается к заветному месту – усыпальнице императора. Вот ты и дома, мой милый DOG-659. Каменный свод грота проплывает над головой. – «Провожу идентификацию биологических форм». – Раздаётся беспристрастный голос. – «Запретная зона. Назовите себя или будете уничтожены». – «Императрица Dais-659». – «Идентифицирую. ДНК-сканирование пройдено успешно. Биологическая форма – василиск – обязана покинуть территорию. – «Спасибо, брат Воды». – Девушка нежно треплет рептилию за чешую. – «Прощай». – Василиск производит утробный всхлип, глядя в глаза Dais-659, затем бесшумно соскальзывает в воду и тенью на дне исчезает из виду. Перед императрицей круглая стальная дверь. – «Мне нужно попасть внутрь». – «Требуется право доступа верховного жреца». – «Все жрецы мертвы». – Возникает тишина, затем голос произносит: «Чрезвычайный доступ требует соответствующего аргумента». Сжимая зубы от бессильной злобы, Dais-659 набирает на саркофаге сложную комбинацию утопленных в крышку костяных клавиш с выгравированными на них священными символами. Морозный пар устремляется по специальным отводам изнутри саркофага, и, реагирующая на изменение давления, крышка откидывается. Боль и отчаяние сжимает сердце, когда она видит императора, собранного из бледных, плохо подогнанных друг к другу частей. Dais-659 беспокоит одна лишняя деталь – зачем она взяла её с собой? – голова капитана Апсета лежит в ногах мужа, стекла её искусственных глаз блестят одинаково – неважно, жив или мёртв их носитель. В отличие от аккуратных разрезов, разделяющих тело императора, шея врага украшена рваным фиолетовым рубцом кораллового ножа. Спаситель миров был не чужд экзотических сексуальных развлечений, и стройная, большеглазая императрица пришлась чужаку по вкусу. Когда бессильны стрелы, копья, гарпуны отважных воинов и охотников, танцующая походка императрицы может стать смертоносным оружием. Мой верный DOG-659, простишь ли ты, что я показала врагу брачное мастерство нашего народа, простишь ли шёпот любви, предназначенный только для твоих ушей? Только любовная магия была способна заставить беспринципного капитана совершить опрометчивый поступок и прийти той Луной к императорскому бассейну. Могучий враг не ожидал встретить свою смерть в объятьях хрупкой Dais-659. От него неприятно пахло огненной водой, дурманящим, способным гореть напитком, которым чужаки заливают свои алчные мысли. Когда лезвие ножа, спрятанного в причёске, коротким движением вскрыло горло капитана Сетапа – девушка готова поклясться – тот улыбнулся. А когда она приподняла его голову над расползающимся пятном отравленной алкоголем крови, та сказала: «В аду сегодня прохладно». Ну же, дух, охраняющий последнее пристанище императора, будь мудрым и беспристрастным, взгляни за пределы многочисленных инструкций – до того, как начнётся массовая резня, остаются считанные мгновения. Кто бы ни стал новым капитаном, он будет мстить речному народу.

Вход в последнее пристанище шестьсот пятьдесят девятого аватара бесшумно открывается. Императрица захлопывает саркофаг и, морщась от напряжения, втаскивает его внутрь. Матовые стены источают голубоватое свечение. Ничего подобного девушке до сих пор не приходилось видеть: воздух внутри усыпальницы, казалось, имеет плотность жидкости, но температура совсем не ощущается. Так, остаётся правильно произнести необходимые заклинания. «Я – императрица Dais-659, приказываю запустить протокол Weld-659 v.1128 раздел два!» – «Моё почтение, Ваше Высочество, – произносит беспристрастный голос невидимого духа-стража, – должен уточнить, что является причиной столь радикальных мер?» – «Убийство императора. Шестьсот пятьдесят девятую эманацию Лимба прервали». – «Это не повод для нарушения протокола». – Dais-659 берёт голову капитана за волосы и показывает невидимому собеседнику. – «Я поступила с вождём захватчиков столь же вероломно и беспринципно, как он с моим мужем. И если не принять кардинальных мер, геноцид неизбежен». – Страж молчит, и девушка понимает, что сейчас в наступившей тревожной тишине происходит суд над ней и её народом». – «Протокол Weld-659 v.1128 раздел два активирован». – Сухо произносит голос, но Dais-659 чудятся нотки грусти. В центре усыпальницы в полу разъезжаются пластины, столь искусно подогнанные друг к другу, что на гладкой поверхности незаметно следов. Из открывающегося прямоугольного отверстия выплывает полупрозрачный параллелепипед, начинённый тончайшими узорами светящихся микросхем. Императрица переносит тело мужа частями: вначале она водружает на пьедестал мускулистые ноги, затем нижнюю и верхнюю части туловища, руки и, наконец, запустив пальцы в жаберные крышки, кладёт на место голову. На красивом лице императора не хватает глаза, зияющее отверстие рассказывает душераздирающую историю о том вероломном выстреле. – «В структуре субъекта не хватает детали. Синтез невозможен». – Раздаётся голос, на этот раз женский, подтверждающий опасения Dais-659. – «Василиск вас раздери!» – Девушка в отчаянии заламывает руки, и тут взгляд её падает на голову капитана. Была не была. Она впивается пальцами в искусственное око врага и вырывает его с отвратительным хлюпаньем. – «Ты должен понять меня, великодушный DOG-659, но у меня нет выбора». – С этими словами она помещает оптическое устройство в глазницу мужа. – «Программа запущена». – От поверхности полупрозрачного подиума поднимаются многочисленные тончайшие струйки светящейся пыли – они пронзают, связывают, сшивают тело многочисленными нитями. То, что недавно было трупом, становится светящейся фигурой, заполненной единой субстанцией. Девушка смотрит, затаив дыхание, как пальцы рук вздрагивают, а затем средний и указательный складываются вместе в знак императорского приветствия. – «Ты всё так же прекрасна, моя Dais-659. Что с моим глазом?» – Первые слова императора заставляют девушку вздрогнуть. – «Прости, я не уберегла тебя, – произносит она, – теперь одним глазом ты будешь видеть меня как супруг, а другой как враг». – «Потому я буду смотреть на тебя сердцем». – DOG-659 качает головой, пытаясь избавиться от помехи. – «Ты призвала меня с дороги вечности. Даже не думал, что сказки жрецов для императорских детей могут стать явью. Что послужило причиной для такого поступка?» – «Пришельцы. Они уничтожат наш народ, а тех, кто останется, превратят в рабов, лишённых Дара Воды. Наша династия обречена. Мы должны перезапустить историю». – DOG-659 рассеяно шевелит пальцами, пробуя движение на вкус. – «Разбудить Лимб – величайшее событие, но наша культура будет уничтожена». – «Ни одна культура не вечна, милый DOG-659. Дети воды должны вернуться туда, откуда пришли». – «Две воплощенные души сольются, и берега исчезнут», – протянул император заученную в детстве истину. – «И счёт идёт на мгновения», – грустно отвечает девушка. – Император протягивает руку, Dais-659 сжимает его холодную ладонь. Они ложатся на светящийся параллелепипед, торжественно, как на брачное или смертное ложе. – «Знаешь, Dais, прежде чем всё начнётся, я хочу сказать тебе, что где-то там, за границами вечности, когда единое не выдержит своей полноты и расцветёт многообразием сущностей, я хочу вновь встретить тебя. Наши души выбраны не случайно, они связаны, и единственное, чего я ещё боюсь – потерять эту связь. Всё истекает из Лимба, всё в него возвращается, и моя просьба погрузиться в лабиринт разбитого зеркала, треснувшего от собственного совершенства, может показаться противоестественной. Но я хочу вступить в воды Лимба не как император DOG-659, что будет вечно блуждать по мирам с тоской о безвозвратно потерянном и забытом. Да, чужаки, прибывшие к нам, проделали в небесах раны своими стальными каноэ, и оттуда хлынуло безжалостное время, неумолимо превращающее вечное настоящее в замёрзшее прошлое, а потому – это время для подвига. Но, Dais-659, могу ли я рассчитывать, что мы встретимся за границами нашего императорского долга – там, где мы станем единым человеком, и наше тело совпадёт с рекой за пределами форм и смыслов?». – Императрица чувствует, как теплеет рука супруга, как дрожат его межпальцевые перепонки, и к горлу подступает комок. – «Я желаю того же самого, мой любимый, и желание это сильнее любых знаний и запретов, а значит, и оно принадлежит водам священной реки. Моё тайное имя – София». – «Сведенборг». – Отвечает император. – Девушка молчит, повторяя, заучивая тайное имя императора, и знает, что он делает тоже самое. Она теряет счёт времени, пока DOG-569 не произносит вопрос с нотками грусти и отдающего безумием куража: «Ну, что, ты готова повеселиться?» – «Да». – Отвечает Dais-659, чувствуя, как страх, ярость и нежность переполняют её существо. – «Запустить протокол Excitatio – N – 10 – LIMB». Слышится гудение. Комната заполняется серебристой пылью, вихрями окутывающей императорскую чету, пока не исчезает, впитываясь в поры кожи, отчего тела начинают сиять. Dais-659 чувствует невесомость, она почти не ощущает собственной плоти, лишь две мысли занимают её ум: разбудить Лимб и запомнить тайное имя супруга. Вода стремительно наполняет комнату, девушка чувствует, как безболезненно растворяется в ней, что поначалу вызывает запредельный ужас. Нет, нельзя поддаться ему, тот, кто не справится со страхом, не сможет ничего вспомнить за границами времени. – «Сведенборг!» – кричит она. – «София!» – И прозвучавшие имена вызывают спасительную волну ярости бушующего океана. Тел больше нет – вся вода реки является вместилищем сознания. Девушка уже не понимает, Dais или DOG являются пробуждающей волей, заставляющей воды выйти из привычных берегов и устремиться в места, где жила она и её народ. Вода окутывает императорский дворец, растворяет в себе бассейны и фонтаны, заполняет Гимназиумы и многочисленные жилища людей реки. Текучая, плотная стихия несёт жизнь и смерть. Те люди, что сохранили в себе Дар Воды, плывут, приспосабливаясь к новой реальности. Dais чувствует, как проходит через жабры своих подданных, насыщая их кислородом, но также проникает в лёгкие оперированных детей Воды, переполняя их ужасом и смертью. Часть воды всегда становится слезами. В безразмерной печали легко окончательно раствориться и забыть самое главное. – «Сведенборг». – «София». – Течение устремляется к вражеским небесным лодками и разросшимся вокруг них станциям и лабораториям. Какой увлекательной может быть месть! Потоп, лишающий захватчиков жизни, дрожит, исходит волнами удовольствия, как многочисленными вспышками оргазма. Но что-то за пределами стихийного гнева шепчет, что и в ярости можно забыться, стереть смысл, настолько хрупкий, что сохранить его можно только в сердце. – «Сведенборг». – «София». – Она зависает, успокаиваясь и наслаждаясь движением жабр выжившего речного народа. Наступает штиль: как беспробудный сон, он растворяет в себе все мысли. – «Пусть я стану омутом, хранящем в себе это имя, пусть я шепну его приливом… Сведенборг». – «София».

 

Протокол FM <4 >10-26> → выполнен /√‎0 Narrative 1<Х<0 отредактрован.

 

– Сведенборг.

– София?

Девушка почувствовала, как пропало ощущение, связывающее её с другим телом.

– Где я? – выдавил фермер.

– Здесь, со мной, – ответила София, чувствуя влагу на щеках.

– Мне приснилось, что я растворялся в пустоте и вдруг соединился с тобой…

– Ты подонок и слабак, Свен, – прошептала София, с трудом скрывая в голосе нежность. – Чуть не уснул холодным сном у стен Плеромы, когда мы в одном шаге от цели.

В ответ она почувствовала, как её пупка коснулись теплые пальцы.

– Что ты делаешь?! – София оттолкнула фермера и вскочила на ноги, не понимая, почему рассердилась. Как будто без спроса тронули что-то очень личное и тайное.

– Как это возможно? – удивился Сведенборг.

– Не знаю, не твоё дело! Джошуа сбежал с головой этого железного болвана, а ты тут лежишь и трогаешь что…

– Спасибо, София, – перебил её Сведенборг.

– Да не за что, – огрызнулась она, – надеюсь, ты больше не позволишь себе так расслабляться, – и добавила, – пойду проверю, как там Кристофер. Напугали беднягу почем зря.

Сведенборг сел, мысли его путались: детали битвы со стражем перемешивались с фрагментами пережитого нарратива. Сейчас бы кружку горячего чая и посмотреть, как колосится в поле маис, но перед глазами с тревожной монументальностью возвышались стены, над которыми бледнела предрассветная Луна. Неужели он вступил в контакт с Софией как с Эгрегором? Что-то подсказывало фермеру, пережитое видение не было сном или бредом, а значит, от фермеров скрыли, что они могут быть носителями мыслей, доступных только Хозяину Дазайна. Сведенборг бросил взгляд на силуэт летающего дома; знакомые очертания успокаивали его, опасные догадки показались нелепыми домыслами, и решив, что ещё немного сна не повредит, он направился к флаеру.

 

Врата Аутпорта открывали мощённый крупным гранитом проход. Стены из мраморных плит, смыкались сверху в стрельчатую арку. Путники настороженно шли, внимая лишь звукам собственных шагов и наблюдая в воздухе редкую взвесь потревоженной пыли. Дар работал в полную силу: препарировал и анализировал окружающую среду на предмет ловушек, но проход Плеромы не подавал повода для волнений. Коридор заканчивался архаичными воротами эпохи Схоластиума, обитых ветвившимся растительным орнаментом из тёмного железа. Сведенборг толкнул ворота и створки распахнулись, ржавым скрипом рассказывая, как редко тут бывали посетители.

– Ну что ж, брат Карлос, надеюсь, ты здесь, – сказал Сведенборг и сделал первый шаг по земле города-фермы.

Плерома производила впечатление внезапно возникшего перед глазами сна. От входа тянулась извилистая тропа и терялась в светящейся дымке, сквозь которую просматривался гигантский белоснежный собор, упирающийся своими шпилями в небесный свод.

Собор, очевидно, являющийся жилищем Эгрегора, привлекал внимание таким образом, что другие впечатляющие постройки становились объектом внимания лишь несколько мгновений спустя. Ближайшим из видимых крупных строений было массивное здание с медленно движущимися поршнями по углам, по-видимому, кузня Плеромы.

Вдали виднелось белокаменное строение с полусферическим куполом, который венчал устремлённый под небесный свод мерцающий шпиль. Сведенборгу пришла мысль, что он похож на гигантскую антенну, артефакт, появившийся в эпоху Деймос-Индастриала. Интуиция подсказывала, что это и есть та самая Великая Библиотека, куда так стремились Карлос и Джошуа.

Фермерские дома были просторными, многие имели два или даже три этажа. И весь этот впечатляющий архитектурный ландшафт утопал в разбросанных повсюду оазисах садов и вольготно распластанных, колосящихся прямоугольниках полей.

Самое странное, что заставило компанию застыть у входа – это образы, собирающиеся из блуждающих в воздухе частиц. Светящиеся водовороты, завихрения, тонкие изгибающиеся струйки пронизывали видимое пространство, придавая ему объём. Потоки монад пересекались, увеличивали скорость, складывались в замысловатые сооружения, механизмы, животные и растительные формы, танцующих людей, собранных из всех мыслимых эпох, и множество иных явлений, которым удивленный взор не успевал подбирать названия.

Сведенборг заметил, как мечущаяся позёмка частиц собралась в единое целое и, вдохновенно взмыв волной вверх, распалась на сонм крылатых ангелов. Фигуры закружили в полёте спиралью, распались на более мелкие формы птичьей стаи, торжественно спикировали к поверхности, откуда вновь взмыли вверх витиеватыми стеблями и распускающимися бутонами цветов. Призраки, населяющие воздушное пространство, менялись с такой быстротой в своём удивительном танце, что воображение едва успевало справляться с этим представлением.

– Чудо, – прошептал Сведенборг, хотя Дар внутри него уже давал объяснение происходящей фантасмагории.

– Свен, это восхитительно, – сказала София.

– Свободные монады, – сказал Сведенборг, пользуясь информацией, щедро предоставленной Даром.

Фермер чувствовал связь с кипящей образами субстанцией: струйки монад у его ног взвились, образовав фигуру человека в светящемся хитоне с пронзительным взглядом, исполненным сострадания.

Сведенборг уже знал: сострадательный человек является эхом могучего Эгрегора далёких эпох, когда Хозяева не имели плоти и быстрых хоботов. В прошлой жизни, будучи учёным из Стокгольма, он был последователем и другом доброго человека, и любил его, как любят в себе всё хорошее. Древний Эгрегор избавлял от дурных снов и дарил добрые.

Вот и сейчас человек в хитоне протянул руку, которая прошла сквозь грудную клетку Сведенборга, и тот почувствовал мягкое, ласковое прикосновение, а на языке появился чайный привкус. Призрачные крылатые существа покорно расселись на земле, всем своим видом демонстрируя молчаливое согласие с происходящим. Человек беззвучно пошевелил губами, но Сведенборг слышал голос внутри себя, призывающий пойти с ним. Человеку хотелось верить, отдаться его мягкой власти: куда бы он ни звал, там находится истина и справедливость.

Сведенборг напрягся, вздохнул и сделал шаг назад.

– Я, наверное, совершаю большую ошибку, отказываясь идти к источнику истины, – извиняющимся голосом прошептал он, – но я фермер, мне нужно найти брата Карлоса и вернуться к своей земле.

Человек в хитоне улыбнулся, после чего он и крылатые спутники распались на множество ручейков, продолживших свой танец.

– Кто это был? – спросила София.

– Неважно, – тряхнул головой Сведенборг, сбрасывая наваждение, – нам нужно идти.

Компания направилась в сторону здания с двигающимися поршнями, сопровождаемая образовавшейся стайкой летающих змеев. Приблизившись к зданию, путники услышали удары молота, а затем увидели выступающий арочный навес, локтей пятнадцати в высоту, сложенный из пластин шлифованного фиолетового камня. Поддерживали конструкцию пучки переплетённых трубок тёмного металла. Таким образом, навес вписывался между двумя массивными контрфорсами, что, окружая стены по периметру, вздымались над ними стройными пиками. Под каменной крышей, в углублении, стояла наковальня пяти локтей в высоту, сочетанием геометрических форм, пазов и выемок она скорее напоминала продукт технологий Пипл-Мора, чем приспособление для древнего ремесла. С первого взгляда было понятно, что здание с вздымающимися и опускающимися поршнями подчинено этому месту, где у наковальни стоял великан и монотонно работал молотом по раскалённому куску железа. Он напоминал встреченного ранее стража – движущийся монумент, только отлитый из цельного куска пластичного металла, бугрившегося при работе пучками мышц. На бедрах исполина была только набедренная повязка из серой ткани. К одной из опор кузни, была прислонена голова небезызвестного стража, превращенная в ждущую своего часа запасную деталь.

– Меня зовут Сведенборг, пусть сны твои будут добрыми, – крикнул фермер, стараясь перекричать звуки молота.

Великан замер, медленно опустил молот и прихрамывающей походкой подошёл к визитёрам. Оглядев компанию, он слегка улыбнулся Софии, будто узнал её и заговорил.

– А кошмары лёгкими. Кажется, так у вас говорят. Я Мимир – кузнец. Чем могу быть полезен?

– Не подскажете, как пройти в библиотеку?

Великан протянул руку в сторону длинного шпиля-антенны, тем самым подтвердив догадки Сведенборга.

– Я ищу своего друга по имени Карлос и одного непослушного отрока, Джошуа.

– Меня посетил лишь один странник. Тот, что принёс голову стража.

– Джошуа?! – воскликнул Сведенборг, – где он?

– Он дома, – многозначительно развёл руками кузнец, – тот, кто победил стража, доказал, что достоин стать частью Плеромы.

– Это ложь, Джошуа украл голову.

– Хм. – Мимир наклонил голову, всматриваясь в Сведенборга, замер, взвешивая его слова, а затем произнёс:

– Кто же тогда отделил её от тела?

Сведенборг вынул из-за пояса обломки мотыг со смятыми полотнами и протянул кузнецу.

Тот взял инструмент в руки, ощупывая и внимательно изучая каждую деталь.

– Давно мне не приходилось иметь дел с экслибрисами. Возможно, я стал чересчур наивен. Хм, это орудие годится для земли, но не для битвы.

Сведенборг раздвинул широкую прореху в одежде с остатками запёкшейся в корку крови: монады светящимися нитями стянули рёбра и рассыпались точками под кожей, вызывая пульсацию поврежденной поверхности тела – след от ужасной раны всё ещё был заметен.

На стальном лице Мимира появилось выражение досады, он протянул мотыги хозяину.

– Я не мог предположить, что окажусь в подобном положении. Ну что ж. Audiātur et altĕra pars[21].

Прихрамывая, кузнец подошёл к голове, широкой ладонью взял её за подбородок и приподнял на уровень глаз; молот в его руке зарделся небесно-синим светом, на его поверхности можно было рассмотреть то возникающие, то исчезающие символы. Мимир подбросил голову, сильным коротким замахом снизу-вверх ударил по ней молотом, отчего та взмыла по вертикали, превратившись в точку, где, подчинившись силе тяготения, устремилась вниз и уверенно приземлилась в ладонь кузнеца. То, что произошло потом, было жутко и неожиданно, так что путники невольно отпрянули от происходящего действа – голова открыла глаза.

– Прости, брат, что пришлось разбудить тебя раньше срока, – спокойно произнёс кузнец, – назови имя того, кто победил тебя.

– Сведенборг, – гулко прозвучало имя, и страж вновь сомкнул веки.

Кузнец как ни в чем не бывало вернул голову на прежнее место.

– Я совершил ошибку, но я хочу, чтобы ты знал, Сведенборг: волю, управляющую материей, невозможно увидеть и тем более понять, в каких формах и явлениях она проявит себя; тот, кто берёт в руки оружие Плеромы, неважно, по заслугам или обманом – никогда не получает его случайно.

– Оружие?

Мимир смущённо отвёл взгляд.

– Фермер, принесший голову, сказал мне что его инструмент уничтожен, а Плерома всегда восстанавливает то, что было утрачено на её территории.

Кузнец взял из рук фермера части мотыг, повертел в пальцах, смял в комки, словно это были листы бумаги и бросил на землю.

– Это никуда не годится, теперь и ты получишь оружие, достойное победителя. Я могу выковать меч, что рассечёт любой материал, раскроит гору, испарит озеро, или посох, вызывающий бурю, способную поглотить своей яростью целый континент. А может, тебя интересует громовая палка, способная остановить орду неприятеля? Если пожелаешь, получишь стальное яблоко, и уничтожить целую планету не составит труда.

– Я фермер, мне нужны мотыги.

– Мотыга, – Мимир внимательно посмотрел на Сведенборга, – такой инструмент требует индивидуального подхода.

Кузнец медленно захромал под навес, откуда вернулся с полукруглой глиняной чашей и коротким клинком с вытянутым треугольным лезвием, напоминающим церемониальные ножи эпохи Эл-Охим.

Путники испуганно расступились, лишь Сведенборг остался на месте.

– Кузнечное ремесло требует грубой силы и тонкого научного знания, но инструмент, достойный Архонта, должен быть наделен и особым смыслом.

– Ты хочешь знать зачем мне мотыги?

– О нет, Сведенборг, истина всегда лежит за пределами слов, – Мимир протянул чашу, на дне которой была горсть земли.

Вместо ответа Сведенборг вытянул над чашей руку, и кузнец размеренным движением сделал на его предплечье разрез. Кровь струйкой полилась в чашу, пропитывая её содержимое, пока монады затягивали рану, оставив на коже едва заметный рубец.

Мимир поднёс чашу к носу и вдохнул запах пропитавшейся земли.

– Большая работа, – сказал он, – выбрасывает из вечности, заставляет почувствовать живым. Жди здесь.

Кузнец отправился к наковальне, за его спиной столбы, поддерживающие навес, пришли в движение и, подобно растениям, выпустили ветвящиеся металлические отростки; сплетаясь между собой, они плотной стальной паутиной скрыли мастера от любопытных глаз. Компания замерла, глядя на еще одно чудо города-фермы.

Из мастерской послышался треск и удары молота, плетёные стены пульсировали и так нагревались, что жар ощущался на расстоянии.

– Что там происходит? – заволновалась София. – Может, уйдем отсюда?

– Нет, – ответил Сведенборг, – разве может фермер уйти от своей мотыги? – он развернул ладони, красные от жара.

В кузне возник протяжный воющий звук, похоже в её тесном пространстве дали разгуляться урагану, а затем вновь возобновились монотонные удары молота.

В наступившем молчании процесс казался очень долгим.

– А вдруг это ловушка? – не выдержала София.

– Тогда я в неё попался, – сказал фермер, наблюдая, как на ладонях воспалёнными красными линиями проступает пульсирующее изображение, напоминающее ремесленное клеймо: буквы SW в круге.

Гул стих, и клейма медленно растворились, не оставив следов. Поддерживающие кузню столбы вобрали в себя стальные ветви, открывая взгляду фигуру кузнеца. В руках, раскалённых докрасна по локоть, он держал мотыги.

– Твой инструмент готов! – крикнул Мимир, вразвалку направляясь к своим гостям.

По телу кузнеца стекала жидкость, по консистенции напоминающая масло. Мимир протянул Сведенборгу своё творение. Рукояти мотыг с матовой, бархатистой поверхностью послушно легли в ладони, и Дар отозвался благодарным покалыванием в районе мозжечка. Предметы ощущались как живые существа. Кровь, взятая Мимиром перед началом работы, присутствовала в его творении: те же монады, что состояли в симбиотической связи со Сведенборгом, теперь находились в мотыгах, позволяя фермеру и его оружию стать единым целым.

– Испытай их, – сказал кузнец, – хочу убедится, что не сделал ошибки.

– Как мне это сделать? – спросил Сведенборг и вдруг понял, что знает ответ.

Мотыги разговаривали с ним на языке тела, что заставляет ладонь сжаться в кулак или управляет ходьбой. Подчиняясь воле своего владельца, лезвия развернулись на девяносто градусов, превратив их в томагавки, наподобие тех, что в когда-то изготовил Карлос. Сведенборг крест-накрест метнул инструмент: томагавки, вихрем рассекая воздух, взмыли вверх и зависли в бешеном вращении на расстоянии сотни локтей от поверхности. Связь с оружием при этом не пропала: Сведенборг чувствовал невидимые струны, которые связывают его со смертоносными ураганами. Стоило пожелать – и мотыги, со свистом пронзив пространство, послушно возвратились в ладони. Сведенборг поднял руки над головой и вызвал между лезвиями изгибающуюся молнию. Одно умелое движение – и ветвистый разряд, оторвавшись от стали, сомкнулся в кольцо, взмыл над головами изумлённых наблюдателей, где через несколько мгновений исчез.

– Будь аккуратней с этим приёмом. Не заметишь, как оторвёт кому-нибудь голову.

– Договорились, – преисполненный восторга, отвечал Сведенборг.

Он заставил лезвия раскалиться докрасна.

– В таком режиме можно вспахать даже броню танка, если ты его когда-нибудь встретишь, – заметил Мимир.

– Я всегда буду записывать в журнал, где и от кого я получил такой щедрый дар.

– Редко встретишь Архонта, достойного кузницы Плеромы. Я был рад выполнить свою работу.

– Как я могу отблагодарить тебя?

– Ну, если однажды ты встретишь того, кому мы все снимся – разбуди его, – сказал Мимир.

– Кого ты имеешь в виду?

– Того, кто дал тебе возможность владеть этими мотыгами. А теперь позвольте откланяться, господа, работа зовёт, – ответил кузнец, развернулся и, прихрамывая чуть больше обычного, отправился к наковальне.

Компания замерла в молчании, провожая взглядом удивительного мастера Плеромы.

– Подожди, скажи, куда отправился Джошуа?! – крикнул Сведенборг.

Но железные ветви уже сомкнулись с громким шорохом вокруг кузницы, оставив вопрос без ответа.

– Насколько я помню, Карлос и Джошуа желали одного – попасть в Великую Библиотеку. Видимо, нам придётся поискать их там.

– Свен, Джошуа болен, он сам не понимает, что с ним, и ещё, – девушка запнулась, – когда я учила мальчика… любви, увидела в нём что-то большое и пугающее: оно меняло формы, маскировалось под полуночный кошмар, что поутру бесследно растворяется в наступившей яви.

– Любой фермер, не носящий бороды, не обрёл законченной формы, и на пути становления многое может казаться неестественным, – успокоил девушку Сведенборг.

– Я знала немало отроков на этом пути, и все они так или иначе были настроены на созидание, но внутри Джошуа я чувствую Хаос.

– Ты устала, София, слишком много всего произошло в последнее время. Мы найдем Джошуа и поможем ему во всем разобраться.

София промолчала, тревожно глядя на купол Дазайна и теряющийся в дымке шпиль Великой Библиотеки.

 

Экспедиция двинулась по городу-ферме от поля к полю, от постройки к постройке, тревожа замерших, либо занимающихся неспешным трудом оживших статуй. – «Вы не видели тут фермеров из плоти?» – «Нет». – Равнодушные ответы были сухи и однозначны. – «Был бы он жив, а мы уж дождёмся», – волновался Сведенборг. – «В последнее время здесь не проходил чужак?» – «Здесь нет чужаков и времени». – Садовник, подстригающий кусты, застыл, задумавшись над высказанной мыслью и больше не реагировал на вопросы. Так, постепенно теряя надежду найти пропавшего фермера в ближайшем будущем, путники двигались в направлении библиотеки. Цель казалась близкой, но, когда начало темнеть, а на небосводе проявилась Луна, было принято решение устроить привал, чтобы прийти к месту назначения при свете дня. Компания расположилась в роще, где ловкий Кристофер, забираясь на деревья, натаскал сочных фруктов.

– Свен, – сказала София, пережевывая сладкий плод, – мне не даёт покоя мысль, как убедить Карлоса вернуться?

– Меня мучает вопрос, захочешь ли вернуться ты?

София опустила глаза и сжала огрызок яблока, капнув соком на землю.

– Там, на ферме, я страстно желала свободы. От правил и бесконечной повторяемости, от дарованной мне страсти, поставленной этим правилам на службу. Я часто ловила себя на мысли, что ненавижу вас, фермеров, особенно в безбородой фазе цикла. У смертных это называется юностью. Для них юность – драгоценное время, бережно хранимое в памяти до самого конца, но умножь его на вечность и попадешь в кошмар. Не тот, каким хобот хозяина может поразить разум неопытного землепашца, нет. Это как вглядываться в пасторальную картину и вдруг обнаружить, что за гармоничным сочетанием красок скрывается что-то невидимое и хищное, использующее красоту как приманку. Мне не хочется быть частью этой картины, но и во внешнем мире я чувствую себя лишней. Если бы я могла контактировать с Эгрегором как вы, менять циклы, испытывать ту новизну, что вы получаете, выходя из холодного сна! Я завидую вашим дрожащим рукам, тонким голосам, светящимся любопытством глазам – всему тому, что угнетало меня бесчисленное количество циклов.

– София, – Сведенборг обнял девушку за плечи, – как по мне, так ты ближе к совершенству, чем кто-либо из фермеров.

– Ты видишь лишь образ в своей голове, – поморщилась девушка. – Разве может быть совершенным тот, кто страдает?

– Не знаю, – смутился фермер, – я землепашец, а не философ.

– Асессор Сведенборг из Ре-Элласа был мыслителем, и это тоже ты.

– Я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе, София. Ты… ты теперь одна из нас. То, что произошло с тобой, одноцикловые называли чудом. Разве не очевидна тебе цель нашего путешествия? Мы добрались до богатого чудесами города-фермы, чтобы вернуться обратно домой. Какие бы тайны ни хранила в своих стенах Великая Библиотека, наша личная тайна всегда с нами. И когда мы разбудим своих братьев, ты, как одна из нас, пойдёшь по пути Гармонии и будешь редактировать нарративы.

– Не знаю почему, но меня пугает эта метаморфоза. Как будто получив орган для контакта с Эгрегором, я стала уязвимой. Порой мне кажется, что кто-то невидимый и неслышимый наблюдает за мной из пустоты.

– Когда мы вернёмся, то там, среди маисовых полей, я заварю тебе самый вкусный чай, и страшные мысли покажутся не такими уж страшными, – сказал Сведенборг и обнял Софию.

Они молча созерцали лик Луны, вокруг которого устроили хоровод невиданные обитатели глубин, чьи обтекаемые формы создавали вездесущие монады.

Это была ночь, когда сопение уснувшего Кристофера, шелест листвы, сладковатый запах плодов и мягкие птичьи трели – всё сливалось в ощущение долгого, магического сна, где спящий неотделим от того, что ему снится.

– Свен? – тихо спросила девушка.

– Да?

– Ты будешь по-прежнему любить меня, если я стану одной из вас?

– Буду.

София прижалась к Сведенборгу, и оба замерли, опасаясь нарушить хрупкое волшебство ночи.

 

– Пожар!

Вопль Кристофера заставил Сведенборга вскочить на ноги, а София спросонок терла заспанные глаза.

– Библиотека горит, – выдохнул homunculus.

– Может быть, это атмосферное явление? – не верил глазам Сведенборг, – Или проказы свободных монад?

 

Полусферический купол мерцал в языках пламени, окутанный зловещей аурой обступившего стены смога. Подтверждая подлинность происходящего, поднявшийся ветер принёс едкий запах.

В спешке похватав вещи, путники двинулись к пылающему зданию. Они петляли между фермерских наделов, сопровождаемые недоумевающими взглядами обитателей Плеромы. Тем временем библиотека начала рушиться: шпиль задрожал, треснул в нескольких местах, и обломки его устремились к поверхности почти вертикально. Ветер сменил направление, унося звуки разрушения, отчего создавалось ощущение, что огненная мистерия разворачивается в вакууме.

Чем ближе встревоженная компания подходила к зданию, тем сильней оно теряло форму. Удивительно, но местные фермеры смотрели на происходящее почти равнодушно, будто пожар в Плероме был привычным сезонным явлением.

Когда тысячи локтей пути были пройдены, путников ждало широко раскинувшееся поле обломков. Жар и дым не позволяли подойти ближе и рассмотреть детали катастрофы. На краю пожарища виднелись остатки чудом уцелевших книг. Они не походили на привычную, виденную в нарративах кипу страниц, переплетённых между собой и заключённых в обложку. Книги Великой Библиотеки представляли собой плотные полупрозрачные листы, на некоторых из можно было рассмотреть светящиеся слова, неизвестной магией размещённые внутри страницы.

Сведенборг поднял одну из таких книг, бугристо оплавленную с краю. Некоторые буквы были не видны, иные мерцали и гасли, словно книге не хватало сил хранить в себе непокорные символы. «А… са… ндр Дюма. …ри му… тёра». Фермер провёл пальцем по гладкой поверхности, и выщербленная надпись сменилась столь же израненным блоком текста.

– Карлос! Джошуа! – крикнул Сведенборг, бросил на землю книгу и двинулся в сторону пожара.

Знания, откровения, противоречия становились оплавленными каплями, пропитывающими тлеющие руины.

София и Сведенборг сели на землю, удрученно разглядывая догорающую библиотеку, а Кристофер рассеяно бродил вокруг, собирая покалеченные куски книг.

Неожиданно в этой, не лишённой печального величия картине, произошло движение: несколько обломков зашатались, из-под них появилась фигура, местами почерневшая, а где-то раскалённая докрасна и, царапая руками землю, поползла в направлении незадачливых посетителей.

Фермер и его спутница вскочили на ноги в растерянности: стоит ли бежать на помощь или спасаться бегством?

Статуя производила жутковатое впечатление: на покрытом копотью лице не было видно глаз, как будто чья-то злая рука скомкала и превратила в узлы металл на месте глазниц.

– О-ох, – сказал исполин, – ну и жара!

Он сел, начал растирать свои ноги и простукивать колени до тех пор, пока конечности не задёргались в конвульсиях. Хаотично сгибаясь и разгибаясь, ноги жили собственной жизнью. Живой монумент со спокойным интересом наблюдал за происходящим, что-то бормотал под нос, затем с трудом поднялся и незрячими глазами уставился на посетителей.

– Пусть сны твои будут добрыми, – сказал Сведенборг и добавил, – если, конечно, это уместно в такой ситуации.

– А кошмары лёгкими, – отвечал исполин, – хотя избавиться от них удастся не скоро. Я не видел вас раньше? – Он потряс головой, принюхиваясь, и остановил незрячий взгляд на Софии.

– Мы тут впервые.

– Понимаю, – с сомнением протянул железный человек.

– Вы в порядке? – спросила София.

– Да, мне бы только немного остыть. Библиотекари, знаете ли, не горят, – ржаво прошумел монумент, – когда-то это правило звучало иначе, но после известных событий его переписали. Гомер-Двадцать-Два к вашим услугам, – неуклюже поклонился исполин, но пошатнулся и опустился на землю.

Фермер попытался поддержать библиотекаря за руку, отчего тот беспокойно содрогнулся.

– Я фермер Сведенборг, со мной София и Кристофер. Что здесь произошло?

– Ох, – помотал головой Гомер-Двадцать-Два. – Тот посетитель, с юной бородой и силой архонта. Это его рук дело.

– Джошуа?! – воскликнул Сведенборг, будто в него плеснули кипятком.

– Да-да, он так и назвался. Огонь. Бешеный, неудержимый, – библиотекарь опасливо завертел головой.

– Где он сейчас?

– Человек с огнём где-то близко, – встревоженный исполин попытался встать, но не выдержал и вновь грузно осел. – Вы с ним заодно?

– Мы путешествовали вместе, но поверьте, вам больше никто не причинит вреда, – заверил библиотекаря Сведенборг, – расскажите, как это случилось?

– Я записывал очередной том, когда появился он и попросил дать ему книгу. Даже поверхностного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, какой эпохой выкован дух прибывшего архонта. Я отдал одну из книг, принадлежащих Деймос-Индастриалу – ту, что призвала его экслибрисом на ферму. Возможно, это было ошибкой. Чужестранец открыл книгу, и в тот момент с ним что-то произошло. Казалось, одна личность сменила другую. Он произнёс: «Вот оно, проклятое место, где чудовища хранят свои нарративы». От этих слов исходила ненависть, достойная пера романиста в своей беспощадной, доведённой до высшей точки кипения форме. Пламя мыслей чужака, усиленное роем агрессивных монад, захватило меня, и я даже не понял, как незнакомец ушёл, отпустив свой огонь на свободу.

– Я предупреждала, – прошептала обескураженная София.

– Это ужасно, – опустил голову Сведенборг. – Мир, лишённый истории и знаний, не будет прежним.

На лице Гомера-Двадцать-Два отразились сомнения, он силился что-то сказать, но будто раздумывал, стоит ли это делать?

– Злой человек. Он может вернуться, – наконец вкрадчиво признался он, – ведь библиотека не полностью уничтожена.

Путники молчали. Возможно, библиотекарь, перегревшись в пекле, тронулся умом?

Угадав их мысли, Гомер-Двадцать-Два виновато улыбнулся.

– Времена, когда история человеческой мысли хранилась исключительно в книгах, не лишены определённого романтического обаяния, но Плерома просто так ничего не забывает. Библиотека может быть восстановлена в полном объёме.

– Но как это возможно?

– Уверяю вас – это вопрос усердия, я помню всё до последней буквы, что и на какой полке должно находиться, – библиотекарь с мелодичным звоном постучал себя пальцем по голове.

– Хотите сказать, вы помните все книги? – недоверчиво спросила София.

Исполин кивнул.

– Разве возможно всё помнить? – изумилась девушка.

Гомер-Двадцать-Два сжал виски и какое-то время сидел, раскачиваясь.

– Чуа Ред Айс коснулся моей головы. Запретил забывать.

Библиотекарь умолк, а прозвучавшее имя повисло в наступившей тишине.

– Чуа Ред Айс, – тихо повторила София, чувствуя охвативший её необъяснимый страх.

– Кто он? – спросил Сведенборг.

– Тот, кто видит сон про всех нас. Кто ткёт нить главного нарратива. Огонь не просто так появился тут. О, нет. Нельзя уничтожить собственность Хозяина Эгрегоров против его воли, – библиотекарь перешёл на шёпот. – Ему приснился этот пожар.

– Разве не Джошуа совершил это преступление? – почесал бороду Сведенборг.

– Если во сне к тебе придёт лучший друг и сожжёт твоё жилище, будет ли он виноват? – Гомер-Двадцать-Два сгреб с земли пепел и посыпал себе на голову. – Я думал, библиотека вечна и нерушима, а её полки – самое надёжное пристанище для мыслей. О, Чуа, что я сделал не так? Как получилось, что хранилище мыслей, бережно разложенных по каталогам, превратилось в пищу для огня?

– Простите, – перебил Сведенборг стенания исполина, – куда направился Джошуа?

– Архонт, что принёс огонь, где-то здесь, – Гомер-Двадцать-Два завертел головой, принюхиваясь к окружающей гари, – он связан с библиотекой незримой, но нерушимой связью, подобно той, что возникает между убийцей и жертвой.

– Я должен найти его как можно быстрее.

– Прошу вас, побудьте со мной ещё немного. Так мучительно остывать в одиночестве. Мы – герои одного нарратива, и чтобы бы ни делали, у нас не получится только одного – убежать друг от друга.

– Кое у кого вполне получилось, – проворчал под нос фермер, вспомнив Карлоса.

– Ты получил Дар, Экслибрис Сведенборга, но правил тебе так и не объяснили.

– Вы что-то знаете обо мне?

– Труды асессора Сведенборга занимали достойное место на полках, я лично переписывал их. Мог ли я подумать, что буду разговаривать с автором, сидя на пепле произведений, созданных им и его же создавших?

– Но я не писал книг, – возразил Сведенборг, – если не считать заметок в фермерских журналах.

– Мы пишем книги, а книги пишут нас, – мрачно заметил Гомер-Двадцать-Два, – вот только они больше не пылятся в библиотеках, как было принято у одноцикловых.

– Где же они?

– Они горят в мыслях того, кого я зову Чуа Ред Айс.

– Я уже не первый раз слышу от вас это имя. Кто же он, человек, который, как вы говорите, всё создал?

– Я не должен этого рассказывать, – опустил голову библиотекарь, – но сейчас, когда жар всё ещё переполняет меня, я чувствую себя… не знаю… живым... Эти процессы подробно описывались в тысячах книг, но то, что происходит сейчас именно со мной, я определяю как ужас. Уверен, это первое чувство, которое испытывает каждый новорождённый. Но, там, где есть жизнь, рядом всегда бродит и смерть. Об этом трубят многочисленные романы, повести и поэмы. Что если я стал частью коварного плана, или попал в хитросплетения чьёго-то вырвавшегося на волю ночного кошмара? Потому прошу вас, чужестранцы, побудьте со мной, не уходите, пока остывают мои члены.

– Право, не беспокойтесь, – заверил библиотекаря Сведенборг.

Тот помолчал несколько мгновений, собираясь с духом.

– Если кошмар закончится, и моя нить нарратива не оборвётся, я встану, и камень к камню, буква к букве, выстрою заново Великую Библиотеку. Вам знакома история о Сизифе?

– Эм-м, нарратив Элласа? Безбородым фермерам его преподают в Гимназиуме.

– Верно. Сизиф толкал камень в гору целую вечность, а затем тот за мгновения скатывался вниз. Мой камень тоже рухнул с вершины, но пока я иду за своей ношей, я свободен! – почти выкрикнул Гомер-Двадцать-Два. –Затем скосил глаза, пытаясь разглядеть кого-то боковым зрением. – Ты слышишь, Чуа?!

Ответа не последовало.

– Пока я иду за камнем, могу рассказывать что угодно, петь и танцевать, – словно оправдываясь продолжал библиотекарь. Усаживайтесь поудобней, и я расскажу, что знаю и думаю о том, кто не открыл вам своего имени. О том, кого зовут Чуа Ред Айс.

Заворожённые речью исполина, путники уселись с ним рядом, на пепел уничтоженной библиотеки.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: