Местные новости 1.1

Ты сбился с ритма, дерзкий вопросительный знак.

Теперь ты пьяно блуждаешь в темноте, нахал, не владеющий рифмой.

Беспардонно являешься там, где тебя совсем не ждут.

И бежишь моих пальцев,

Когда без тебя не обойтись.

Недавно понял: я – единственный термометр, который у меня есть. Правды нет. Как нет холода и жары. А есть только удобная одежда и точные слова. Для меня, для сегодня и для сейчас.

Во времена, когда мне приходилось подпрыгивать, чтобы достать до красной кнопки дверного звонка, я уже точно знал, кем хочу быть. Конечно же, писателем, ну или военным… Осторожный мальчик в коротких шортах из вельвета. Тогда я любил писать письма. Назовем это письмами. Крепко зажмуривался. Как можно глубже залезть вглубь собственной головы. И повторял. Через десять лет мне будет двадцать. Хосподи! Как много-то!!! Но я тогда все равно буду помнить. Себя. Сонное волшебство моего детсадовского двора. Горы терриконов, и Ниагары ручьев. Разбитые коленки моей соседки. Всю убогую роскошь моего крупнопанельного детского жития… Всё: до точки и до капли. Пока еще ничем не разбавленную горечь и сладость. Нечто, которое заставляло давать сдачи, упав, вытирать от кровавых соплей разбитый нос и бежать дальше. Жить. Время добавляет воды, но не новых переживаний.

Вертясь на геморроидальном стуле, закинув ногу на ногу, я пишу новости. Местные новости. Всасывая, один за другим красные честерфилды и щербатые чашки очень плохого, но крепкого кофе. Местные новости. Бытовые убийства и торжественные открытия. В комнате, где я этим занимаюсь, много сигаретного дыма и пятен на стенах. От клавиатуры у меня холодеют ладони. И кажется, горечь во рту уже разъедает зубы.

Нет, я не разоблачаю олигархов, не борюсь с коррупцией, не воюю с чиновниками. Я пишу местные новости. Местные новости похожи на деревья бонсай. Такие же, как в лесу, только в масштабе 1 к 20. Мальчик в вельветовых шортах считает, что это колоссальная дезинформация. И за ней скрыт грандиозный, таинственный и неотразимый заговор. Фальшивая витрина.

Предмет заговора – пустота. Скрыть, замазать, замаскировать, заретушировать то, что воцаряется в наших умах, заливает со стен потолков наши комнаты и связывают нас своими невидимыми путами. Будто бы кто-то украл и продал усталой и старой Европе весь наш молодой zeitgeist. А мы все больше начинаем сомневаться в собственной реальности. Кто-то ищет подтверждения в наркотиках, другие тонут в телевизоре, синтетических слабоалкогольных напитках и растворимом кофе в рабочее время, а третьи просто исчезают, о них говорят просто: «Он уехал работать».

Местные новости – это кляксы Роршаха, они похожи на бабочек или фехтовальщиков, но на самом деле это всего лишь пятна. Местные новости – это пересказ событий, которые ровным счетом ничего не значат. Ничего бы не изменилось, если бы они не произошли. Местные новости неинтересны и несуразны, как вымершие животные. Но они были. И это моя работа.

Кухня была у Сереги грязная. Блики утреннего солнца, перемешанные на сковороде с остатками яичницы. От грязно-розовых и белых квадратов линолеума уже рябило в глазах. А с календаря на стене на нас все утро пялилась чья-то круглая, блестящая задница. Это было унижение. Мы старались его не замечать, хмурились и курили. Веселее от этого никому не становилось.

Всё началось с того, что из магазинов исчезли петарды и фейерверки. Они пропали безвозвратно и абсолютно. Потом исчезли милиционеры, но об этом уже никто не жалел. И автобусы стали ходить по расписанию. Впрочем, никто из нас не паниковал, ведь круглосуточные магазины продолжали работать круглосуточно. Мы сами не замечали, что стали собираться всё чаще и чаще. Надо же было как-то убить время…

Я посмотрел в окно. Двор был грязен и пуст. Не было престарелых алкоголиков и подростков в состоянии наркотического опьянения, возле мусорного контейнера не было ни одного люмпена. Не говоря даже о бомжах. Я прислушался в надежде услышать хотя бы соседей с пятого. Почтенная супружеская пара. Занимаются сбором пустой тары. Санитары леса. Соберут, сдадут, а потом делят выручку. Экспрессивно и матерно. Или ревнуют друг друга. Тоже очень экспрессивно. Но сейчас вокруг было тихо, как в шлеме у водолаза. Не было даже кошек и собак. Только на облезлом клене напротив чирикала сумасшедшая синица. С четырех часов утра. И это тоже никак не ободряло, напоминая нам, как сильно мы отдалились от природы.

– Блин, уже два дня ничего не происходит. Даже по телевизору. «Новостям» совершенно не о чем сообщать. Бедняжка ведущая, она теперь молча сидит перед нами целых тридцать минут. Грустная. Только изредка всхлипывает. А перед тем, как объявить спортивные новости, не выдержала и разрыдалась.

– Что, это со всеми происходит, а?

Новая волна молчания. Никто не хотел спать. Но все зевали от скуки. Я подумал: какую из всего этого можно извлечь мораль. Но в голову приходила только головная боль. Оставалось одно – закурить снова.

– А вы знаете, что праздность – один из семи смертных грехов?

Тут раздается звонок. И все болезненно кривятся. Серега, хозяин, идет открывать, а мы за ним просто так из любопытства. В дверях стоял Роман. Глаза у него блестели, а на щеках был румянец.

– Что, лифт не работает?

– Привет всем, кого не видел. Принесли…

Ночью он ушел в неизвестном направлении. Никто не удивился. Как и тому, что он приперся теперь. Бодрый ренегат из лагеря здорового образа жизни. Роман скинул ботинки, и мы вернулись на кухню.

– Слышали, сегодня ночью правительство провозгласило конец света. В магазинах уже объявлены скидки. А билет в кино просто не достать. Президент сказал, что это самый логичный выход из сложившейся ситуации.

В соседней комнате из телевизора зазвучало:

– Сообщаем вам об изменениях в программе вещания на сегодня…

Баритон был радостный. Мы все облегченно вздохнули.

– Давно пора.

И стали строить планы. У всех появились какие-то дела, визиты, намерения. Жизнь пусть и ненадолго повернулась к нам лицом.