Белые снеги

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за апрель 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 12 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Когда Катя пришла на площадь, вокруг которой уже стояло оцепление из хорошо экипированных бойцов, часы на башне Кремля отмерили три часа, а с пепельно-серого неба падал снег, набивался в капюшоны, скрипел под ногами и просто мешал видеть выступающих. Катя была студенткой медицинского вуза, второкурсницей, и отнюдь не единственная из своей группы имела белоленточные взгляды. Хотя какое дело ей, обычной девушке, до всех этих политических штампов и клише! Просто ей хотелось посмотреть, кто те враги народа, которые ходят на митинги. Может, это и не враги вовсе, а обычные люди, желающие быть услышанными. Особенно Кате не понравилась настойчивая просьба декана непременно голосовать за «Единую Россию» на предстоящих выборах. Ведь она прекрасно видела, что дела в стране отнюдь не становятся лучше, а наоборот, ухудшаются год от года. И сколько бы ни кричали осанну правящей партии, у многих людей сразу приходит ответ на извечный русский вопрос «кто виноват». А вот с ответом на второй, «что делать», куда сложнее.

Впрочем, то высокие материи! Кате просто хотелось показать, прежде всего, самой себе, что она не боится, что не отнять у человека право быть самим собой и поступать так, как он считает правильным.

Выступающих было двое, и оба политики, но Катя не слушала их и ничуть не заботилась, чьи деньги они отрабатывают. Главное, что простые люди, такие как она, пришли сюда вовсе не из-за денег, чтобы там ни воображали квазипатриоты. Недавно Катя вместе с подругой, такой же независимой во взглядах девушкой, читала новостную ленту и с удивлением узнала, что теперь можно получить срок всего лишь за комментарий в сети. Подруга же Таня, очень образованная девушка, объяснила, что отделу «Э» куда проще ловить простых мань да вань, чем истинных террористов и экстремистов. Они с ними и связываться боятся, как она знала со слов одного своего знакомого юриста, вхожего в их структуры. Ведь за террористом может стоять тот, кто не по зубам послушному псу, а вот на доверчивых гражданах вполне можно получить хорошую статистику раскрываемости преступлений.

Катя оторвалась от своих мыслей и оглядела толпу людей, пришедших на площадь. Все они разные, есть молодые и пожилые, образованные и не очень, но каждый из них наверняка устал от той лжи, что нас окружает. «Мы живём, под собою не чуя страны», как писал Мандельштам. А против этих людей всегда наготове полиция и спецназ. Вот и сейчас они стоят за ограждениями и ждут. Кажется, от них бы зависело, под руки подхватили бы людей и унесли в автозаки. Ведь каждый человек – готовое дело. Ах, жалко, что за цифрой не видно лица!

Катя, как и многие, видела это много раз в Интернете, как людей бьют, под руки волокут, а им и защищаться нельзя, ведь даже если случайно заденешь, уже могут обвинить в насилии в отношении представителя власти. И потом сажают на 4 года. Узники Болотной до сих пор сидят. А мы про них и забыли.

Кате повезло, в этот раз митинг не разогнали. Может, провокаторов не нашлось, или потому что на митинге присутствовал представитель уполномоченного по правам человека. Катя прошла пешком остановку и встретилась с подругой в кафе «Три Емели». Ну и идиотское название, надо сказать! Они заняли крайний столик, заказали пиццу и напитки. Всё это время Катю не покидало чувство бесплотности всяческих усилий. Власть не слышит людей и лишь сильнее закручивает гайки. Ведь послушным стадом легче управлять.

Подруга Таня училась на философском факультете. Она не ходила на митинги, поскольку считала, может, и справедливо, что от этого ничего не изменится, но отношение к власти у неё было трезвое, без квасного патриотизма. Она слышала, что на её факультете недавно арестовали девушку за попытку побега в Сирию, и прекрасно понимала, что такая судьба может ждать и других наивных девиц, ведь этому возрасту свойственна романтика, опасная при отсутствии опыта.

– Ну и как митинг? Не разогнали? – осведомилась подруга.

– Вроде, нет, – ответила Катя, но как-то неуверенно, и ещё оглянулась назад, где за стеклянной витриной шли с площади запорошенные снегом люди.

– И кто выступал? Навальный? Или Удальцов?

– Нет, этих двоих не было. Да и какая разница! Лично я не ради выступлений туда шла. Просто хотела выразить свой гражданский протест. Власть ведь скоро не только в Интернете, за разговоры в кафе арестовывать начнёт. Им выгодно, чтобы все говорили и думали одинаково.

– Так не будет, – уверенно заявила Таня. – Человек не раб изначально, и в раба его превратить не так просто.

– Но однажды получилось.

Катя замолчала, так как заметила, что бородатый мужчина средних лет, сидящий у дальней стены, всё время на них поглядывает. Уж не переодетый ли это оперативник?

– Смотри, вон мужик смотрит, – тихо сказала Катя. – Не поворачивайся, а то заметит.

– Ну и что! Наверняка какой-нибудь папик. Не обращай внимания. А лучше пойдём отсюда.

Девушки расплатились и вышли из кафе. Когда они проходили мимо, загадочный мужичонка подмигнул им, но Катя не обратила внимания, а Таня, напротив, показала ему средний палец.

– Ну и дура ты! А если следом пойдёт! – заругала подругу Катя.

– Ну и пусть. Я ему пару приёмчиков по тайскому боксу покажу. Никакой это не оперативник, а обычный дрочун-неудачник. Оперативники не такие дураки.

Катя поймала себя на мысли, что становится параноиком. В самом деле, какое дело ФСБ повсюду оперативников рассаживать! Надо было бы, задержали на месте.

Дома Катю уже ждал сердитый отец. Ему, полковнику полиции, быстро доложили подчинённые, что его дочь шляется по митингам и мешает папане получить генеральские погоны. От этой новости он так разъярился, что, заведя её в комнату, вынул из брюк широкий ремень и жестоко отхлестал по заду, приговаривая, что так и надо учить дрянных девчонок. После этого отключил у Кати Интернет и со спокойной душой вышел вон. Катя плакала, зарывшись в одеяло, не столько от боли, сколько от унижения. Прежде её никогда не били, а тут на тебе, да ещё по попе, как малолетку. Теперь уж митингов ей точно не видать, отец серьёзно за неё возьмётся.

Так оно и оказалось. Катю теперь повсюду сопровождал молоденький сержант, так что девушка и с подругой не могла увидеться, не спросив у него разрешения. А он оказался на редкость исполнительным, строго отказывал на любые просьбы и разрешал только посещать лекции, да и то не все, а лишь те, что не затрагивали политику, или, во всяком случае, затрагивали в нужном ключе. Лишь украдкой Кате удавалось перекинуться парой слов с Таней по сети в мобильном, но и его скоро отобрали, хоть девушка и спрятала его в бюстгальтер.

Так прошло три месяца. Отца, наконец, повысили, и он переехал в просторный кабинет МВД, по соседству с кабинетом министра, и стал курировать работу с молодёжью. А какая же работа и возможна? Только строгий контроль. Ведь молодые неразумные, чего доброго, противу законов или неписанной идеологии сотворят. А всему виной Интернет, где молодые люди обсуждают свои вольные думы и набираются экстремизма у загадочных западных вербовщиков.

Впрочем, то была пока лишь теория. А на практике контроль за Катей несколько ослаб, так что она частично вернулась к прежней жизни. На митинги, конечно, больше не ходила, так как наказание, преподанное отцом, ей запомнилось надолго, но вольных мыслей не оставила. В конце концов, человек рождён был свободным, и только от него зависит, останется ли он таким или станет рабом на галерах.

У Тани вскоре появился парень, который учился на 5 курсе экономического факультета и уже был стажёром в крупном банке своего отца. Таня не то что поменяла свои взгляды, но стала меньше внимания уделять жизни внешней, сосредоточившись на своём маленьком женском счастье. Катя же была довольно замкнутой, а потому с парнями не могла построить долгих отношений. Её бросали, так как считали слишком умной или не слишком весёлой. Катя и в самом деле не умела веселиться, зато хорошо училась, постигая премудрости хирургии. Ей даже прочили большое будущее, но Катя надеялась, что найдёт применение своей жажде справедливости. Может, станет правозащитником? Хотя сейчас об этом даже мечтать опасно. Если не экстремистом, но иноагентом можно прослыть запросто. А Катя всё же не хотела страдать за свои убеждения в тюрьме. Ведь молодая, пожить ещё надо.

Наступил декабрь. Страна готовилась к выборам в государственную думу, и Катя очень жалела, что не может пойти наблюдателем. Но отец строго ей сказал, что даже если она близко подойдёт к наблюдательному пункту, жесточайшее наказание последует незамедлительно. И Катя ему поверила. Поэтому она поспешила заверить отца, что оставила свои протестные взгляды, чтобы заниматься учёбой и личной жизнью, не сказав, правда, что её-то как раз у неё и нет, хотя 20 лет не за горами.

В стране тем временем начались массовые протесты. Впервые Катя испытала гордость за свой народ, хоть по известным причинам и не могла в них участвовать. Это доказывало, что большинству надоела роль послушной серой массы, что люди не хотят возврата к советским временам, когда за них всё решала партийная верхушка. Ведь человек – это не винтик в государственном механизме, а гражданин. Государство существует для народа, но никак не наоборот.

На третьем курсе у Кати впервые появился парень. Он учился на политолога, писал аналитические статьи для сетевого журнала и тоже верил в демократию, как и она. Но самое главное, что у Кати появилась уверенность в завтрашнем дне, ведь когда рядом тот, кому ты нужна, жить легче. Отец, правда, не слишком одобрял её выбор, но предпочёл не вмешиваться, ведь теперь его карьере ничто не угрожало. Наоборот, видя нездоровую активность граждан, правительство поручило заниматься противодействием экстремизму в Интернете, чем её отец, исполнительный служака, сразу и занялся, создав соответствующий отдел.

Однажды в их университет приехал из Америки известный писатель-диссидент, высланный когда-то из СССР. Ректор, бывший членом партии, пытался не допустить публичной лекции, ознакомившись с одним его романом в кратком пересказе, но председатель попечительского совета миллионер Иващенко, водящий дружбу с влиятельными людьми в Кремле, тут же разубедил его, сказав, что линия партии сейчас такова, что критика всего советского возвышает всё российское, и ректор сдался. Впрочем, писатель говорил скорее о нынешних временах. Ведь во всём мире человек утрачивает свою свободу, а спецслужбы, наоборот, опутали своими сетями весь мир, и скоро научатся регистрировать даже помыслы и сажать за них. Однако писатель верил, что если общество будет бороться, пусть даже это и кажется бессмысленным, то добро победит. Ведь жизнь сильнее смерти, а зло лишь искажение добра.

Снова шёл снег, когда Катя вышла из университета. Где-то в отдалении слышался гул полицейских сирен, развозивших неравнодушных по полицейским участкам. Кате было стыдно, что к репрессиям причастен её отец, не желающий ничего слушать, что расходится с точкой зрения партии. Однако каждый отвечает только за себя, и только от человека зависит, какой выбор он сделает. Быть может, доброе дело растает, вот как этот снег, едва долетающий до земли из-за плюсовой температуры, но зато искреннее стремление к добру зажжёт сердца других людей. Ведь человек вовсе не зол по своей природе. Просто он боится потерять свой маленький уютный быт. Так же и Катя сейчас была занята отношениями с Артёмом, которые клонились в серьёзную сторону, что тоже, безусловно, нельзя признать злом. Таня же недавно рассталась со своим парнем, застав его с малолеткой, и сейчас пребывала в депрессии, читая Гартмана, хотя её профессор этики советовал читать Толстого, хоть сам нередко, дав студентам тесты, читал Hustler.

И, тем не менее... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

22–24.12.2016

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: