Фарфоровый колокольчик

(на чтение потребуется 40 минут)

 

 

 

Сани мчатся, мчатся в ряд,

Колокольчики звенят,

Звёзды слушают, как сани, убегая, говорят,

И, внимая им, горит,

И мечтая, и блистая, в небе духами парит;

И изменчивым сияньем,

Молчаливым обаяньем,

Вместе с звоном, вместе с пеньем, о забвенье говорит.

 

Э. А. По, «Колокольчики и колокола»

 

 

Лисицын Валентин Алексеевич (2003–2097 гг.) – китайский учёный-нейрофизиолог русского происхождения, доктор медицины, профессор, член Академии наук КНР. Родился в г. Дученгши, Автономная Федеративная Республика Шивэй (Сибирь) в составе Китайской Народной Республики (до 2066 г. – г. Омск, Российская Федерация). С 2020 г. жил и учился, а затем работал в Бейцзине. В 2035–2095 гг. – профессор и заведующий кафедрой патофизиологии медицинского факультета Бейцзинского университета. В 2039–2097 гг. – директор Национального института исследования мозга КНР в Чжунгуаньцзуне. Автор многочисленных работ в области общей нейрофизиологии, психофизиологии, анатомии головного мозга. Революционные исследования В. Лисицына (в частности, разработка методик медиаторного моделирования однообразных психических процессов у объектов с различной морфофункциональной структурой головного мозга), по сути, создали теоретическую основу для последовавшего кардинального прорыва в области информационных технологий, благодаря которому окончательно завершился переход развитых стран мира к постиндустриальному обществу. Заслуги В. Лисицына перед наукой были высоко оценены в 2094 г. присуждением ему Нобелевской премии в области медицины и биологии (совм. с Ц. Суэцинем).

 

«В год седьмой правления Кайюань некий монах по имени Люй, следуя по своим делам в Хайдань, остановился на ночлег в харчевне Сеющего По Ветру. Люй сидел на циновках и отдыхал, наблюдая за движением облаков в небе, когда к нему подошёл юноша по имени Лю. На юноше было поношенное платье, руки его были черны от работы в поле, а волосы припорошены дорожной пылью. Узнав в Люе монаха, Лю испросил разрешения присесть рядом и, получив его, завёл беседу о своей жизни, желая получить совет. По мере того, как Лю рассказывал о себе, лицо его делалось всё более печальным.

– Что же тебя тревожит? – спросил, наконец, Люй.

Посмотрев на свою ветхую одежду, Лю молвил:

– Не везёт мне в жизни. Такая, видно, у меня судьба.

– Ты здоров, у тебя есть земля, на которой ты выращиваешь рис и просо. В чём же ты видишь невезение? – удивился Люй.

– Да разве это жизнь?! – воскликнул Лю. – Это жалкое прозябание, недостойное мужчины. Мужчина рождён, чтобы совершать подвиги и прославлять своё имя. Чтобы быть полководцем или министром. Чтобы вести свою семью к богатству, а род – к процветанию. Вот это я называю жизнью! Я учился, стремясь познать тайны Земли и Неба, совершенствовал свои знания в странствиях, мечтал сдать экзамены и занять достойное место подле Императора, чтобы помогать ему сохранять и преумножать гармонию в Поднебесной. И где я теперь? Для того чтобы прокормить семью, я должен гнуть свою спину, выращивая рис и просо. Мне даже некогда съездить в столицу, чтобы сдать экзамены, ведь тогда просо может сгнить, могут придти разбойники – разграбить дом, убить мать и забрать сестёр в рабство. Видимо, моя судьба не хочет, чтобы я был счастлив.

– А чего же хочешь ты сам? – спросил Люй.

– Я хочу не просто жить, чтобы не умереть с голоду, а хочу жить, совершая великие дела, коих я достоин как мужчина, – так отвечал Лю.»

 

«Шо Фу» – «Хранилище историй» Тао Цзун-и – тяжёлая книга в переплёте из тиснёной воловьей кожи с хрупкими лепестками пожелтевших страниц, которую я сейчас держу в руках, заложив пальцем примерно на середине, на чуаньци, то есть новелле, под названием «Изголовье», за авторством Шень Цзи-Цзи – подарок Председателя Юань Цзяо по случаю присуждения мне Нобелевской премии.

Сейчас вечер двадцать седьмого октября две тысячи девяносто седьмого года, примерно полшестого. На открытой террасе, обращённой на запад, ещё достаточно светло для чтения, хотя тяжёлое закатное солнце уже почти скрылось за гигантским муравейником города: Бейцзин, плавно начинаясь подножием жилых районов, примерно в ста километрах от моего сада неожиданно круто задирается вверх грядой небоскрёбов с мерцающими искрами последних солнечных бликов на стеклянных боках. Небо сегодня удивительно чистое, поэтому ничто не задерживает рассеянный в воздухе мягкий платиново-серебристый вечерний свет, и лишь слабо проступающий на юго-востоке полупрозрачный эллипс полной на три четверти луны напоминает о приближении сумерек.

Лёгкий ветерок приподнимает почти невесомую чёлку тонких, как паутина, седых волос на моей голове, чуть колеблет, превращая в подобие рыболовной блесны, несколько оставшихся на бёрезе листьев и приводит в движение тихо позвякивающий на балке террасы фарфоровый колокольчик необычной грибовидной формы с узким, обращённым к земле горлышком, между стенками которого маленьким рукотворным сердечком ритмично бьётся подвешенная мастером на шёлковую нить глиняная горошина.