Тошкины рассказы

 

или История маленькой девочки из Леднёво, деревни, которой больше нет на карте

 

(на чтение потребуется 1 час 50 минут)

 

 

 

 

Дождь монотонно стучал по крыше, барабанил по дну перевёрнутого цинкового ведра, которое мама забыла во дворе, постукивал в маленькое оконце сеней. В сенях было сухо и уютно, пахло тысячелистником и смородиновым листом, развешанными вдоль стены. С левой стороны от входной двери – широкие палати. На них матрац, набитый свежим сеном, ватное одеяло в весёлом пододеяльнике и две огромные сенные подушки, и Тошка в зелёной фланелевой сорочке. Вообще-то это была Витина рубашка, из которой он вырос, и мама, чтобы не пропадать добру, укоротила ее по подолу и в рукавах. Сонно щурясь, Тошка перебирала страницы своей любимой книги «Чудо-дерево».

– Однажды сготовила мама обед, – позевывая, декламировала сама себе Тошка.

– Картинки смотришь? – спросила мама, занося бельё с улицы.

– Читаю, – буркнула Тошка.

– Ну-ну, – усмехнулась мама и отправилась досушивать бельё в доме.

У Тошки с утра плохое настроение. Сначала брат отказался читать ей «Незнайку», потом мама занялась стиркой, и просить её читать было бесполезно – это понимала даже пятилетняя Тошка. Обидевшись на всех, она перебралась в сени, на палати.

Когда Настя в очередной раз зашла в сени, то обнаружила спящую дочку, уткнувшуюся курносым носом в страницу, на которой были изображены котята.

– Ах ты мой котёнок, – ласково прошептала она, осторожно вынимая книжку из Тошкиных рук.

Тошка очень хотела научиться читать. Но пока у нее ничего не получалось. Она знала все буквы, но не понимала, как из них складываются слова. Изо дня в день девчонка ходила с книжкой наперевес и ко всем приставала: «Почитай…».

С Витей они читали «Незнайку», с мамой «Чудо-дерево», к корневским ребятишкам Тошка отправлялась с «Мурзилкой», с «Роман-газетой» уходила вечерять к Секлитинье.

Тошка проснулась от запаха жареной рыбы. Так и есть, мама с Витей готовят ужин во дворе. Дождь уже прошел, из-за туч выглянуло солнышко, которое тут же принялось выпаривать из земли лишнюю влагу.

На самодельной плите – ее каждое лето во дворе сооружала мама, – в сковороде аппетитно скворчала рыба.

– Ельчики, – догадалась Тошка. – А себе мама жарит стерлядку.

Вкусы детей и Насти рознились. Настя любила рыбу жирную и сочную, Тошка же с Витей предпочитали зажаренных до хруста ельцов. Но на гарнир к рыбе всегда была картошка, любимое всей семьёй блюдо.

Однажды мама им рассказала про папу, который увидел зелёные балаболки на картофельной ботве и решил, что это и есть картошка. Мама говорила, что он никогда раньше не был в деревне. А только когда его сослали из Ленинграда в Сибирь, познакомился с деревенским укладом.

Что такое уклад, Тошка не понимала, но само слово ей нравилось. Как «табуретка»…

Тошка воспринимала стул как стул, стол как стол. Но табуретку как табуретку она не воспринимала и упорно называла её стулом.

– Но тогда что такое табуретка?! – выходил из себя брат.

– Не знаю, – чуть не плакала Тошка.

– Мама, и в кого она такая упёртая? – не выдерживал Витя.

А Тошка тем временем катала во рту, как мороженый шарик, понравившееся ей слово «табуретка».

– Может, это рыба или птица? – думала она.

Еще раз втянув в себя дразнящий аромат жареной рыбы, Тошка перевернулась на живот и, как с горки, съехала с импровизированной кровати, стянув по пути одеяло с подушкой. Подушка была тут же водружена на место, а вот с одеялом пришлось повозиться. С «Незнайкой» в руках, Тошка отправилась ужинать.

Ужинали они во дворе, впрочем, как и многие другие Леднёвцы. На столе, тоже сооружённым мамой (она у них с Витей была на все руки мастер), исходила паром отваренная картошка, обильно политая стерляжьим жиром и посыпанная мелко нарубленным укропом.

– За столом не читают, – сказала мама, раскладывая рыбу по тарелкам.

– А я и не читаю, – буркнула Тошка, – я картинки смотрю.

Тошка решила ещё чуть-чуть пообижаться на родственников.

После ужина Тошка снова забралась на полати. С любопытством рассматривая картинки, листала страницу за страницей. А вот и её любимая, на которой нарисовано, как в гости к Незнайке приехали Синеглазка и её подружки. Особенно Тошку привлекал праздничный стол, на котором чего только не было.

«Везёт Незнайке, – с завистью думала Тошка. – Сам маленький, а ягоды вон какие большие. Вот мне бы такую».

Тошка пристально вглядывалась в картинку, даже слёзы на глаза навернулись. И сквозь эти слёзы Тошке вдруг показалось, что одна из девочек махнула ей рукой. Тошка остолбенела.

– Девочка, – шёпотом позвала она, – ты меня играть зовёшь?

Девочка молчала и лишь загадочно улыбалась.

Тошка прижалась лицом к картинке. «Если сильно зажмурить глаза и потом медленно их открыть, окажешься в этой чудесной комнате», – думала она.

– У тебя что, голова болит? – раздался возле уха участливый голос брата. – Или ты клюквы объелась?

Тошка от досады чуть не расплакалась.

– Почитай, – потянулась к брату, – что они здесь делают? И как эту девочку зовут?

– Потом, – отмахнулся Витя. – Я сейчас с ребятами на рыбалку иду.

С отчаянием смотрела девочка на книгу.

Когда Настя в очередной раз заглянула к ней, то обнаружила разорванную книгу и отчаянно рыдающую дочку.

– Я хотела у-узнать, что они-и там делают, – плакала Тошка. – Я думала, что они внутри листочка-а, я хотела попасть ту-да-а-а!

Припозднившаяся Секлитинья спешила домой. Увидев свет в окне соседского дома, удивленно остановилась. Стараясь не шуметь, осторожно подошла к палисаднику.

– Мила мыла раму! – громко читала матери и брату Тошка, водя пальчиком по раскрытому букварю.

Настя и Витя, сидящие с Тошкой за столом, устало, но радостно улыбались.

– Луна! Луша! – кричала разошедшаяся не на шутку Тошка.

– Вот и научилась наша Тошка читать, – усмехнулась Секлитинья. – Это в пять-то лет. Ну да может оно и к лучшему, ведь всех достала со своими книжками.

Тихонько рассмеявшись, пожилая женщина направилась к своей калитке.

А из соседского окна еще долго неслось:

– Оса! Коса! У Ани коса!