Гексаметрическое разложение

Стоило рефлекторному миру рассыпаться на куски, как закончилась очередная стадия разложения мира, а значит меня самого, как предмета, принадлежащего ему. Моя болезнь развивается. Я хочу понять хоть что-нибудь в этом хаосе и поэтому не смотрю по сторонам. Мой взгляд остановился на одном единственном объекте, в сущность которого я должен проникнуть.

Передо мной книга. Я пристально смотрю на нее и вижу, что она развивается. Ее эволюция не зависит от моего восприятия. Это автономное развитие латентного характера. Мне кажется, что я полный идиот, потому что уставился на книгу и не понимаю ни черта. Книга изменяется, а я ничего не могу понять в ее развитии. Неужели я обречен на вечное созерцание, одинокое довольство единорога, сидящего на краю мотыляющихся страниц! Я не читаю проносящийся перед глазами текст, ибо мне некогда этим заниматься. Я молю Бога, чтобы он дал мне достаточно времени разобраться в сущности развивающейся книги, являющей собой полное безумие, зыркающее в мою сторону похожими буквами и промежутками между слов, которые мне кажутся уникальными.

Книга меняется прямо у меня на глазах. Она уже не та, что была мгновение назад. Она живет, если то, что с ней происходит, можно назвать жизнью. Сумасшедшие страницы кивают загнутыми уголками, подмигивают буквами "О", обложка скрипит и рождает плоских мокриц, которые появляются, чтобы тут же исчезнуть в слоях пыльной бумаги. Книга выбрасывает на волю засушенные кленовые листья. Они выпадают и разлагаются, не жалея мое зрение. Все бесцеремонно разлагается, в том числе и мои глаза, в зрачках которых повторяется книга. Мои очи носят книгу в себе, но, на самом деле, книга вечно остается на месте, меняясь.

Я должен определить, есть ли у этой книги помимо развития, именуемого Жизнью, Рождение и Смерть. Книга – объект материальный, значит, как любой другой материальный предмет, ее постигнет Смерть. Но как же мне определить момент Смерти этой примечательной книги? Умрет ли книга, если я вырву из нее страницу? А что произойдет, если она совсем развалится на части? Я раздумываю над всеми этим и не нахожу достойного ответа. Если я сожгу книгу, будет ли пепел книгой или уже чем-то иным? Скорее всего, книга будет мертва, когда она перестанет выполнять свои функции. Она останется живой до тех пор, пока сохранит на своих страницах хотя бы одно предложение. Потом ее посетит функциональная Смерть. Но когда же наступит реальная Смерть? Если почерневшие клочки сожженного фолианта попадут в землю, то это может повлечь за собой двоякий результат: либо книга продолжит свою жизнь в земле, либо земля поглотит ее, и книга умрет навсегда. Я склоняюсь к тому, что вторая версия более правдоподобна. Скорее всего, земля – каннибал. Она не только пожирает все и вся, но и заведует рождением предметов. Вещи рождаются, а земля, затаившись, поджидает, когда они умрут, чтобы принять их в свое лоно и переварить их. Возможно, земля настолько коварна, что устраивает войны и пожирает погибших солдат вместе с пуговицами их мундиров. Земля все переваривает, а потом мучеиспускает в виде гейзеров, и горы представляют собой ее затвердевшие экскременты.

А, может быть, предметов нет вообще?! Нет меня, нет книги, нет обложки, нет букв! Все это временные формы, которые развиваются вечно и не имеют Смерти, как конца существования, обладая лишь Смертью функциональной. Другими словами, книга это развившаяся бумага, а бумага – это развившееся дерево, которое умерло функционально. Может случиться, что и книга умрет функционально и превратится, например, в пепел, который станет очередным элементом вечного развития. Если это так, то в мире нет абсолютно ничего. Мир живет, но он пуст, потому что населен временными, изменяющимися формами. А если нет ничего статичного, то абсурдно разбираться в сущности предметов, ибо они развиваются ежесекундно, меняя свои свойства и функции. По-моему, я – полный идиот, потому что мои губы развиваются, и мой нос развивается, и все мои органы эволюционируют регрессивно. Все, что существует, разлагается. Разлагаюсь и я. Развивающаяся книга смеется надо мной, а я над ней, но мы не можем понять друг друга, и именно поэтому мы обречены.

Я и книга хаотичны. Книга играет в буквы, я вожу хоровод со своими мыслями. Книга переваривает понятия, я извергаю выводы. Книжные страницы желтеют, я болею желтухой, но это временно, как и работа моей печени. Книга не имеет мозга, но у нее есть чередующиеся главы. Я смотрю на развивающуюся книгу и чувствую себя дебильным объектом, сидящего в центре раскручивающегося хаоса, не имеющего ни конца, ни начала, ни времени, ни пространства. Я покоюсь на дне вонючей бочки, живущей по законам беззакония. Все развивается, разлагаясь. Это всего лишь развитие, разложенное по полочкам, которые, в конце концов, развалятся. Незачем думать. Можно превратиться в обезьяну, знающую два слова: Разложение и Развитие.

Я не умею думать. Ничего не понимаю. Даже не опознаю предмет, лежащий передо мной. Когда-то я знал о его функциях и развитии, но теперь я разложился настолько, что забыл обо всем. Я не представляю, какой этот предмет – шершавый или треугольный, способен ли он укусить или он словоохотлив?! Я разложился и стал новорожденным. Теперь я с радостью ухожу в матку, породившую меня...