Сахер

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за октябрь 2022:

 

На чтение потребуется 22 минуты | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Хищно ощупав хоботком ягоды, Иван Петрович ещё раз оглянулся по сторонам и, убедившись, что в перелеске он действительно один, принялся жадно есть.

Ягоды были кислыми. В иной день подобные дары природы едва ли могли заинтересовать Ивана Петровича, но день сегодняшний на звание иного точно не тянул. День был самый обычный. То есть, именно такой, когда Ивану Петровичу очень хотелось есть, а вот денег на то, чтобы посетить буфет, кафе или ближайший к офису гастроном, не было совершенно.

Денег у Ивана Петровича оставалось ровно столько, чтобы расплатиться за комнату, которую он снимал у многодетной семьи алкоголиков, и на пару суповых наборов, при помощи которых он надеялся как-нибудь дотянуть до получки.

Получка, кстати говоря, в этом месяце обещала выдаться особенно неубедительной. Отчёт по реализации сахера, который Иван Петрович закончил перед самым обеденным перерывом и даже успел сдать в отдел аналитики, с необратимым пессимизмом говорил о серьёзном падении продаж.

И хотя виной тому наверняка была только что внедрённая государством программа по фиксированию цен на продукты первой необходимости (на самом деле предполагавшая их повсеместный и узаконенный рост), расплачиваться за произошедшую десегментацию рынка и падение доходов фирм-посредников наверняка предстояло именно Ивану Петровичу.

«А ты рынки новые не ищешь!» – утверждал в таких случаях глава отдела Сашка Упырёв, после чего уверенно обрезал премию Ивана Петровича, наглядно демонстрируя свою маркетинговую прогрессивность, а вместе с ней и совершенную бесправность рядовых сотрудников отдела.

Поэтому, трезво оценивая свои ближайшие перспективы, эту поляну с ягодами Ивану Петровичу следовало хорошенько запомнить. Что он и сделал, сориентировавшись по нескольким пням и оврагам.

В том, что ягоды, несмотря на отвратительный вкус, не были ядовиты, Иван Петрович не сомневался – его опытный хобот в подобных вопросах не подводил вообще никогда. А вот повышенная кислотность плодов вполне могла предполагать наличие в них витаминов, которые для страдающего агрессивной чесоткой Ивана Петровича наверняка пришлись бы очень кстати. Встав для пущего удобства на четвереньки, ел Иван Петрович увлечённо, не обращая внимания на собственное размашистое чавканье и жгучий, липкий сок, стекающий прямо по подбородку.

Обглодав несколько ветвей, Иван Петрович бросил тревожный взгляд на часы. Следовало торопиться. Днём ранее Сашка Упырёв в очередной раз объявил войну нарушителям дисциплины и анонсировал грядущее сокращение штата. Иван Петрович не сомневался – в случае малейшего опоздания право стать первой жертвой этого сокращения наверняка останется за ним.

На фоне молодёжи, не имевшей опыта работы ни в одной из сфер торговли или производства, но стремившейся этими сферами смело и размашисто управлять, сорок пять лет Ивана Петровича выглядели возрастом не столько почтенным, сколько древним. А его исполнительность давно вызывала открытую зависть коллег и ставила в тупик начальство, не привыкшее иметь дело с добросовестным отношением к работе со стороны своих подчинённых.

Поэтому времени у Ивана Петровича оставалось ровно столько, чтобы проглотить ещё пару горстей ягод, утолить жажду из протекавшего неподалёку ручья, после чего совершить свой привычный, многокилометровый забег в мир урбанистических грёз и должностных обязанностей.

 

 

*   *   *

 

Добравшись до работы, Иван Петрович затесался в толпу коллег, сбавил шаг и попытался отдышаться.

Вид большинства офисных собратьев не оставлял сомнений – им не приходилось прочесывать дальние чащи в поисках прокорма. Коренные горожане, обеспечившие свою самостоятельность квартирами родителей, бабушек и дедушек, они предпочитали проводить обеденное время в летних кафе, лениво обсуждая друг с другом невыносимые тяготы бытия, большая часть которых заключалась в необходимости после обеда вот так, не торопясь, возвращаться на службу.

«Счастливые сукины дети! – подумал Иван Петрович, заходя в просторный холл офисного здания. – Очень счастливые, и очень сукины!»

На шестой этаж Иван Петрович традиционно поднялся по лестнице. После стремительного кросса по пересечённой местности это была лишняя нагрузка на ноги, но пустынные лестничные пролёты как нельзя лучше подходили для того, чтобы окончательно привести себя в порядок и отряхнуть костюм от мелкой листвы и травинок, которые могли выдать коллегам его дикоедство.

В том, что он далеко не единственный, кто посещает дальние чащи в поисках пропитания, Иван Петрович не сомневался. Но быть общепризнанным дикоедом ему очень не хотелось. В глазах общества это могло здорово повредить планам на будущее. Планам, которые, несмотря на чесотку и совершенное отсутствие денег, у Ивана Петровича всё же имелись.

И раз уж отчёт по сахеру был сдан, остаток рабочего дня Иван Петрович решил посвятить именно этим планам. Теперь он твёрдо намеревался собраться с духом и в течение вечера обменятся многозначительным взглядом с кем-нибудь из женщин своего или соседнего отделов.

Убогость подобного общения с противоположным полом не смущала Ивана Петровича. Он верил, что именно один из таких взглядов когда-нибудь сможет перерасти в прочные семейные отношения или мимолётный офисный секс, между которыми умудрённый жизнью и чесоткой Иван Петрович не спешил находить принципиальной разницы.

Хотя сегодня в этом плане особых перспектив не просматривалось. Во-первых, дело было в ягодах – на чесотку Ивана Петровича они оказывали влияние, противоположное ожидаемому (а когда постоянно чешешься, выдавить из себя многозначительный взгляд очень непросто). Во-вторых, в отделе на данный момент просто не осталось женщин, которые могли расценить Ивана Петровича в качестве возможной пары.

За соседним столом гордо восседала Светлана Раструб, погружённая в отчаяние бесконечных таблиц, графиков и канувшей в Лету молодости. Ей было около сорока, и именно её Иван Петрович долгое время рассматривал как наиболее вероятный вариант для несерьёзных и тесных отношений. Но все взгляды скромного специалиста по сахеру Светлана упорно игнорировала, предпочитая вариться в среде кричащего, дилетантского актива.

Лера Коцупиха третий день была на больничном. Кета Арбузова, как оказалось, отпросилась у начальства и смылась на рынок добывать себе подвенечное платье (стало быть, смотреть на неё теперь уже и вовсе было незачем), а судьба двух стажёрок, имён которых Иван Петрович не знал, была ему неизвестна. Скорее всего, они просто отправились в какой-нибудь менее ответственный отдел.

Была, конечно, ещё Аля Мухомедова, совсем юная девушка, которая со всей провинциальной скромностью сидела в углу офиса, заваленная кипами бумаг и отчётов. Но она была слишком юна, слишком скромна и (если говорить совершенно честно) не слишком красива, так что Иван Петрович предпочитал на неё своих взглядов не тратить. Тем более что длительное отсутствие премии и стойкое безразличие со стороны коллег гарантировали, что всего через каких-нибудь пару месяцев эта юная особа исчезнет из офиса, унеся свои разбитые мечты в неизвестном и никому не интересном направлении.

«Придётся, наверное, опять весь вечер просто чесаться, – разочарованно подумал Иван Петрович. – Хоть бы не заметил кто…»

На этот раз мысли об осторожности у Ивана Петровича запоздали. Младший статист Валик Белявский, уловив дискомфорт коллеги, с принципиальностью недавно потерявшего девственность подростка тут же нарушил послеобеденную тишину отдела.

– Что-то наш Иван Петрович вертится, как ёрш на сковородке! Что это, Иван Петрович – мастурбируем на рабочем месте, или отчёт по сахеру не успеваем сдать, а?

– Я его уже сдал, – с досадой ответил Иван Петрович, смущённо доставая руки из-под пиджака.

– Как это сдал?! – взволнованно воскликнул Валик, подскочив на своём кресле. – Уже?!

Над отелом повисло завистливое молчание.

– Выслуживаешься?! – прошипел Валик, взволнованно почёсывая прыщи на щеках. – Ещё никто свои отчёты не закончил, а ты уже успел.

– Так ведь по сахеру отчёт, – тут же отозвалась Светлана Раструб. – Чего там составлять? Просто калькулятором обойтись можно.

Разумеется, все прекрасно понимали, что именно отчёт по сахеру – самый сложный, требующий анализа массы данных самого розничного толка. Но раз уж им занимался Иван Петрович, коллеги не упускали возможности выказать своё презрение старожилу при помощи явной и гнусной лжи. Та же Светлана вела сектор импортной сельди, которую отдельные магазины неизвестно из какой придури решили внести в номенклатуру товаров, и рыночное движение по которой основывалось, в первую очередь, на истечении сроков годности продукта, а не на покупательской активности.

– Привыкли пятилетки в три года сдавать! – высказал своё мнение Андрюша Андромедов, заведующий сектором сбыта гофрированных труб малого диаметра. – А на коллег им всегда плевать было!

Промолчал только Женька Пичугин. Он весьма терпимо относился к Ивану Петровичу, хотя часто вынужден был нырять в общее мнение. На него Иван Петрович по этому поводу зла не держал. Кажется, у парня были схожие проблемы в финансовом плане. Иван Петрович неоднократно замечал на жилетке молодого человека листья дикорастущей бузины – растения, которое можно встретить только в самых глухих чащах, на приличном расстоянии от города. Посещать эти буреломы человек мог только с одной целью – в поисках бесплатного пропитания.

К сожалению, Женька был один. Все остальные не упускали повода покуражиться над самым опытным работником отдела.

– Индивидуализм старой закалки, – продолжал язвить Андромедов. – А чего вы, собственно говоря, удивляетесь?! Такие как Иван Петрович всегда только о себе и думают! Если вдруг на кого-нибудь даже охотник нападёт, ему дела не будет – пройдёт мимо, лишь бы его не трогали. Правда, Иван Петрович?

– Ой, мальчики, давайте не будем про охотников! – всполошилась Светлана Раструб. – Я ночами спать не могу, когда услышу. Говорят, опять двое людей пропало.

– Так это ж ещё на той неделе писали.

– Ну да. До сих пор ведь не нашли.

– Да уж и не найдут, ясное дело.

– Ой, мамочки! Свят! Свят! Свят!

– А вот нечего по лесам шляться!

Глупая урбанистическая байка о страшных монстрах, поджидающих каждого, кто решит покинуть пределы города, волновала офисный актив уже не первый месяц. И хотя сам Иван Петрович в охотников не верил, сейчас он предпочёл оставить своё мнение при себе. В моменты подобных обсуждений коллеги забывали о его существовании, и в этом плане Иван Петрович испытывал к несуществующим монстрам даже что-то вроде благодарности.

– Ёпть! Мы ж чуть перекур не пропустили! – спохватился через пару минут всё тот же Валик Белявский, взглянув на настенные часы и моментально утратив интерес ко всему на свете, кроме тонкой папиросы и нескольких барышень из соседних отделов, при помощи которых он явно намеревался самоутвердиться в роли офисного самца.

Отдел опустел в считанные секунды. Иван Петрович с облегчением выдохнул – теперь можно было расслабиться и спокойно почесать свои изнывающие бока. Но, как только он приступил к этому занятию, его прервал тихий, неуверенный голос.

– Не расстраивайтесь! Они просто вам завидуют. Кроме вас здесь никто с отчётом по сахеру не справится. И это все понимают.

Голос принадлежал Але – той самой серой мышке, на которую даже сам Иван Петрович привык не обращать внимания. Вот и сейчас он совершенно выпустил из виду, что Аля осталась в отделе и стала невольным свидетелем его увлечённого самочёса. Но привычного смущения Иван Петрович не испытал. Уж если у кого в отделе авторитет был ещё ниже, чем у самого Ивана Петровича, то это точно была Аля. Стало быть, стесняться её было нечего.

– Как-то это не очень похоже на зависть, Аля, – ответил Иван Петрович.

– Завидуют, завидуют. Я в этом понимаю. Просто завидуют они ещё как школьники – злой, задорной завистью. Другой пока, видно, просто не умеют.

Обернувшись, Иван Петрович увидел, что Аля говорит с ним, приподнявшись со своего стула – иначе они просто не смогли бы увидеть друг друга из-за кип бумаг и скоросшивателей.

– Для такой юной девушки вы, Аля, очень проницательны, – сказал Иван Петрович, откинувшись на спинку кресла. – Кстати, всегда хотел поинтересоваться – вас-то сюда каким ветром занесло?

В том, что Аля родом из глубинки, Иван Петрович не сомневался. Хобот Али был заметно длиннее, чем у большинства городских жителей, что безошибочно указывало на родовую близость к дикой природе.

В первые месяцы своей работы Аля сильно стеснялась своего хобота и даже перебарщивала с макияжем, стараясь немного скрасть его длину. Но теперь она забросила эти попытки и, как отметил для себя Иван Петрович, это определённо пошло ей на пользу. Может, Алю по-прежнему нельзя было назвать красавицей, зато теперь в ней ощущалась некая естественность, выделявшая Алю на фоне дутой самоуверенности большинства коллег.

– У нас там работу найти тяжело, – поправив очки, объяснила Аля. – Раньше молочный комбинат был, но потом закрылся. Вот родители и сказали ехать в город. А я не могу в городе. Здесь всё...

Аля запнулась, но Иван Петрович легко завершил её фразу:

– Фальшивое! Я вас понимаю, Аля. Сам родился в краях, где о сахере даже понятия не имели. А теперь отчёты по нему составляю. Мир вертится, люди вертятся. Но вообще, город – не такое уж и плохое место, Аля. Просто в городе важно не оставаться одному.

Коллеги постепенно начали подтягиваться с перекура, и ненавязчивый разговор Ивану Петровичу с Алей пришлось прервать. Пользуясь последними мгновениями свободы, во время которой её слова не могли повлечь за собой скабрезных шуток, Аля чуть нагнулась над своим столом и прошептала Ивану Петровичу:

– А от чесотки мазь Коперника попробуйте. У меня с детства аллергия на цефал, и мне всегда Коперник помогает.

– Спасибо, Аля! – прошептал Иван Петрович и склонился над бумагами.

В течение вечера Аля несколько раз выходила из отдела по канцелярским делам, и это позволило Ивану Петровичу обратить на неё внимание с непривычного ракурса, свободного от надуманных представлений о красоте. Вне этих рамок Аля выглядела здорово. А что до хвоста, то она и вовсе могла дать фору большинству женщин, которых до этого видел Иван Петрович.

Теперь он не сомневался, что именно Аля была тем самым вариантом, который мог перейти из разряда надежды в разряд отношений. Смущала разница в возрасте. Всё-таки Аля была чуть ли не вдвое младше его. Но Иван Петрович решил продолжить разговор с Алей вечером, когда коллеги разойдутся по домам и клубам.

Если даже Аля побрезгует им ввиду возраста и лысины, – разумно решил Иван Петрович, – то уж о мази Коперника наверняка сможет рассказать подробнее. И хотя бы ради этого с Алей следовало познакомиться ближе.

 

 

*   *   *

 

– Аля, вы меня извините, – начал разговор Иван Петрович, как только уставшие от безделья коллеги, дождавшись окончания трудового дня, бодро и весело смылись из офиса.

– Да, Иван Петрович?

– Если вы не заняты... Я, вообще-то, про мазь, но... Может, завтра сходим куда-нибудь? Я не то, чтобы... В общем... Я мог бы показать вам город с разных ракурсов. Это не то чтобы свидание, я понимаю – возраст, и всё такое, но...

– А я бы не отказалась и от свидания, – мягко ответила Аля. – Какое значение имеет возраст? У меня папа намного старше мамы, и мне кажется, им обоим в этом повезло. Ой, извините, я о своих родителях… Разве кто-то в подобных случаях говорит о родителях?

– Значит, вы не против? – уточнил Иван Петрович.

– Я буду рада. Если честно, мне всегда очень хотелось погулять по городу, и так, чтобы не одной. Я одна всегда боюсь.

– Чего вы боитесь, Аля?

– Ну знаете… Всякое рассказывают. Люди пропадают.

– Вы об охотниках, что ли?

Наивный страх Али искренне позабавил Ивана Петровича.

– А вы в них не верите? – совершенно серьёзно спросила Аля.

– Верю. Как и в Дедов Морозов. Деды Морозы ведь существуют, правда? Но если присмотреться внимательнее, обязательно окажется, что у них ненастоящие бороды, фальшивые носы и все они представляют какую-нибудь общественную организацию, попадающую под определенную статью налогов. Вот и под каждым охотником, Аля, наверняка скрывается всего лишь человек. Злой, заманьяченный, но при этом – человек.

К тому времени, как они с Алей закрыли двери отдела, здание уже опустело. Несмотря на то, что лифты теперь были свободны, Аля и Иван Петрович синхронно свернули к лестнице, обнаружив общую привычку и предоставив друг другу ещё один повод понимающе улыбнуться.

Аля спускалась по лестнице, беззаботно размахивая небольшой сумочкой и рассматривая монотонные стены с любопытством маленького ребёнка, фантазия которого легко преображала серый, бесчувственный гранит в пёстрое полотно настроения. Это настроение передавалось и Ивану Петровичу, так же парившему в своих мыслях, на этот раз вполне приятных и непривычно прозрачных.

– А из чего делают сахер? – неожиданно спросила Аля, когда очередной лестничный пролёт оказался позади.

– В смысле? – переспросил Иван Петрович.

– Ну, из чего его производят? Как получают? Как он вообще появляется на свет? Знаете, это покажется странным, но я действительно не знаю, из чего делается сахер.

Иван Петрович задумался. Вопрос Али предательски обнаружил перед ним тот факт, что он сам, лет пять составляющий отчеты по реализации сахера, на самом деле не имеет даже малейшего понятия, как этот сахер производится.

Можно было соврать Але что-нибудь шутливо-абстрактное, но Иван Петрович чувствовал, что любая ложь сейчас может нарушить их обоюдную симпатию. Следовало быть предельно честным. И с собой, и с Алей.

– А я тоже не знаю, как делают сахер, – ответил он. – Действительно не знаю! Извините, Аля.

– Что ж, – усмехнулась она, беззаботно пересчитывая ступеньки своими каблуками. – Для человека в мире всегда должны оставаться тайны, правда?

На остановке Аля и Иван Петрович ещё немного постояли, насладившись неловким, но таким приятным молчанием, уточнили место завтрашней встречи (Аля плохо ориентировалась в городе, но знала, как добраться до памятника Феликсу Дзержинскому на центральной площади) и пожелали друг другу спокойной ночи.

– До завтра! – мило улыбнулась Аля, когда к остановке подъехал трамвай нужного номинала.

– До завтра! – ответил Иван Петрович, помогая Але взобраться на подножку. – Даю вам клятву – я обязательно выясню, как производится сахер! Так что завтра нам определённо будет о чём поговорить.

Был велик соблазн проводить Алю прямо до дома и, возможно, даже начать завтрашнее свидание уже сегодня, но Иван Петрович решил не торопить события.

Даже в случае Али нельзя было пренебрегать обычным этикетом первого свидания. Иван Петрович твёрдо решил сводить Алю в какое-нибудь кафе. Для этого следовало потратить деньги, отложенные на закупку самых бюджетных харчей, но теперь Иван Петрович твёрдо намеревался сэкономить.

Ягоды на той самой поляне он съел далеко не все, и теперь именно им предстояло выступить гарантом завтрашней галантности Ивана Петровича.

Махнув на прощание Але рукой, Иван Петрович подождал, пока трамвай, радостно позвякивая, скроется за поворотом, после чего стремительно направился прочь из города – в леса.

В пригородных парках и скверах людей уже не встречалось. Ночная жизнь их небольшого города концентрировалась в центре, куда Иван Петрович боялся ходить даже сильнее, чем в лес. Робкие попытки влиться в празднующий (как всегда непонятно что) коллектив, которые Иван Петрович предпринимал на первых порах своей офисной карьеры, каждый раз выливались в массу неловких ситуаций, избежать которых было так же сложно, как неприятно о них потом было вспоминать (пить Иван Петрович не умел совершенно, а коллеги, в свою очередь, были не прочь при каждом удобном случае напомнить ему о танцах на столах и признаниях в любви ко всему миру).

Хотя и ночной лес так же был местом не из приятных.

Иван Петрович мужественно уверял себя, что бояться здесь нечего. Сколько бы историй об исчезновении людей ни рассказывали друг другу коллеги, Иван Петрович по-прежнему был уверен, что самым опасным существом в округе мог быть только сам человек. И в этом смысле тёмный лес не так уж сильно отличался от офиса.

А вот заблудиться Иван Петрович не опасался вовсе – частый голод научил его ориентироваться в лесу со сноровкой, которой мог позавидовать даже лесник. Решив срезать путь через заросли орешника, Иван Петрович вышел к покрытому молодым ельником оврагу точно в том месте, в котором и планировал. Спустившись с пологого склона, он оказался прямо у ручья, из которого сегодня днём утолял жажду. Отсюда до поляны с ягодами оставалось подать рукой – главное было не пропустить в темноте высокий обгоревший пень, чтобы не ошибиться просекой. Их в этой части леса, как знал Иван Петрович, было несколько.

Ещё через пару минут ходьбы, с промокшими от ночной росы ногами, Иван Петрович вышел на нужную поляну – до хобота долетел кисловатый запах ягод. Аппетита этот аромат не пробуждал, но Иван Петрович понимал, что альтернативы у него не было. Искать ночью в лесу что-нибудь более существенное было глупо, и даже бывалый хобот не сильно повышал шансы на успех.

Кроме того, следовало поспешить – Иван Петрович твёрдо решил прямо сегодня выяснить все технологические особенности производства сахера. Дело было не только в его шутливом обещании Але. С самого момента осознания этого пробела Иван Петрович ощущал неприятный привкус разочарования, чем-то напоминавший всё те же ягоды. Без понимания основ производства сахера сам Иван Петрович оказывался не так уж далёк от своих юных коллег, которых презирал за их поверхностность и безнаказанность этой поверхностности.

«Хотя бы одна вещь в жизни должна быть известна человеку досконально, – думал Иван Петрович, набивая рот очередной жменей кислятины. – Иначе этот человек действительно не достоин премии, здорового самомнения, планов, Али и… и… и вкусной еды!!!»

Иван Петрович перестал жевать. Его хобот даже не старался помогать в поиске ягод. Вместо этого он внюхивался куда-то вглубь чащи. Внюхивался уверенно, без сомнений.

«Странно. Что это может быть?» – подумал Иван Петрович.

Чувство осторожности в этот момент наверняка посылало какие-то сигналы и предупреждения, но подчиниться им шансов у Ивана Петровича не было. Как обычный человек, он не мог сопротивляться зову своего хобота, если тот указывал на нечто съедобное, вкусное и совершенно бесплатное.

Уже через мгновение Иван Петрович поднялся с четверенек и смело полез в кусты.

Заросли в этом месте оказались плотными и колючими, но долго бороться с ними Ивану Петровичу не пришлось – уже через несколько мгновений он услышал прямо под собой... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

2019

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: