Алкота

Сбежать невозможно от Господа Бога…

Тебя вспоминаю, Володя Коровин.
Мы были с тобою, пожалуй что, вровень
В стаканных делах. Но в застольях случайных
Участие ты принимал как начальник.
Не самый большой, но и малый не самый.
К тебе обращались с почтеньем как к заму.

А в общем-то, парень ты был не кичливый.
Закончится водка – навёрстывал пивом.
И вмазав в охотку, со знанием дела
Взирал на ближайшее женское тело.

Я помню твою любопытную байку
О том, как ты ловко утешил хозяйку.
А также подругу ее заводную.
И женщины куксились, злясь и ревнуя.

Хмельные беседы, бахвальства, забавы.
Где сходка, там водка. Где водка, там бабы.
То с Танькой, то с Тонькой.
То с Веркой, то с Клавкой…
Но как-то хмельная тропинка удавкой
Свернулась и шею тебе захлестнула.
И жизнь завершилась с падением стула.

Завис ты в проёме дверном над бутылкой
Порожней, взиравшей на это с ухмылкой.
Она-то бессмертна. Сдадут и наполнят.
И вновь красоваться поставят на полку,
Чтоб парень какой-нибудь ушлый, бедовый
Бездумно её распечатывал снова.

Мне эта картина являлась ночами:
Висишь ты, Володя, в проёме качаясь…

Как мог на такое пойти, дурачина!
И жизнь зачадила моя, как лучина.
Под бульканье водки в пучине запоя
Я все вспоминал эпизоды с тобою.
Пытался отвлечься. С тоской ножевою,
Вонзаясь сквозь стоны и всхлипы в живое.

Но это попыткою было напрасной.
Втянуло ущелье другого соблазна:
Зеркальная бритва – спасенье от муки –
Вплыла, словно рыбка, в нетвёрдые руки.

Движенье одно – и уйдёшь в зазеркалье…
Ах, если бы так, но не кончатся дали!
И будет ещё безысходней дорога:
Сбежать невозможно от Господа Бога.

Я выпустил бритву, и, звякнув, упала
Она, не окрасившись влагою алой.
Ещё бы немного, Володя Коровин,
И стали бы снова с тобою мы вровень.
…Живу я, планиду стихами латая.
Прости, что позднее приду на свиданье.

Художник

Запойный художник Христа рисовал.
Смурно он смотрел в полотно, как в провал,
Затянутый дымкой тумана.
Но, словно в глубоком колодце кольцо,
Мерцало, светилось святое лицо.
И губы исторгли: «Осанна!»

Во рту пересохло. Ходила рука
Нетвёрдо, но цепко – как дуло стрелка
За птицей, парящей высоко.
И на полотне проступали черты
Знакомого лика. Но были чужды
Глаза воплощенного Бога
Страданьям людским. Он смотрел в никуда.

И капали, будто из крана – вода,
Минуты похмелья. Свирепо
Металась, плясала безумная кисть,
Как будто хотела грунтовку прогрызть,
Рисуя бесстрастное небо.

Кляня свой жестокий и тёмный удел,
Пил воду художник. Потел, но терпел,
Пока не закончил работу.
Вздохнул он. Придвинул к стене табурет
И, зло усмехнувшись, поставил портрет.
И выплеснул в форточку воду.

По комнате он заходил, будто волк –
По клетке, покуда азарт не умолк
И – совести голос занудный.
Он вышел из дому. И продал Христа.
И водка привычно согрела уста.
И жизнь понеслась беспробудно.

Но как-то очнулся он. Дом оглядел,
А заодно – и свой тёмный удел.
И что-то нашарил в кладовке.
Зачем-то рукою провёл по глазам.
И галстук на шее своей завязал.
Из шёлковой, скользкой верёвки…

Аполлон

            Тамаре Гречко

Аполлон спускается с Парнаса
Смертным человеком, а не Богом.
И идет под видом свинопаса
К людям – к их улыбкам и тревогам.

Надоело Богу быть могучим.
Надоели музы и бессмертье.
Бог, он не живёт, а только учит
Веровать и жить на белом свете.

Аполлон вдыхает запах  леса.
Свежим лавровым венком увенчан,
Смотрит долгим взглядом как повеса
В лица встречных симпатичных женщин.

Даже глупым свиньям сердце радо.
И владелец гордого Парнаса
Целый день гоняет это стадо,
Аполлон в одежде свинопаса.

Вечером в пивную держит путь он.
Как ни выпить, если день удачен?
Аполлон, раскован и беспутен,
Пьет вино, с крестьянами судачит.

Овладело безрассудство Богом.
Покачнулся, закружился стол.
И в пивнушке, тесной и убогой,
Бог сползает медленно на пол.

Понесли на воздух, засмеялись:
– Слабоват!
– А с виду крепкий парень!
И, конечно же, не догадались,
Кто им в собутыльники подарен.

Где им знать, не видящим далёко,
Что вино смеётся над богами?
Невзначай они роняют Бога
Так, что падал он лицом на камни.

Если б, не поддавшись смутной муке,
Женщина ни вышла на крыльцо,
Если б ни заботливые руки,
Что метнула под его лицо –

Бог с разбитым ликом никогда бы
Больше не сумел вернуться в Небо.
Утром встал и стон издал он слабый,
Посмотрев болезненно и слепо.

И, преодолев земную тягу,
На Парнас поднялся от земли,
Чтоб не делать никогда и шагу
К людям, суетящимся вдали.

А когда к нему вернулась сила,
Долго сверху, но не свысока
Он смотрел на ту, что возвратила
На Парнас, сбежавшего божка.

Егорушка

Богатырское имя – Егор.
Голос густ. Офицерская стать.
И волос шелковистый пробор,
И глаза, что способны сиять.

Собирался когда-то он быть
Капитаном. Послал в «мореходку»
Документы. Но тут ненасыть
Опрокинула, парня, как  лодку…

Нетерпением светится взор.
Напряжением скованный стан.
Он берет, осторожен, как вор,
Шприц, который заполнил дурман.

Как зверюшки при виде орла,
Вены прячутся, но не сбегут.
Чуть помедлив, игла все ж нашла
Голубой кровеносный сосуд.
 
Накатила «цунами» – «приход»!
И не надо ни слова, ни жеста.
Сердце медленно, тихо, как  плот
Отплывает на остров блаженства.

Милый мальчик семнадцати лет,
Ты давно ли боялся уколов?
…Новый день народился. Рассвет.
Ну, а он как на части расколот.

Полыхает рассвет за окном,
А в глазах потускневших – закат.
И с тоскою глядит он кругом,
Погружаясь в себя, словно в ад.

Неужели уже позади
Дни открытий и ночи чудес?
И стучать будет вечно в груди
К тёмной дури больной интерес?

Светлый мир обернулся тюрьмой.
Сердце бьётся неровно и нудно.
Эх, Егорушка, мальчик ты мой,
Капитан затонувшего судна!..

Затмение

                 1.

Потягивая из бутылки
Вино, похожее на кровь,
Он видел мир как будто в дымке
И выгибал блаженно бровь.
Скамья качалась, словно люлька,
И пели соловьи в крови.
И добавляя «по граммульке»,
Он в сердце добавлял любви –
К прохожим, что идут по скверу;
К кустам, деревьям и цветам.
И даже к милиционеру,
Который стражем быть устал,
Но не откажется от роли
И не присядет на скамью,
Чтоб ощутив хмельную волю,
Свободу осознать свою.
Зачем фуражка и погоны,
И галифе, и кобура,
Когда ворье давно в законе,
А справедливость – лишь игра.
Но, впрочем, каждому свой выбор.
Своя мура, свое кино.
Ему ж сегодня жребий выпал –
Пить в этом скверике вино.

Устроившись напротив входа...
[👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: