понятно, а я ещё сомневался Мегрэ или Пуаро)) но то что Атар-Имри был язычником - это обстоятельство направило меня по ложному следу, мне показалось, что язычник в иудейском городе, это всё равно что иностранец в Великобритании, кем и был Пуаро

Спасибо Андрей. Всё здорово. И это правильно, что мы иногда бузим, толкаемся. Критика это всегда хорошо. Сталкиваются разные миры, разное видение. И это, как и случайная мутация, ведет к душевной эволюции. Слово за слово. День за днём. Так и переплывем на другой берег зимы. С чаем и теплыми носками. С любимыми женщинами и серым котом. В общем, спасибище за добрые слова. И, надеюсь, до встреч.

Щербак Вэл. Рассказ «Долго-долго».

Он лежал на постели, закрыв глаза. Иногда он засыпал, но вскоре вздрагивая просыпался и прислушивался: не зовёт ли мать? Ему всё время казалось, что он слышит её голос. Примерно раз в два часа он вставал, чтобы донести её до ванной комнаты.

На этот раз усталость победила тревогу, и он провалился. Он стоял в комнате, перед ним была распахнутая дверь балкона, а на балконе, спиной к нему – девушка. Он сделал шаг и прижался к ней телом, с наслаждением ощущая её уютную мягкость и одновременно волнующую рельефность. Ткань её красного платья была совсем тонкой. Он гладил её бёдра, грудь, руки, голову, а девушка жалась к нему всё теснее, и тем пьянее становилось в голове, тем мучительнее хотелось завладеть ею.

Он очнулся весь мокрый от пота, с ощутимой болью внизу живота.

– Оскар! – звала его мать. – Оскар, помоги мне!

– Иду, мама! – отозвался он и встал с постели, продолжая чувствовать, как кровь жжёт его изнутри.

Он зашёл в её комнатку и прищурился он света ночника, который мать никогда не гасила. Она полулежала на кровати, худая, маленькая, и испуганно смотрела на сына.

– Я тебя зову, зову… – произнесла она, и слеза покатилась по жёлтой щеке.

Оскар подошёл к ней и погладил её плечо – осторожно, чтобы не причинить боли. Затем аккуратно приподнял мать и понёс в ванную...

Спасибо! Похвалы приятны. Таю.

Тане Антоновой.
Я придаю большое значение афористичности текста. Читатель, замечающий это, - награда автору.

Роману Рязанову.
Отличная вещь - знание классики детективного жанра.
Атар-Имри - это комиссар Мегрэ. Так было задумано.
Большое спасибо, Роман.

Изумительная вещица, богато инкрустированная отточенными фразами с истинным писательским мастерством!

Жаль перлов маловато.

А за Рыбака стыдно, конечно, и удивительно, что сей гуру текстового сыска не заприметил в "Наложнице" вкуснятины. Я тут выписала кое-что при чтении, делюсь:

Дай женщинам волю – и обложат неженатых кабальным налогом.

Шем-Ханох показал старейшине чётки. Доселе встревоженное лицо Бнаяу мгновенно осветилось счастливой улыбкой – так случается, когда личная радость затмевает казённую печаль.

Незначительный факт – это тоже факт, который не перестаёт существовать по вине нашего пренебрежения.

Лицемерят не удовольствия ради, а в тупик попавши. Лжецы и лукавцы частенько остаются на бобах.

Власть предержащие – уже поэтому мудрецы, не так ли?

Она полагала, что страсти людские вполне однолики – найдёшь сходное в прошлом, и уж знаешь, чему быть в настоящем, а хорошая память исправно доставляла ей полезные аналогии.

Только корысть умерит вожделение распутства.

Велик соблазн добра чаять.

Когда распутываешь грязное дело, обычно выходит, что испачканы все причастные.

Я полагаю, знающий, каких несчастий можно ожидать, уж этим знанием долею счастлив.

Несчастье одиночеству враг.

Безумный этот пустосвят мог своими руками на бесчестие её отдать и над телом надругаться, чтоб потрафить чудовищу безгрешия...

Трус мечет угрозы, когда уверен в безопасности, трусливый друг страшней врага.

Убийство – зло вдвойне, коли ищет выгоду в утешении.

Сомнение – путь к разуму!

Спасибо! Мне понравилась Ваша повесть, сам как раз сейчас пишу исторический детектив
 а насчёт литературных прототипов сыщиков в трёх расследованиях убийства наложницы смею предположить что
Шем-Ханох - это Шерлок Холмс
Мири-Милка - мисс Марпл
Атар- Имри - это Эркюль Пуаро

Трудно сказать, знал ли понятие  детали творец. И если знал, то человек в этой цепи, ни так далеко ушёл из этого звена. Как сам может мыслить он – мы все уже знаем. Он, как раз говорит, что творец был деталью, которую создал человека. Во всяком случае, так мыслит три четверти образованного населения. Бог, творец, чудо – у этого сектора населения – это то, кого ты можешь сделать сам. Можешь купить футбольный клуб – Аллах Акбар, покупай, в этом и состоит твой успех, твоё творчество, твоё чудо. На нынешний момент. Пока всё ровно и гладко, пока площадь Сталинград в Париже не уподобится, хоть маломальскому подобию в честь чего она названа. Другими словами тут ничего не опишешь. Человечество увязло в Лукавом. Ему бы покаяться.
Но перед кем? Очередной хороший вопрос. Знать бы ещё, перед кем каяться…
Всё что мы видим сейчас – это то, что мы должны увидеть, чтобы изменить свой взгляд, изменить своё понимание вещей, изменить своё будущее. А иначе – нам всем труба.
Что-то сбоило нас, мы всё меньше и меньше перестаём чувствовать, и всё больше и больше мозгуем.
.издец, однако, и творец не рифмуются – в двух-трёх словах.
Теперь о рассказе.
Очень понравился.
Сам не люблю подобных лещей. Может поэтому и вставил свой выхлоп вначале. Ну вот так нахлобучило.
Мне почему-то кажется, что Владислав из людей, верней, из докторов… Чехов, Булгаков, Горин – любимки по жизни. Люди, которые знают, что человека нельзя вылечить рецептом. Человека можно вылечить только милосердием.
Что я и увидел в этом рассказе.
В общем, спасибо вам, Владислав.
Думаю, я – не одинок, в этом плане.
Всем сердцем жму краба.
Тв-их Узб-хов и Тв-кого Узб-стана
Надеюсь, на страницах НЛ.     

Все так. Одна беда- ну не могу я полировать прямую речь. Когда герой говорит слишком складно- для меня это словно обман. Да и военный кусок задумывался для того, чтобы показать насколько сильно может изменить мир даже один маленький солдат, пусть и убитый в первом бою. Но, видать, не удалось донести. А может и к лучшему. Хорошо что одно и тоже читают люди с разным пониманием. Да и родов наверное ждать не стоит. У вас здесь весело, да мир не стоит на месте. Все норовит нас разбросать своим вращением. Авось, свидимся где-нибудь еще..

Притча недурна, несмотря на шероховатости стиля, вроде избытка соединительных союзов: «Она отвернулась к окну и замолчала. Она сидела неподвижно и лишь прерывистое дыхание выдавало чудовищное волнение», или скажем таких штруделей: «Всегда вместе. Она всегда была очень красивой девочкой...» Это ведь не прямая речь героя, это так сказать строй изложения мыслей автором, за которой видишь недостаток окончательной полировки. Сначала военный кусок показался мне излишним, однако по размышлении я увидел в нём попытку событийно пролистнуть череду лет. Понятно, что мистическая составляющая для автора - лишь повод слить наболевшее. Иначе в бога придётся «поверить» или ещё в какую-нибудь муть типа патриотизма, либо гордости за что-то там кем-то мастерски свистящее. И пусть идеи рассказа для меня были не новы - освежающим образом подействовали. А насчёт приобщения к «знаменитому» - это частное автора, обобщать здесь не стоит. Будем вглядываться вдаль, ждать ещё родов.

смысл Художественный. Критическая статья «Незамеченный церковью бунт Караваджо».

Когда воевали Контрреформация и Реформация, каждая сторона выступала со своими догматами. Для католиков главным было, что представитель Христа на земле – папа, а для протестантов представителя Христа на земле не должно было быть. Отсюда следствие. У католиков священники не вступают в брак, у протестантов – вступают. Соответственно, у католиков есть монашеские ордена, у протестантов – нет. Соответственно же, у католиков священники исключительно мужчины, у протестантов – могут быть и женщины. Соответственно, католики крестят детей с рождения, протестанты – в сознательном возрасте. Католиками признаётся равный авторитет Священного Писания и Священного Предания (то, что не Ветхий и Новый Завет), протестанты признают только Священное Писание. И т. д. и т. п.

Многое из этого никак не касается паствы.

А идёт многолетняя война, и текут реки крови. Паствы. И ей эти догматы надоели, тихонько говоря.

Художники тоже раскололись идейно-художественно и тоже впали в раж – в маньеризм. Одни – выражая вседозволенность, другие – аскетизм*. Первые – буйством цвета, вторые – деформацией обнажённых тел...

Соломон Воложин