Рассказ неофита

 

Купить в журнале за март 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

По приезде на Запад я тут же, для удовлетворения своего любопытства, купил Библию. Я не стал читать такую толстую книгу сразу всю, а сначала перелистал её, найдя некоторые главы достойными моего внимания, но также обнаружив, что в этой книге имеются длинноты и скучнейшие перечисления, а также места, требующие более трудоёмкого подхода, чем лишённое особого напряжения ознакомление с интересным учением. Отметив эту мысль, я поставил книгу на полку, отложив чтение до более удобного момента. Теперь, после своего таинственного переживания, мне захотелось вновь обратиться к ней.

Начав более внимательное чтение Библии, я вскоре заметил, что мне не хватает простодушия в восприятии читаемого. Это началось уже с истории сотворения человека и грехопадения, которая хотя и захватывала меня, но к которой я не мог относиться без стихийных вопросов разума, остававшихся без ответа. Вопросы, тревожившие меня, не были даже вопросами по поводу каких-либо фактических несоответствий, обычно так сильно занимающих людей, не привыкших заглядывать за кулисы поверхностного действия, а были вопросы, связанные как раз с непониманием тех скрытых причин, которые приводили человека к таким катастрофическим внешним последствиям. Мне казалось, что мне не достаёт при чтении какого-то дополнительного знания, которое позволило бы мне правильно понять читаемое. Наверняка такое знание предполагалось у древних читателей книги Бытия, так, что достаточно было автору только лишь намекнуть на какие-то обстоятельства происшедшего или схематично описать его главные события, как читателю уже было ясно, какой смысл подразумевался под этим.

 

Со скукой в душе я читал историю еврейского народа, оживляясь только лишь на некоторых рассказах, в которых присутствовал элемент приключений, как на истории Иосифа, и то в основном увлекаясь лишь пикантными эпизодами, предоставлявшим простор моей волнуемой сладострастием фантазии.

В книге Иова я ничего не понял, только с полуужасом удивляясь моральным качествам Создателя, разрушившего жизнь человеку на спор с дьяволом. И хотя книга по идее автора заканчивалась счастливо для Иова, я не мог себе представить счастливым человека, потерявшего всех своих детей, хотя и заменённых на новых.

Некоторые повествования просто корёжили моё восприятие, как история жертвоприношения Авраамом своего сына Иосифа или призыв уничтожить всех поголовно врагов Израиля, включая женщин и младенцев, и даже укор со стороны Бога в непоследовании этому повелению. Да и вообще, что за странная Божественная воля это была, время от времени санкционировавшая Свой народ на жестокую, даже по человеческим меркам, месть по отношению к его врагам.

Я пытался успокаивать себя тем, что или эти места, ставшие для меня камнем преткновения, были переданы в неполном виде, искажающем смысл, или их следовало понимать как-то по-другому, потому что буквальное восприятие этих мест противоречило, по моему мнению, пониманию Ветхого завета как зерна универсального учения. Просто не могло быть, чтобы универсальные Божьи заповеди о добре и зле распространялись бы только на еврейский народ, давая ему право чинить иноверцам зло, запрещённое заповедями по отношению к своему собственному народу. Но как следовало правильно понимать эти соблазнительные для меня места, я не знал и поэтому не мог найти подходящего объяснения их наличию в Библии. Несмотря на все оправдательные мысли по этому поводу, червь сомнения продолжал точить меня.

Притчи Соломоновы мне понравились, так как соответствовали моему внутреннему настрою и давали мне повод ещё раз убедиться в высоте своей души. В некоторых из них я находил, правда, несоответствия со своими представлениями о любви между мужчиной и женщиной, подозревая, что любовь, основанная на моих представлениях, и называлась в притчах блудом.

На Пророках я сел на мель, судорожно пытаясь проникнуть в тёмный смысл предсказаний, прикладывая их к современному мне времени. Это занятие окончательно запутало меня и привело в неприятное расположение духа, так как заставило меня усомниться в силе своих способностей, не находившей оригинального объяснения всем этим пророчествам. Мне стало неинтересно и я бросил читать Ветхий завет, обратившись к Евангелиям, из которых я надеялся почерпнуть более ясные представления о смысле жизни.

 

Я сознавал, что передо мной раскрывается высокое учение, открывающее людям неведомые просторы. Но те требования, что ставились передо мной евангельским учением, казались мне невыполнимыми и вообще нежизненными, так как не соответствовали всему устройству реального мира.

В самом себе я находил чувства, противоборствующие евангельским установлениям. Подставить ударившему другую щёку, любить врагов своих – как это было возможно? Да и заповедь подставлять щёку наверняка касалась какой-либо определённой ситуации. А не противоречило ли положение о том, чтобы не смотреть на женщину как на женщину вообще всей человеческой природе? Да, именно так! Всё в Евангелии противоречило нормальной человеческой природе, всем обычным установкам и желаниям, царившим в человеческом обществе.

Хотя в моём понимании всё сказанное в Евангелии могло относиться только к определённым ситуациям, я не доверял своему пониманию, зная, что оно могло быть и самообманом. В Евангелии присутствовало убеждение в том, что оно является Откровением, а значит, для принимающего Евангелие как Откровение в нём имелся дух обязательства, императив, который нельзя было обойти выдуманными послаблениями. Если бы начать относить в Евангелии всё к определённым случаям, а не к жизни в целом, то тогда оно было бы разобрано по крохам и его можно было бы позабыть. Нет, евангельский Бог пришёл в мир показать людям способ спасения, годный для всех случаев и для всех времён, а не противоречащий себе в зависимости от обстоятельств. Не мог я по отношению к себе применять из евангельского учения только то, что соответствовало моему умонастроению, а остальное отметать – таким образом я только лишь скользил бы по поверхности Христова учения, не проникая в его суть.

Во время чтения Евангелия я вначале автоматически, как это привык делать при чтении любой книги, отождествлял себя с положительным героем. Когда я читал слова Христа, обращённые к праведникам, я автоматически относил эти слова к себе, когда я читал о грешниках, то испытывал негодование по отношению к ним. Но, отложив книгу в сторону и немного раздумав, я уже не мог не чувствовать фальши такой идентификации.

Я не был евангельским положительным героем, потому что не понимал ни сущности любви к Богу, ни сущности любви к ближнему. Что значило любить Бога? Исполнять Его заповеди? Но что это за опосредственная любовь! Как мог я любить Кого-то, Кого я не видел и с Кем у меня не было никаких отношений? Как можно было любить Бога за глаза?! А разве я не видел всю ограниченность этой толпы «ближних», к которым я должен был питать любовь? Итак, я должен был любить самого бездуховного, а значит, никчёмного человека? Какая-то фантасмагория заключалось во всём этом.

Не мог я себя отождествлять с последователем Евангелия ещё и потому, что также не принимал изложенного там отношения к плотской любви между мужчиной и женщиной – я не принимал его, как впрочем, не принимал его и весь остальной мир. В этом можно было убедиться на опыте, зная, что ценится в мире и что считается там в порядке вещей. О смысле романтической любви между мужчиной и женщиной я не нашёл в Евангелии ни одного слова; единственное, что мне там запомнилось и что хоть как-то можно было отнести к этой теме, было указание вступать в брак. Но не мало ли это было? Я видел, как люди живут в браке, где встречалось всё, что угодно, но не было единственно важного: пламенной любви. В Посланиях апостолов, прочтённых мною позже, я нашёл ещё совет вообще воздерживаться от брака. А как же тогда быть с любовью, вечной и нерушимой, многообразно воспетой в человеческом искусстве? Куда мне было деваться со своим любвеобильным по отношению к женщинам сердцем? Я чувствовал, что евангельское учение не приживалось ко мне.

 

В сущности, я не понимал ничего до конца: ни заповеди Блаженств, ни даже молитвы «Отче наш». Что означало «Да святится имя Твое» или вообще слово блаженство? В каком смысле блаженны люди? Я предполагал блаженство только лишь в соединении любящих друг друга несокрушимой любовью мужчины и женщины. И что значило быть нищим духом? Предполагалось, что Царствие Божие доступно только для недалёких? Или это означало, что нужно было иметь такую доброту, которая была бы сравни с несчастной больной приблудшей собачонкой, ласкающейся к каждому и от каждого получающей пинка? К тому же, похоже, что доброта и несчастье сосуществовали друг с другом, как церковь и нищие. Получалось, что «нищета духа» была для тех, кто не умел жить или призывал на себя несчастья? Быть таким я не хотел, да и не мог. Так, например, считая себя жалостливым человеком, я понимал, что каждый раз, когда я испытываю жалость по отношению к какому-либо несчастному, я представляю на его месте и жалею в чужом человеке себя, живущего под страхом оказаться в такой же ужасной ситуации, что и тот другой. Разве эта невеликодушная жалость отвечала призыву быть «нищим духом»?

Такие заповеди, как не убий или не воруй, не производили на меня никакого впечатления, так как были мне знакомы уже с детства и считались чуть-ли не аксиомами.

И всё же, при чтении Евангелия, внутри меня иногда возникал душевный подъём, и сердце отзывалось на возвышенные слова желанием насытиться ими, и даже, казалось, вбирало в себя кое-что. Однако между этим желанием и действительным восприятием существовала преграда совсем другого чувствования и понимания жизни, чем заключённое здесь. По многим несоответствиям евангельского духа моему собственному мироощущению я предугадывал, что для последования ему, мне нужно было бы полностью изменить свою жизнь, отказавшись от всего самого дорогого в ней, что составляло её смысл. Это превышало мои силы...

Верил ли я в то, что было написано в Евангелии, верил ли я в то, что Иисус Христос – Бог? В сущности я даже не задавался такими вопросами, так как моё внимание было поглощено мной самим, моей собственной внутренней жизнью. Мои чувства, мои переживания были важны мне, и, если бы нашлось такое учение, которое бы оправдывало мои пока не совсем ясные представления о смысле жизни, я несомненно принял бы его. Я не искал учение, чтобы научиться жить, а только для того, чтобы найти духовное обоснование своим взглядам на жизнь и уточнить что-либо в них для себя – я искал учение, которое не заставляло бы меня целиком усомниться в своих воззрениях.

 

Прочтя с непонимающе-хладным сердцем Послания апостолов, я, наконец, приступил к любимому чтению всех мистически настроенных интеллигентов: к Апокалипсису. Естественно, я мало что понял в нём и только взъерошил себе мозги бесплодным напряжением. Я искал в прочтённом логики и не находил её; я не мог также понять, зачем вообще требовалась такая запутанная и всё усложняющая книга!

Что-то существенное не сочеталось между моими воззрениями на смысл жизни и евангельским смыслом. И, главное, то спасение, тот рай, какими я понимал их в изложении Евангелия, были для меня призрачными, потому что не имели никакой конкретности. Та конкретность, что была представлена мне в моём удивительном полусне, совершенно не связывалась с учением о спасении, так как была достигнута через романтическую любовь к женщине, о которой Евангелие умалчивало. Именно так я истолковал явленную мне в этом полусне любовь, хотя подозревал, что это было не совсем так.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению марта 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.