Рассказ неофита

 

Купить в журнале за март 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Беседа с Евгением

 

– Не знаю, как тебе объяснить, Евгений... Не могу окончательно предаться Богу, что-то мешает... Иногда кажется, что мешают сами формы, через которые Он являет нам Себя, что они как бы возводят средостение между Ним и мной. И даже заповеди... С ними тоже не так просто – это для меня те же формы. Да и, например, любовь к женщине... Ей в религии вообще нет места, а одно... деторождение!

– Ну что ж, могу поделиться с тобой одной идеей... Не новой, конечно, но она имеет непосредственное отношение к моему личному опыту... Появилась она, когда я стал задумываться о внутренних борениях в себе и в других, связанных с тем, как устроить жизнь сердца по евангельским заповедям. Мне казалось, что мои чувства ведут меня к добру, и что в этом они должны совпадать с евангельской правдой. Но что-то во мне сопротивлялось этой правде, никак не хотело ей подчиниться. Как говорила одна лермонтовская героиня: «Пусть мне придётся поступить по Божьему закону, но сердцу моему я оставлю право желать своего..». Наконец, я понял, что пытаюсь найти в евангельском учении оправдание и подтверждение ценностям, которые мне представлялись естественными психическими аксиомами, вложенными Богом в каждого человека. Конечно, я замечал, что между этими «аксиомами» и христианством возникали иногда непреодолимые противоречия... Так что приходилось успокаивать себя тем, что я ещё мало знаю христианство и что при более полном врастании в него все противоречия разрешатся. Ну, я, конечно же, надеялся, что они разрешатся в моём смысле, не то мне было бы трудно оставаться христианином.

– Но не все ли так и думают? Мне кажется, что если бы многие христиане поняли, что от них требует их собственная религия, они бы опечалились, как тот библейский юноша, а, может быть, и ужаснулись бы... Отказаться от самого себя в действительности, а не просто так, повторяя прочтённые и не понятые до конца слова... Кому это возможно? Ты же понимаешь, что я хочу сказать?

– Понимаю... Можно ходить в церковь, исповедоваться, даже причащаться, и всё равно жить не духовной жизнью. Так и я жил душевными ценностями, а мнил, что живу духовными. Но, к счастью, я постепенно убедился в том, что мои ценности необязательно являются и христианскими и что я вижу, точнее хочу видеть, в христианстве совершенно не то, что в нём содержится. Хорошо, что всё это время Господь по Своей милости направлял меня в правильную сторону, несмотря на все мои духовные уклонения... Я думаю, что ты можешь себе представить, что научить сердце думать в согласии с Евангелием очень трудно – я и сейчас не достиг этого. Но теперь я хотя бы знаю, что мне следует отказаться от своих желаний и представлений и даже бороться с ними... Так вот... Если вернуться к началу нашего разговора... Идея моя в том, что люди грешат от непонимания добра и связанной с ним истинной любви... Нет, подожди, я говорю о неправильности не в смысле недостатка знаний, а в смысле ошибочного познания. Смотри... Всё самое лучшее в человеке подвержено греху, и любовь к Богу и к ближнему тоже извращена. Человек чувствует в себе эту любовь, но часто как бы в подражательной форме, когда она направлена на душевный идеал, то есть на идеал, созданный по человеческим представлениям. Поэтому нам трудно вместить в себя христианство как любовь духовную и поэтому некоторые видят в его суровом для «заземлённого» человека исконном истолковании сосредоточие всех зол.

– Ну, не знаю, как насчёт всех зол, но, если почитать, что пишут Святые Отцы, то суровым для нормального человека христианство является в любом случае. Может быть и есть счастливые люди, для которых христианство не представляет собой какого-либо насилия над своей душой, но ведь обычный грешный человек не может не видеть огромной пропасти между многими из своих душевных побуждений и христианскими заповедями.

– Да, но почему возникает эта пропасть? Всё дело в последствиях первородного греха. Наша любовь к Богу по причине первородного греха имеет тенденцию превращаться в плотскую энергию и занимать то место, которое изначально предназначено истинной любви к Богу, и таким образом эта «первая» любовь к Богу, теряя духовное видение, в различной степени обращается в нас на тварь, на плоть, на нас самих... А от этого и всё остальное... Так, например, стремление к служению Богу, к самопожертвованию, извращаясь от прикосновения первородного греха, превращается в служение самому себе, ведёт к отчуждению от Бога, к «автономизации» человека, к эгоизму. Ясно, что это ещё не означает, что плотская энергия полностью захватила контроль над человеком – в человеке продолжают существовать и в различной степени неповреждённое боголюбие и стремление к самопожертвованию. Другое дело, что плотская энергия у обычного человека прилепляется к боголюбию, смешивается с ним, растворяется в нём и заслоняет его, и порождает различные страсти, то есть всевозможные виды укоренившегося тяготения к греху, а те в свою очередь паразитируют на боголюбии... Как бы это лучше выразить... Страсть так трудно преодолеть потому, что она рядится в одежды родственности лучшим стремлениям нашей души. Легче воевать с врагом открытым, чем с притаившимся в нашей собственной среде. Страсть же враг особый, он скрывается под ликом домашних нашему сердцу чувств и мыслей. Не то, чтобы мы не знали о его существовании, но мы боимся, что вместе с ним искореним и наших ближних. За эту-то боязнь страсть и держится: мы хотим с ней бороться, но наша решительность уязвлена мыслью, что за этой страстью скрывается не только ложь, но и пленённая страстью, подвергнутая с её стороны насилию, часть правды. И вот ради этой униженной правды, которая часто является нашей собственной правдой, мы и боимся начать беспощадную борьбу со страстью, опасаясь уничтожить нечто, что особенно дорого нам. Если бы не призыв Христа, мы бы и не начали её... А ведь всё указывает нам на то, что наша правда не Божия правда, иначе она не приносила бы нам столько горечи. Мысль простая, но вместить её... Если бы вместили, стали бы на путь святости.

– А как же, Евгений, с любовью к женщине? Её ведь тоже можно отнести к «нашей» правде... Но неужели мы не побоимся сказать, что и в этой правде не содержится ничего истинного?

– Ну, да, ну да... В своё время и я тоже придавал огромное значение так называемой возвышенной любви между мужчиной и женщиной и даже не смел назвать такую любовь половой. Ведь какое слово! Мы ведь сразу думаем о физиологическом удовлетворении полового желания... Я никак не мог понять, почему Церковь не различает в любви между мужчиной и женщиной вульгарную половую связь и половую любовь, основанную на возвышенной любви, а всё рассматривает как блуд, если только эти отношения не оформлены браком. Мне представлялось, что и в брачном союзе встречается животная страсть, направленная на удовлетворение половой потребности без каких-либо идеальных чувств друг к другу, и что чаще всего в этом союзе господствует просто привычка, доходящая до ненависти. И вот поэтому я не мог внутренне согласиться с Церковью, предпочитающую даже такого рода отношения отношениям внебрачным, пусть даже имеющим самое возвышенное и чистое основание... В то время я спрашивал себя: как же быть с возвышенной любовью? Разве не окупает она собой неформальность своего существования? По поводу возвышенной, или как её часто называют, романтической любви могу точно сказать, что она может превратиться в хитрую ловушку для людей ищущих больших чувств. Так я называю обычные представления о страстной любви, описанные в литературе и испытанные на своём опыте, наверное, не таким уж малым количеством людей. Вот ты тоже пережил такую любовь и наверняка знаешь, какая болезненность ей присуща, хоть и сопровождает её необыкновенная тонкость чувств, а иногда и радостное упоение. И ощущение этой болезненности вполне естественно, потому что такая любовь часто несёт в себе огромную долю эгоизма, который трудно разглядеть сразу. С этой любовью обычно связывают самопожертвование и желание всех благ для возлюбленного человека, но я думаю, что эта любовь, скорее всего, не является ничем иным как комбинацией из любви к самому себе и полового влечения к другому. Да, да, именно так! Ведь когда мы страстно влюбляемся в какого-либо человека, то, притягиваемые его внешностью – необязательно идеально красивой, но для нас привлекательной, – пытаемся найти в нём отзвук своей собственной души, а ещё лучше, свою собственную душу, отождествляемую нами с идеальным образом этого человека. Не есть ли это самое настоящее себялюбие, только вывернутое наизнанку? Ведь мы так любим себя, пусть в большей степени и бессознательно, что хотим ещё больше узнать и полюбить себя через другого человека, а это в свою очередь как бы придаёт нашей любви к себе больше осознанности и объективности. Откуда я вывожу всё это? Да ведь вся наша возвышенная любовь зиждется на представлениях, далёких от реальности: мы вкладываем в человека, который притягивает нас своими эротическими качествами, те чувствования, которые присущи нам, в наивной уверенности, что и он испытывает то же самое, что и мы. А так как наши душевные переживания вращаются вокруг нас самих, то мы надеемся, иногда в тайне от самих себя, что и душевные переживания другого человека так же вращаются вокруг нас и наших интересов. И если этот другой человек дал нам какой-либо повод увериться в том, что он испытывает сродные нам чувства, то при определённом внимании, проявляемом им к нам, мы вдруг начинаем ценить этого человека, как того, кто может оценить нашу собственную личность. Тут подключается фантазия, которая, расписывая всю родственность наших с этим человеком душ, в действительности упивается нашими собственными чувствами, и в конечном счёте мы влюбляемся в этого человека, а лучше сказать в нас самих. В этом и заключается вся пронырливость и наглость нашего себялюбия! Притом заметь, что, например для мужчины, и сама женщина в такой любви не так важна. Бывают люди, которые влюбляются по несколько раз – и всегда насмерть, и всегда на всю жизнь. Одна любовь, вторая, третья... Ясно, что это всё проявления одной любви. Ну, а как быть с объектами этой любви? Значит, нет для искателей возвышенной любви той одной и неповторимой? Получается, что возвышенная любовь напрямую связана с себялюбием и, таким образом, становится прислужницей страсти, маскирующейся в одежды идеальности...

– Не могу сказать, что в том, что ты говоришь, не имеется доли истины, но согласиться, вот так, со всем, не могу. Неужели нельзя любить друг друга без того, чтобы иметь желание полностью подчинить себе душевный мир другого человека? Ты описываешь любовь какого-то психопата и делаешь выводы для всех.

– Ну да, так ведь я и хочу объяснить, что часто возвышенная любовь – это своего рода нарциссическое самообольщение на основе полового влечения, а тот, кто не хочет видеть этого, обманывает самого себя и, упорствуя в своём обмане, начинает чувствовать и мыслить, как ненормальный. Такому человеку кажется, что так называемая возвышенная любовь приходит к нему каким-то мистическим образом и уж совершенно не связана с удовлетворением половой потребности. Но ясно, что половое влечение уже с самого начала в полном объёме присутствует в такой любви. С течением времени присутствие этого влечения становится всё более явной для «рыцарей» возвышенной любви, и они тогда начинают смиряться с тем, что эту возвышенную любовь надо величать просто половой, чтобы не запутывать дело; кстати, особенно ясно можем мы увидеть эту особенность возвышенной любви, когда перестаём искать её и становимся на путь достижения любви духовной, к Богу и к ближнему... Но даже это прозрение не всегда отрезвляет «идеалистов», и они, оперируя понятием половой любви, создают стройные системы, обосновывающие право такой любви на её существование чуть ли не в Божественном домостроительстве. Половую любовь в этих системах они представляют себе в виде духовного единения мужского и женского начал, которое они приписывают ангелам, хотя об этом сочетании мужского и женского в учении Церкви вроде бы ничего и не сказано, а сказано в Евангелии Господом, что, сподобившиеся достигнуть воскресения из мёртвых, не женятся и замуж не выходят, и что они равны ангелам. Если же воспринимать ангелов как сочетание мужского и женского, то, кроме бездоказательности этого, за этим скрывается тонкое сладострастие да и вообще оправдание часто встречающейся греховной любви на земле. Греховная любовь, конечно же, слово для современного слуха неприятное, но как назвать по-другому не благословляемую в Евангелии любовь, не знаю. Да... Хоть многие мыслители и видели в «одухотворённой» телесной любви осуществление человеческого идеала, благодатный прорыв в высший мир Божественного, Святые Отцы, однако, относились к такому пониманию любви очень строго, называя её сладострастным мечтанием...

– Подожди, но ведь с другой стороны те же Святые Отцы придерживаются мнения, что брак между мужчиной и женщиной, осенённый Божественным благословением, является богоданным союзом любви...

– Дело в том, что здесь речь идёт не об одной и той же любви, а о разных... Любовь в Боге, о которой говорят Святые Отцы, не имеет ничего общего с любовью, в основе которой, кроме вожделения, лежит тонкое себялюбие, то есть вид душевной страсти. Истинная любовь к женщине в своём идеале – уж точно не страсть и всё же любовь! И отличает её от страстной романтической любви в первую очередь бескорыстное по отношению к собственному эротическому интересу желание блага другому человеку, а также наряду с настоящей, не мнимой, родственностью душ стремление познать и полюбить в другом отличное от себя. Иначе всё выльется в одни иллюзии и проекции. Здесь, конечно, тонкая грань, которую не всегда легко определить. Пойми меня правильно... Я не имею ввиду христианский идеал семьи как малой Церкви, а имею ввиду конкретные чувства между любящими супругами, какими они должны быть. Однозначно описать их идеальный образ трудно, потому что в них присутствует вожделение, которому в браке, пусть и на время, тоже даются права. Однако ясно, что истинная любовь несомненно не должна знать ревности, потому что не должна существовать сама причина для ревности, когда два человека становятся одной плотью. Здесь даже и о доверии не может быть речи, так как для одного тела такое понятие абсурдно: не может же одна часть тела доверять другой. Здесь единство, выражающееся в других понятиях, хотя можно сказать, что здесь даже не единство взаимообладания, а единство взаимосочетания, в котором другому человеку сохранена его свобода. Что же касается возвышенной любви, то она в отличие от истинной супружеской любви стремится «навязать» наш внутренний мир другому человеку и в результате превращается в любовную зависимость от собственной проекции...

– И всё же для меня, Евгений, это звучит ужасно. Что, не имеет что-ли возвышенная любовь права на существование? Уж лучше такая несовершенная любовь, чем безлюбовное совокупление в браке! А, наконец, всякие ромео и джульетты, получается, что это тоже всё детские забавы, если не блуд какой-то?

– Что ж, давай поговорим о безлюбовном совокуплении... Только для начала нужно выяснить, что понимать под любовным совокуплением. Могу себе представить, что для тебя это такое состояние, когда охваченный пламенем возвышенной любви человек находится в чувственной горячке, то есть на пике вожделения, и упивается своей страстью; а как по мне, так ничего нет лучше «повседневной», спокойной интимной близости в браке, основанной на более глубокой любви и истинном сочувствии – поверь мне, такое возможно... Может быть, я не совсем ясно выразился, но церковный брак не означает отказ от романтических чувств в любви, когда наша душа встречает в другом человеке воплощение своей души, а просто ставит в ней правильные акценты, лишает её страстности, ведущей к самообольщению и преувеличенной тотальности.

– Прости меня, Евгений, что перебиваю, но разве такой романтической любви, о которой ты говоришь, не может быть и вне брака? И наоборот, разве не может и любовь в браке привести к любовной зависимости?

– Вне брака романтическая любовь не имеет своего настоящего завершения. Только в браке, благословенном Богом, идеальная сторона возвышенной любви получает ту глубинную основу, которая может сделать её проводником к любви евангельской. И конечно же, мои слова относятся к браку в его идеальной форме. То, что брак бывает несовершенным, это все знают... Ну а насчёт страстной, в большей или меньшей степени себялюбивой, любви, о которой нам обыкновенно рассказывают в романах... Мне кажется, что когда душа человека охвачена романтическо-чувственной страстью к женщине, то в ней не остаётся уже места для Бога. Это особенно проявляется в возвышенной любви мистиков к женщине, – ведь эта любовь самовольна. Она создаёт себе человека по своему образу и подобию, а в придачу и вселенную, в которой мистик является хозяином под благосклонно-охраняющим взглядом Бога, находящегося на заднем плане. Нет, я не отвергаю полностью возвышенной любви... Ведь доля возвышенно-мистической любви должна присутствовать во взаимоотношениях между влюблёнными... Но это должен быть иной мистицизм, не страстно-чувственный и обожествляющий объект своей любви, а укоренённый в Боге через взаимное исполнение воли Божьей. Именно этот мистицизм и достигает своего наивысшего воплощения в браке. И именно через него брак становится целомудренным, то есть таким, когда вожделение знает свои границы и встроено в духовный порядок и когда между супругами имеет место близость, не унижающая кого-либо из них, не превращающая одного в орудие удовлетворения страсти для другого...

– То, что ты говоришь, в какой-то мере проясняет для меня некоторые вопросы, это всё интересно, но... что мне делать со всем этим практически? И это относится не только к вопросу о романтической любви. Ведь в своей обыденной жизни нужно каждый день как-то духовно выживать... Нужна какая-то не теоретическая, а практическая подпорка что ли... А у меня это как раз не получается... Страшно почему-то... Кажется, что всё равно требуется отречься от чего-то самого главного, ради чего и Бога ищешь, и чувствую я себя при этом каким-то ... несчастливым. А пытаюсь молиться, так всё как-то не так, вроде бы всё не о том молишься...

– Нет, конечно нужно обязательно продолжать молиться. Это и есть практический путь... А что трудно, что есть проблемы в духовной жизни, так я думаю, что это зависит от нашей склонности неосознанно потакать своим страстям. Вместо благ духовных мы желаем благ земных, тешащих нашу душевность, а ведь всё должно быть наоборот. Но кто достиг такой меры, кто вообще готов желать её достижения? И всё же без этого нельзя говорить о полноценной жизни в Боге, без этого духовный рост прекращается... У Святых Отцов написано, что желание блага своей душе означает ничто иное, как желание её спасения. Желать этого не грех, так как и Сам Бог желает того же для нас. Тем самым мы не противоречим воле Божьей, а исполняем её. Другой вопрос, что мы путаем духовную любовь к нашей душе с себялюбием, думаем, что спасаемся, а сами идём в противоположную сторону. Так и я себя сам часто одёргиваю, замечая, что душа моя устремляется с молитвой к Богу как бы из любви к Нему, а на самом деле мечтает найти какие-то тонкие чувственные, душевные наслаждения. Но дай Бог, чтобы всегда вовремя замечать эту нечистоту!

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению марта 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.