Про врага все понятно. И да, тема "всепонимания" здесь неуместна.

Только род-то тут при чем? Никто не может и не должен отвечать за ошибки отцов.
Но разговор ушел не туда.
Остановлюсь на том, что было в рассказе.

Спасибо за комментарий! Это очень сложная тема, в какой стране ты бы не жил. Просто градус сложности и боли везде и для каждого разный. Например, в Норвегии было много и тех, кто перешел на сторону врагов (тот же, Гамсун, например), и до сих пор их потомки осмысливают и переживают это. Например, мой коллега выпустил книгу в прошлом году. И когда я его спросила, о чем эта книга, он тихо ответил: "О моем деде. Он был нацистом".  Я понимаю, что это смело, это очень смело говорить открыто о своем чувстве вины или об ошибках своих предков. И писать книгу об этом, тем более в лирической форме, выставляя на показ свои переживания. Но тогда этот разговор был для меня шоком. И мне не хочется читать эту книгу.  Просто потому что для меня, как и для всего моего поколения, эта война - пока еще не просто "страница в истории", а что-то очень личное. Потому что мы еще застали ветеранов, и в моей памяти еще живы ужасные истории, рассказанные бабушкой, которая родилась в оккупированной Белоруссии. И вот именно из-за того, что тема так сложна и так болезненна (она, кстати, болезненна и для молодых немцев тоже), мне и важны во всем этом люди. Люди и их судьбы. Судьбы на фоне истории. И мне повезло, что один из таких удивительных людей встретился на моем пути.  И рассказ родился сам по себе.
Кстати, в том регионе Норвегии (на юге), где я сейчас живу, очень много бункеров вдоль побережья, которые сохранились со времен войны, есть даже функционирующий отель, который тогда служил санаторием для военных, возратившихся с восточного фронта. В центре города стоит старое здание Гестапо, в котором - сейчас архив и "центр памяти", где рассказывают об узниках, партизанах и ведут экскурсии для школьников. Так что история, она - везде. Другой вопрос, как ты ее воспринимаешь. Как декорации, или как что-то, что до сих пор трогает и заставляет задуматься, как о прошлом, так и о настоящем.

Ольнова Маргарита. Рассказ «Реликвия».

Удивительная история произошла со мной накануне 9 Мая 2015 года в маленькой деревушке Норвегии.

Отправились мы с первоклашками в музей – столетнюю сельскую школу – старое покосившееся здание, вокруг которого гуляли бараны с соседней фермы и росли большие лопухи. Около школы – кусты и деревья, когда-то служившие детям турниками и качелями. В школе – низкие парты с ящичками для тетрадок и книг, на стене – коричневая школьная доска, вдоль стен – полки со старыми книгами и чучелами животных. Экскурсовод – бойкий и жизнерадостный старичок, который сам же в этой школе учился, а затем и работал.

Любопытные, непоседливые дети уселись за парты, и старичок, хитро прищурясь, начал длинную, интересную беседу-экскурсию. Он показывал старые норвежские азбуки, деревянные пеналы и длинные линейки, приправляя экскурсию байками о том, как когда-то доставалось непослушным школьникам вот этой самой линейкой по пальцам.

В ходе беседы я упомянула, что родом из России – и разговор принял новый, неожиданный поворот...

Спасибо! Да, попробую.

Произведение "Маргарита Ольнова. Реликвия (рассказ)" готовится к публикации в журнале "Новая Литература" 2021.05.26 .

Ольнова Маргарита. Очерк «Четыре буквы «ЛЮБИ» на асфальте».

Мост. Громыхание колёс нью-йоркского сабвея. Яркое солнце, озарившее перрон.

«Бюро переводов», «Целительница Бэлла», «Снятие порчи – госпожа Еля».

Странность кириллицы, запах жареных пирожков и отголоски далёких девяностых сбивают меня с ног. Иду разинув рот и пытаюсь понять, где я и что за мир открылся вокруг.

– Экскюз ми, дайте пройти! – тётка в цветочном халате толкает в бок, задев огромной клетчатой сумкой и всколыхнув воспоминания из детства: рынок, примерка модных джинсов на картонке и продавщица, раздающая комплименты.

Это Брайтон, детка! Тот самый, собравший в себе все противоречия неумытой, уставшей России времён девяностых. Брайтон, застрявший в начале двухтысячных, когда та самая Родина далеко за кордоном потихоньку вставала с колен.

Брайтон, где никто так и не ответил на вопрос: «В чём же сила, брат?». То ли в деньгах, то ли в правде? А может, в свободе? Той самой свободе, к которой они, застрявшие здесь, так отчаянно стремились?

Здесь уставшие пенсионеры, переплывшие океан в поисках счастья, сидят на берегу, всматриваясь вдаль, туда, где находится поднявшаяся, но вновь качающаяся на неокрепших столпах демократии Родина. Родина, противоречиво красивая, предавшая, но навсегда, как заноза, застрявшая в сердце...