Ольнова Маргарита.
Очерк «Четыре буквы «ЛЮБИ» на асфальте».
Мост. Громыхание колёс нью-йоркского сабвея. Яркое солнце, озарившее перрон.
«Бюро переводов», «Целительница Бэлла», «Снятие порчи – госпожа Еля».
Странность кириллицы, запах жареных пирожков и отголоски далёких девяностых сбивают меня с ног. Иду разинув рот и пытаюсь понять, где я и что за мир открылся вокруг.
– Экскюз ми, дайте пройти! – тётка в цветочном халате толкает в бок, задев огромной клетчатой сумкой и всколыхнув воспоминания из детства: рынок, примерка модных джинсов на картонке и продавщица, раздающая комплименты.
Это Брайтон, детка! Тот самый, собравший в себе все противоречия неумытой, уставшей России времён девяностых. Брайтон, застрявший в начале двухтысячных, когда та самая Родина далеко за кордоном потихоньку вставала с колен.
Брайтон, где никто так и не ответил на вопрос: «В чём же сила, брат?». То ли в деньгах, то ли в правде? А может, в свободе? Той самой свободе, к которой они, застрявшие здесь, так отчаянно стремились?
Здесь уставшие пенсионеры, переплывшие океан в поисках счастья, сидят на берегу, всматриваясь вдаль, туда, где находится поднявшаяся, но вновь качающаяся на неокрепших столпах демократии Родина. Родина, противоречиво красивая, предавшая, но навсегда, как заноза, застрявшая в сердце...
