следующая тема »

[Юлий]

Эта случайность и привела определенным выводам. Из трех монотеистических религий ислам оказался самым жестким по своему фаталистическому потенциалу. Дракон капризен и непредсказуем; но не может быть, чтобы не было хоть какого-то плана — вот как рассуждает мусульманин. В этом скрываются известные тонкости эллинского порядка; мудрецы этой цивилизации давно познали, что божество может иметь планы куда более обширные, чем эгоистические устремления одного-единственного индивида. К такому же выводу пришли и семиты в истории о страданиях Иова.

Остается лишь приспособиться. "На все воля Аллаха Великого!", "Аллах милосерден!", "Да будет на то воля Его!" — это все родом оттуда. Что делать, если Дракон немилосердно решил покарать несчастного раба? терпеть, терпеть... и надеяться, что план все-таки есть; а если плана все же нет — то предаться "суду Аллаха" без изъятий и сомнения.

Обратной стороной этого пассивного фатализма оказывается фатализм активный. Достаточно мусульманину уверовать в то, что "такова воля Аллаха" — и он обретает потрясающую предприимчивость, фантастическую жестокость, способен на самые невероятные деяния. Чего только стоило завершение битвы при Кадиссии, где пала древняя иранская слава. Ростем, полководец последнего сасанидского шаха Йездигерда Третьего расположил войска в разумном порядке; он приказал бросить в бой слонов, связать воинов передних линий цепью, чтобы солдаты могли отдыхать за живой оградой; богатыри Ирана клялись стоять насмерть перед лицом смертельной угрозы, которая, как они поняли только тогда угрожала не только их имуществу и положению — но самим душам, их семьям и детям.

Ростем наблюдал за ходом сражения с высокого балдахина. Не раз и не два душу его терзали самые черные мысли — и в первый "день поражения", когда мусульмане с безумной храбростью, внушавшей ужас персам, рубили хоботы слонам, и бестрепетно погибали под тяжелой ношей; на второй день, когда к месту сражения шагали все новые полчища — хитроумный трюк, призванные посеять уныние в персидских сердцах, ибо воины ислама маршировали кругами, искусно скрывая свои перемещения. Битва не утихала, всю ночь на равнине Кадиссии раздавался звон оружия. Воины не останавливали сражения даже под неверными лучами Луны.

На третий день ветер поднял целые тучи черного песка, и понес их прямо в лицо ошеломленным персам. Он сорвал навес, и заставли Ростема пригнуться под бешеным порывом. Мусульмане пришли в неистовство: "Аллах на нашей стороне!", "Он наслал на врагов своих крылатых ангелов, слепящих нечестивых грозовыми тучами!", "Победа за нами!" — кругом раздавались громкие клики, исполненные величайшей веры, и силы.

Они бросились на персидское войско с копьями наперевес, обнажив мечи — и прорвали его ряды.

Бедный Ростем! Самая величайшая предусмотрительность, разумная осторожность не могли устоять перед коварством Дракона, бросившего в бой свои легионы в миг, который не мог предвидеть даже самый мудрый разум. И вот, полководец, еще утром полный силы, бросается спасать свою жизнь; он прячется между вьючными животными, но пробегающий мусульманский солдат перерезает подпругу, и тюк обрушивается на спину Ростему. Израненный, полный отчаяния, он бросается в мутную реку; мусульмане цепляют его пиками, как большую рыбу, вытаскивают на отмель — и добивают, предавая позорной смерти.

[Лачин]

    Юлий, вы уже дважды многозначительно напомнили мне, что Бабек отказался от восстановления Сасанидской империи (впервые вы это сделали уж не упомню в каком обсуждении). Какие выводы вы делаете из этого, я не вполне понял.

[Юлий]

Просто его образ далёк и от чисто иранского национального героя, защищавшего Благую веру (т.е. зороастризм), и старые порядки.

[Лачин]

     В посте № 72 Юлий показал себя уже не только как мыслитель, но и как прозаик, стилист. Дело идёт к тому, что Юлий противопоставляет себя Маиру Хуррамитскому уже в двух областях - философской и художественной.

      Насколько Юлий сильнее других оппонентов Маира Хуррамитского, видно из сравнения, даю критику Елены Зайцевой:
   
     "В июне публикуем эссе Лачина «Тварь», где он кратенько, в пятидесяти четырёх главах, рассказывает о том, что нет ничего хуже ислама. Это «совершенный облик Зла», «при любом раскладе событий, при каждой смене социально-экономической формации обнаруживающий новые худшие качества». Ничего не имея ни за ни против, поймала себя на том, что вспоминаю одного давнего своего знакомого. Человек в принципе неглупый, он почему-то ненавидел Москву и москвичей. Дикой, иррациональной ненавистью. Не так тут много той Москвы и тех москвичей (живу я, напомню, во Владивостоке), но, по роду деятельности, он часто встречался именно с приезжими. Нервы, жесты, брызги слюны, сколько всего было сказано. Как раз Москва – совершенный облик зла и при каждой смене социально-экономической формации обнаруживает…! Сидела я и молчала в тряпочку. А что тут скажешь? Мне почему-то казалось, что Москва большая, там много, очень много людей, – и всяких хватает. И очутились они там по разным причинам – а кто-то и родился. И последнее, что мне интересно – так это кто где живёт… Недавно весточка пришла от нашего антимосквича. Уехал он. Знаете куда?
И вот ещё что интересно. Лачин предупреждает: это ислам делает чувства плоскими, а мозги мелкими! Но тогда… как-то подозрительно много вокруг мусульман. Непохожи, а вот ведь как. Этот вроде атеист, а та говорит, что свидетельница Иеговы… Врут, маскируются? Я-то ломала голову, что же с ними такое, а это всё… ислам?"
     
     Так во-первых, если автор написал не "кратенько", а 54 главы, то из этого ещё не следует, что что написал он плохо. Во-вторых, тут не главы, а главки, параграфы. В-третьих, по логике критика, я мечтаю эмигрировать в Иран или Саудовскую Аравию, но закавыка в том, что я об этом не мечтаю. В-четвёртых, в Твари вовсе не говорится, что людей оглупляет ТОЛЬКО ислам.
     Были бы в НЛ критиками Юлии, а не Зайцевы, другой бы получился журнал...
 

[Евгений Синичкин]

     Насколько Юлий сильнее других оппонентов Маира Хуррамитского, видно из сравнения, даю критику Елены Зайцевой:
   
     "В июне публикуем эссе Лачина «Тварь», где он кратенько, в пятидесяти четырёх главах, рассказывает о том, что нет ничего хуже ислама. Это «совершенный облик Зла», «при любом раскладе событий, при каждой смене социально-экономической формации обнаруживающий новые худшие качества». Ничего не имея ни за ни против, поймала себя на том, что вспоминаю одного давнего своего знакомого. Человек в принципе неглупый, он почему-то ненавидел Москву и москвичей. Дикой, иррациональной ненавистью. Не так тут много той Москвы и тех москвичей (живу я, напомню, во Владивостоке), но, по роду деятельности, он часто встречался именно с приезжими. Нервы, жесты, брызги слюны, сколько всего было сказано. Как раз Москва – совершенный облик зла и при каждой смене социально-экономической формации обнаруживает…! Сидела я и молчала в тряпочку. А что тут скажешь? Мне почему-то казалось, что Москва большая, там много, очень много людей, – и всяких хватает. И очутились они там по разным причинам – а кто-то и родился. И последнее, что мне интересно – так это кто где живёт… Недавно весточка пришла от нашего антимосквича. Уехал он. Знаете куда?
И вот ещё что интересно. Лачин предупреждает: это ислам делает чувства плоскими, а мозги мелкими! Но тогда… как-то подозрительно много вокруг мусульман. Непохожи, а вот ведь как. Этот вроде атеист, а та говорит, что свидетельница Иеговы… Врут, маскируются? Я-то ломала голову, что же с ними такое, а это всё… ислам?"
     
     Так во-первых, если автор написал не "кратенько", а 54 главы, то из этого ещё не следует, что что написал он плохо. Во-вторых, тут не главы, а главки, параграфы. В-третьих, по логике критика, я мечтаю эмигрировать в Иран или Саудовскую Аравию, но закавыка в том, что я об этом не мечтаю. В-четвёртых, в Твари вовсе не говорится, что людей оглупляет ТОЛЬКО ислам.
     Были бы в НЛ критиками Юлии, а не Зайцевы, другой бы получился журнал...
 

Лачин, раньше хотя бы Зайцева была, хотя бы пыталась изображать критика, ныне, как мы видим, и того нет. Ни критиков, ни Маверика. Может, ты сам напишешь рецензию на "Тварь"? По-моему, интересный эксперимент будет.

[Лачин]

     Рецензию уже пишет Юлий.-) Точнее, чуть ли не монографию. Придётся мне, наверно, писать статью не о "Твари", а о Юлии, написавшем о "Твари".

[Юлий]

Я почти закончил. Куда выслать?

[Евгений Синичкин]

Я почти закончил. Куда выслать?

Сначала вы, Юлий, пропали. Теперь Лачин три дня на форуме не появляется. Наверное, сейчас мой черед исчезнуть. Мистика...

Юлий, позволю себе ответить за Лачина. Если вы ему хотите выслать сначала, а не сразу в редакцию, то на его почту (в его профиле адрес есть).

[Лачин]

     Юлию.
     Из-за технических неполадок только сегодня смог скачать вашу статью о Твари. Но зато теперь дело пойдёт полным ходом.
     Жду обещанную вами дополнительную инфо.

[Юлий]

     Юлию.
     Из-за технических неполадок только сегодня смог скачать вашу статью о Твари. Но зато теперь дело пойдёт полным ходом.
     Жду обещанную вами дополнительную инфо.

Постараюсь; но ваша автобиография меня так впечатлила, что я пожелал бы сделать нечто подобное. Но это займет время.

[Лачин]

     Опубликован критический разбор "Твари" Юлием Максимовым http://newlit.ru/~lachin/4223.html. Там его мысли упорядочены, поданы в композиционно более стройной форме. 

[Лачин]

     Рассказ той же тематики, что "Тварь". Потому, наверно, здесь будет уместен. К тому же не публиковался.
     В последней строчке дважды пропущено одно и то же слово, количество точек соответствует количеству букв.

                                                             КРИК МУЭДЗИНА
                                                                          соч.8
                                                                       
    Днём я такой же, как все – улыбчив, спокоен и весел. Могу напиться за компанию. Подарив пошлейший комплимент, занимаюсь вульгарной любовью. Короче говоря, я добрый малый. Пусть не знает никто, что за стыд, что за страх ожидает меня – ночью.
    И вот – ночь нависает над городом, вы погружаетесь в сон. Счастливцы! Умопомрачительно давно, лет семь назад, это счастье давалось и мне. Нет, я не был настолько небрежен, чтобы отдаться Морфею, но, одурманив себя тишиной, упивался мечтой своей ненависти. Там, далеко, где редко садится солнце, миллионы однообразных, страшных в однообразности своей людей бьются в песок раскалёнными лбами, льётся над ними тоскливый азАн. И, в яростных судорогах содрогаясь, в силе чувства своего находил наслаждение – наслаждение ненависти.
    Сладко издали ненавидеть врага – в мыслях положишь его на лопатки, презрением обольёшь. Но каково, если враг с тобою в обнимку? Обдавая гнусным перегаром, дышит прямо в лицо, держит цепко в руках, и, судорожно вырываясь, не наслаждаешься уже, а задыхаешься от ненависти. Так было и со мной, когда, лет семь назад, мой слух впервые поражён был азаном. Уныло-дикий, надрывный и протяжный, он вывернул мозги мне наизнанку. В нём было всё – безводные пески, слепая ревность, и секущий меч. Я выскочил на балкон, холодным потом обливаясь, понимая уже, что и ярость, и блеск интеллекта мои о нерушимую унылость эту как об каменную стену – бьются.
    С той поры каждая ночь становилась прелюдией к ужасу. Вы погружаетесь в сон, я погружаюсь в ужас. С ранней ночи бросаясь к книгам, впитывал мозгом словесный дурман, но ужас ожидания на дне души – уже зрел. И когда ночь катилась под гору, лихорадочно страницы перевёртывал, моля в нетерпении – ну давай же, давай! Так, должно быть, стоящий у стенки кричит порою: «Стреляй!». Небо из чёрного становится серым. « А-ля-я-я-ху Акбар…». Вот он! Безводные пески, слепая ревность, и секущий меч. Я сидел, застывши, корча беззвучные гримасы, и настал день, когда гримаса переродилась в крик – и более унылого, дикого вопля не ведал ещё ни один муэдзИн.
    Это было признаком – я схожу с ума. Я метался с ночными визитами в дома, где не слышен был крик. Но нет – вот небо из чёрного становится серым. Вот оно, время азана! И меня брала тоска, и за пиршественным столом, и в женской постели корчил я гримасы беззвучные.
    Вы не поняли? Да я не могу без него. Ибо всё – смысл жизни, и ярость, и блеск интеллекта даришь мне ты, моя ненависть, ты, мой азан! И возвратившись однажды домой, лихорадочно страницы перевёртывал – ну давай же, давай!..Вот он! Безводны пески, и секущая ревность, и слепые мечи. И теперь не была уж беззвучной гримаса – вопля унылого, более дикого не ведал ещё ни один муэдзин.
    Ты теперь от меня не уйдёшь. Колокол набатный звенит пусть в ушах! И когда подыхать я буду – пусть поставят колонки, пусть включат – его, и, в предсмертных судорогах корчась, в бреду богохульства с азаном мешая, буду кричать в пароксизме бешенства: « Проклятие ......! Позор и смерть ......! Аллах акбAр!».

1998 г.

     Добавлю и стихотворение на ту же тему.

                                                                   ЛИЦО ИС....
                                                                        соч.10
                                               
                                                И.... лицом с шакалом больно схож,
                                                А потому травить его – святое дело,
                                                Его поклонников загривки каблуком
                                                Проткни, дабы в глазницах кровью заалело.

                                                А если за тобой охота понеслась,
                                                Как Гамлет, ты себя веди обезумело,
                                                Пускай хохочет мразь, и вот тогда
                                                Пронзай её мечом остервенело.

                                                Замолкни, жалость! ты нам не нужна,
                                                Пусть ненависть, раскалена добела,
                                                Ведёт нас в бой, пускай твоя душа,
                                                Перегорев, рвёт, мечет озверело.

                                                Но ты смотри, чтоб сердце не робело!
                                                И если враг, прижав тебя к стене,
                                                Мучениям предаст осатанело,
                                                Гляди в поганый лик – окаменело.