...Неудача с четвёртым рассказом не столько огорчила Запрягаева, сколько озадачила. В чём же тут дело? Чем эта вещь могла не подойти журналу?.. Сюжет у неё как раз из таких, которые редакторам должны были нравиться. Не каждому читателю, возможно, но уж редакторам – непременно.
Сюжет пришёл и постепенно вызрел до полной в голове ясности, когда он начал представлять себе работу редактора с рукописями вроде тех, которые присылал он сам. Ни с одним редактором он знаком не был, редакторскую работу представлял исключительно умозрительно, но был уверен, что представлял её верно. В рассказе он изобразил придирчивого, въедливого и очень осторожного редактора, которому понравился присланный рассказ одного автора (Запрягаев подразумевал, конечно, себя), но некоторые моменты рассказа вызвали у редактора опасения. Редактор приглашает автора, чтобы согласовать изменения, и между ними происходит диалог, из которого рассказ, собственно, и состоит. Редактор убеждает автора чуточку смягчить одно, заменить другое, убрать третье, вставить четвёртое. Автор этого не понимает и долго не соглашается. Редактор прямо не говорит, но из его околичностей следует, что в указанных местах не слишком ловко затронуты вопросы политики, межнациональные вопросы, вопросы национальные, намёки на неполную свободу печати в стране и ещё бог знает что нежелательное было затронуто в этом рассказе, обойтись без чего и возможно, и нужно. Автор в растерянности – что же в таком случае от рассказа останется? Всё полезное останется, успокаивает его редактор, уберётся только бесполезное и вредное. Рассказ обрывается на том, что автор обещает подумать и покидает редакцию в полном недоумении и в растрёпанных чувствах...
